Закон против тебя - Воронин Андрей Николаевич (читаем книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Остальные девять или десять человек были вооружены самым разнообразным металлоломом различной остроты и тяжести – от пружинных ножей и охотничьих тесаков до обыкновенных монтировок и велосипедных цепей. В отдалении стояли машины: двое «Жигулей», запыленная белая «нива» и даже новенькая темно-зеленая «Волга» на литых дисках.
Все молчали, и это тоже было вполне объяснимо: зачем говорить, когда все ясно без слов? Рябой качок в черной маечке с глубоким вырезом и волосами цвета слегка тронутой окислом меди засунул за пояс мешковатых джинсов старенький «вальтер», отобрал у стоявшего слева от него худого бородача в солнечных очках монтировку, растянул губы в щербатой улыбке и не глядя ударил монтировкой назад. Тяжелая железяка с хрустом опустилась на левую фару темно-синей «тойоты».
– Тридцать пять, – негромко и безо всякого выражения сказал Подберезский.
Рыжий сделал шаг назад, повернулся к машине и, продолжая улыбаться, с размаха врезал монтировкой по лобовому стеклу. Тонированный триплекс хрустнул и провалился внутрь. Подберезский сделал неопределенное движение, и сейчас же кто-то поспешно передернул затвор автомата. Рыжий ударил еще раз, и разбитый лобовик хлынул в салон водопадом стеклянных призм.
– Сто восемьдесят, – все тем же бесцветным голосом произнес Подберезский.
– Чего? – поинтересовался Комбат. Лицо его было спокойным.
– Баксов, – безмятежно ответил Подберезский. – Чего же еще.
– А, – сказал Комбат.
Монтировка взлетала и опускалась с удручающей монотонностью. Звякнув, разлетелось вдребезги боковое зеркало; капот, передние крылья и дверцы постепенно покрывались страшными вмятинами. Подберезский наблюдал за этими разрушениями, монотонным голосом ведя счет:
– Двадцать пять… Сто сорок… Восемьдесят… Двести тридцать… Плюс работа, плюс покраска… Пятьдесят…
– Тебе не надоело? – спросил Борис Иванович.
– Нет, – ответил Подберезский. – Семьдесят пять, а если поторговаться – восемьдесят. Сто десять.
Ну, это мелочь, двадцатка. Выдохся он, что ли?
Рыжий запыхался и опустил монтировку. На его рябом лбу бисером поблескивал пот, бледно-розовые от солнечных ожогов плечи влажно лоснились. «Тойота» Подберезского выглядела как кадр из репортажа с места террористического акта – не хватало только лужи крови.
– Две девятьсот семьдесят пять, – подвел итог Подберезский.
Рыжий отдал монтировку своему бородатому соседу и открыл крышку топливного бака, одновременно шаря по карманам в поисках зажигалки.
– Двадцать пять штук, как одна копейка, – печально констатировал Подберезский. – Я тебя запомнил, блондин, – слегка повысив голос, сообщил он рыжему.
Бензобак взорвался с глухим кашляющим звуком, и «тойота» мгновенно превратилась в огромный чадный костер.
Бандиты задвигались, отходя подальше от пышущего жаром дымного пламени. Жар ощущался даже у ворот овощехранилища.
– Теперь слушайте, фрайера, – выступив вперед, сказал рыжий. Он все еще слегка задыхался после физических упражнений на солнцепеке. – Мы вас сюда не звали. Ведено передать, что нам чужого не надо, но если вы, козлы, еще раз к нам сунетесь, живыми вам не уйти. Мы к вам не суемся, и вам у нас ловить нечего.
– Он что, больной? – тихо спросил Борис Иванович. – За кого он нас принимает?
– А ты не понял? – удивился Андрей. – Эти уроды решили, что мы вроде как представители московской братвы. Приехали, понимаешь, кусок у них изо рта вырывать.
– Говорил я тебе: купи «запорожец», – проворчал Комбат.
– Теперь придется, – вздохнул Подберезский.
– Эй, вы, педики, – окликнул их рыжий, – вы меня будете слушать или мне подождать, пока вы намилуетесь?
– А ты что, еще не закончил? – удивился Борис Иванович.
– Почти, – осклабился рыжий. – Теоретическая часть закончена, сейчас перейдем к практическим занятиям – ну, типа массаж, водные процедуры…
– Ага, – сказал Борис Иванович, – типа физиотерапия… В натуре, – добавил он, подумав.
– Во, бля, веселый, – сказал рыжий. – Щас загрустишь, пала.
