Черное платье на десерт - Данилова Анна (мир книг txt) 📗
Хотя, с другой стороны, ну что такого могло таиться в этих платьях? И зачем, к примеру, было шить КОПИЮ желтого платья с черным кантом из современной ткани, твила, платья, которое демонстрировала мне моя тетка Изольда, платья, которое сняли с трупа девушки, разбившейся в С. на Набережной?
Платья-убийцы, платья – визитные карточки, платья-мишени?
Но ведь именно благодаря желтому, НАСТОЯЩЕМУ платью Пунш я получила от цыгана кейс с деньгами. И если учитывать то обстоятельство, что в НОВОМ желтом платье, то есть подделке, девушку убили, а в настоящем – «подарили» кучу денег, то разве нельзя предположить, что уж во всяком случае цыган НЕ ИМЕЛ НИКАКОГО ОТНОШЕНИЯ К УБИЙСТВУ? Ведь девушку убили раньше, чем он отдал мне деньги. Значит, девушками в этих платьях занимаются как минимум двое преступников, а то и преступная группа.
Не надо обладать большим умом, чтобы понять, что Елена Пунш или та, которая выдает себя за покойную и надевает время от времени ее платья, является авторитетом среди преступников и либо имеет право пользоваться теми деньгами, которые были в кейсе цыгана, либо ей было поручено ПЕРЕПРАВИТЬ кейс в другое, только ей известное место. (Хотя лично мне, оказавшейся, по сути, самой настоящей мошенницей, больше нравился первый вариант: а что, если это ЕЕ ДОЛЯ?!)
И разве эти бандиты с автоматами, расстрелявшие жителей дома в Свином тупике вместе с цыганом, не сослужили мне хорошую службу, взяв ответственность за пропажу кейса на себя? Если принять во внимание, что они появились на своих ревущих машинах почти сразу после передачи мне этих денег, то человек, пославший бандитов на разборку или за деньгами, знал об их существовании и, возможно, тоже имел право на свою долю. Расстреляв цыгана и остальных, кто был в доме, они не нашли кейс и вернулись к хозяину несолоно хлебавши.
Рассуждая подобным образом, я нарисовала небольшую и примитивную схему происхождения кейса с деньгами и далее, по сюжету, его продвижения в пространстве.
Первое, что пришло мне в голову, когда я начала рисовать свой нехитрый чертеж, было то, что деньги эти добыты преступным путем усилиями двух криминальных кланов. Причем представителем одного из них являлась Елена Пунш (я решила все-таки оставить это имя за ней, пока не подтвердится существование или смерть НАСТОЯЩЕЙ, той, что похоронена (или не похоронена) на Воскресенском кладбище), а представителем другого клана – тот самый человек, Хозяин, пославший в Свиной тупик своих людей за долей.
Но всех переубивали, денег не нашли, что будет дальше? И кому придет в голову, что кейс отдали в руки какой-то случайной прохожей, сильно смахивавшей на Елену Пунш, причем только потому, что на ней оказалось ее желтое платье?..
И не Хозяин ли, прежде чем пускать кровь жителям Свиного тупика, убил девушку в желтом платье на Набережной, думая, что это и есть Пунш? Да это наверняка и была Пунш, раз ее опознал на снимке Варнава, после чего хлопнулся в обморок…
Я стала припоминать слова, которые мне говорил перед своей гибелью цыган. Короткие фразы, которым я прежде не придала значения, теперь оживали и обретали смысл, наводили на новые мысли и должны были помочь понять, что же связывало Пунш с обитателями дома в Свином тупике. «Опаздываешь». Значит, Пунш ждали. Но кто? И если устали, то, выходит, она должна была приехать откуда-то намного раньше, чуть ли не на две недели! Он ведь сказал мне: «Дура, я же за тебя переживаю. Две недели назад на Набережной нашли женский труп. Платье – НУ ПРЯМО КАК У ТЕБЯ». И еще: «Думал, что ЕГО работа. Ты о нем что-нибудь слышала ТАМ?»
Как мне раньше не вспомнились эти слова? Пунш опоздала примерно на две недели, значит, деньги, приготовленные для нее в кейсе, предполагалось переправить куда-то раньше… Ну не могла я тогда поверить, что этот кейс – доля Пунш.
Дальше. Он сказал: «Я сделал все, как ты просила. Все остается в силе… Только в следующий раз не опаздывай – я думал, что больше не увижу тебя».