– Ты как насчет массажа, Андрюха? – спросил Комбат.
– Да как-то… Я люблю, когда массаж девочки делают. Да после сауны, да под пивко… А тут банда потных обезьян и море гидролизного спирта. Фуфло это, а не массаж.
– Угу, – сказал Борис Иванович, с добрым прищуром наблюдая за тем, как растянутая шеренга «массажистов», постепенно смыкаясь, приближается к воротам овощехранилища. – Тогда, значит, я направо.
– А я, как всегда, налево, – вздохнул Подберезский. – Эх жизнь!..
– Встретимся в городе, – сказал Борис Иванович.
– Или в раю, – откликнулся Подберезский.
Они брызнули в разные стороны, как капельки ртути из разбитого термометра. Борис Иванович стремительно рванул направо, опрокинув потного амбала, который успел лишь вскинуть ему навстречу пистолет и испуганно выпучить глаза. Одетый в сетчатую маечку без рукавов амбал с придушенным воплем обрушился в заросли крапивы, с шорохом и треском ломая сочные мохнатые стебли, и снова заорал, когда жгучие зазубренные листья облепили потную кожу. Еще кто-то метнулся беглецу наперерез, со свистом раскручивая над головой туго обернутую голубой изолентой мотоциклетную цепь. Борис Иванович врезал ему не стесняясь, в полную силу, услышал, как под кулаком что-то коротко хрустнуло, и на бегу подумал, что парню наверняка придется добывать себе новую челюсть.
Позади коротко простучала автоматная очередь, пули ударили в стену, коверкая старый кирпич, но Рублев уже нырнул за угол и бросился бежать, с треском проламываясь через кусты и перепрыгивая трухлявые пни. Он прошел через гнилые остатки забора, не останавливаясь, как тяжелый танк, зацепился ногой за обломок доски и головой вперед полетел в кусты. Позади снова коротко прогрохотало, и стайка пуль с визгом пронеслась над ним, сбивая с кустов листья и ветки. Он упал, сильно оцарапав щеку и порвав рукав рубашки, но сразу же вскочил и нырнул под прикрытие ближайшего дерева. Еще одна очередь дробно простучала по стволу, как какой-то полоумный дятел.
Борис Иванович поднялся на ноги и, петляя между соснами, побежал прочь, переходя на ровную рысь.
В таком темпе он мог бежать без конца.
Позади трещали кустами и матерились преследователи. Грохнул выстрел, потом еще один, но в конце концов бандиты поняли, что стрельба наугад ничего им не даст, и перестали тратить патроны.
Постепенно погоня отстала, треск кустов и вопли затихли.
Борис Иванович выскочил на утоптанную тропу.
Широкая полоса твердой и гладкой почвы без пней, коряг и кустов, казалось, приглашала свернуть, но Комбат даже не задержался, чтобы перевести дух, Первым делом преследователи обыщут все тропинки, а с учетом того, что в их распоряжении находятся четыре автомобиля, выходы с лесных троп и проселков на ведущее к городу шоссе будут блокированы в ближайшие десять – пятнадцать минут.
О Подберезском Борис Иванович не волновался. Он не раз видел своего бывшего сержанта в деле уже после того, как тот снял выгоревшую «афганку» и сдал старшине роты «Калашников», и знал, что Подберезский не потерял формы. А от шальной пули можно уберечься только одним способом: вообще не выходить из дома, даже в булочную.
На бетонку он выскочил неожиданно. Сосновый бор вокруг него вдруг сменился высоченной, с очень густым подлеском березовой рощей. Березы были как на подбор стройные, без корявых изгибов и развилок, и длинные, как эвкалипты.
Между ними слабо зеленела медленно погибающая от недостатка солнечного света непролазная каша из малинника, папоротника, кривобоких осыпающихся елок и полумертвых осин. Над этой гнилой чащей с монотонным звоном кружили неисчислимые полчища свирепых марийских комаров, про которых Борис Иванович частенько рассказывал Подберезскому страшные байки. Под ногами пружинило, хрустело и чавкало, кроссовки сразу промокли насквозь. Яростно отбиваясь от комаров, Борис Иванович напролом прорвался через густое сплетение зелени и с разгона вылетел на середину узкой просеки, выложенной старыми бетонными плитами, в стыках которых несмело зеленела трава. Он остановился, прислушиваясь, и понял, что не ошибся: где-то недалеко, приближаясь с каждой секундой, ревел мощный мотор. Звук доносился справа и принадлежал явно не легковушке.