Или вот: «Я знаю, почему ты злишься, но ждать осталось совсем немного. Катя и Роза (КАТЯ и РОЗА! Кто они?) прилетели еще три дня назад. Они хорошие девочки».
Потом он говорил что-то про очки и стал приставать ко мне, полез под платье. Это означало, что они с Пунш были в близких отношениях. Но, учитывая то, каким тоном Пунш (то есть перепуганная насмерть я сама, перевоплотившись в сорвиголову Пунш) разговаривала с цыганом, ему льстила эта связь, больше того, он мог СЛУЖИТЬ этой невероятной женщине! Иначе навряд ли он стал бы терпеть мои выходки.
А Блюмер! Как же я забыла про Блюмера?! Я ведь сама спросила его про Блюмера, на что он мне ответил: «Можешь не переживать, с ним все в полном порядке – молчит…»
А когда я спросила про Варнаву, он не ответил ничего. Вернее, сначала произнес что-то вроде «Как договаривались», а потом добавил, что все остается в силе.
И наконец: «Ты зайдешь или тебе принести сюда?» Так можно спрашивать, если Пунш уже неоднократно заходила в дом, но случалось и такое, что кейсы с деньгами ей выносили, что называется, на блюдечке…
Я не понимала, кого подразумевал цыган, когда спрашивал, слышала ли она, Пунш, о НЕМ ТАМ? О ком? О Хозяине, от которого они, быть может, скрыли деньги? А он ждал-ждал полмесяца, да и решил взять свою долю сам… И где это ТАМ? Откуда она приехала?
Жаль, конечно, что я сейчас была не в С., ведь я обладала бесценной информацией и о цыгане, и о Блюмере, и о Пунш, но это расследование развивалось теперь под четким руководством Изольды, а уж она-то сумеет распутать змеиный клубок, выпутается сама и поможет Варнаве. Хотя я понимала, что теперь только тетка могла помочь и МНЕ вернуться домой, а потом обеспечить мою безопасность. Тем более – чего уж там! – я и не торопилась рассказывать ей ничего ни о деньгах, ни о том, что увидела в Свином тупике в тот день… Зачем? И как вообще можно вот так легкомысленно поступить со свалившимся тебе на голову счастьем в образе чудесных банковских знаков, отдав их следователю прокуратуры, своей же тетке, которая к тому же еще и отбила у тебя парня?
Я просто вернусь к Изольде, попрошу у нее прощения за свой идиотский поступок, поплачусь ей в жилетку и поклянусь больше не терять голову… Вот только даст ли она мне ответную клятву, что свою собственную, совсем недавно потерянную на подушке рядом с такой же головой своего, а точнее, моего любовника, голову она поставит на место и выбросит из сердца красавца Варнаву? Или они будут продолжать заниматься любовью на моих глазах, если вообще еще не поженились?!
Вот это обстоятельство и препятствовало принятию окончательного решения: возвращаться мне домой, в С., или нет.
Я не знала, что мне делать. Совершенно запуталась в своих проблемах. И только желание увидеть Варнаву, хотя бы несколько минут побыть рядом с ним или – невероятное блаженство! – прикоснуться к нему, толкало меня в спину и заставляло подумать о возвращении домой.
Не давало покоя и чувство долга по отношению к теперь уже покойной Тане… Разве не по моей, пусть и косвенной, вине она погибла в Лазаревском? Ведь она была в «моем» платье… И какую роль в этом мог сыграть Юра?
Вспомнив о Юре, я вдруг подумала, что он мне приснился – настолько неожиданно он пришел и ушел, оставив в душе лишь тяжелый и вязкий туман, имя которому страх…
Навряд ли он причастен к смерти Тани, иначе бы не пришел ко мне и не рассказал о ней, да и платье бы не привозил, кто его просил об этом?
Во всяком случае, о Юре у меня осталось самое хорошее впечатление: ну знает человек что-то, о чем не может рассказать первому встречному, но ведь приехал же ко мне, предупредил…
Существовала еще одна версия, связанная с платьем. А что, если кто-то здесь, в Адлере, видел меня в… Стоп, меня еще никто не успел здесь увидеть в платьях Пунш, потому что после того, что произошло в Свином тупике, я надела на себя старое выгоревшее льняное платье и соломенную шляпу, превратившись в пугало. В них и прилетела в Адлер…
В платьях Пунш видели только Таню! Сначала в красном роскошном платьице на пляже, в кафе, где официант и принес ей записку от этого Юры, черт бы его побрал! А потом в белом платье «от Пунш» она поехала на свидание с ним в Лазаревское…
