Группа особого резерва - Нестеров Михаил Петрович (книга жизни txt) 📗
Еще одна достопримечательность — Семен Голев, полукровка, мать русская, отец еврей. Участник некогда скандального телепроекта, который едва не переплюнул по популярности у «околодеревенской» молодежи номерной «Дом». Он был слизан, как и другие проекты, с западного образца. Даже название проекта — «Бегущий человек». Голев входил в число охотников за человеком. В конце концов «бегущего человека» загнали до смерти. На следствии Голев рассказывал интересные закулисные подробности проекта. Оказывается, один из самых продвинутых руководителей проекта заплатил охотникам за «смерть в прямом эфире», но с тем условием, чтобы убийство было замаскировано под несчастный случай. Но Голев так рвался в бой, что про маскировку напрочь забыл. Он забил «дичь» — руками и ногами. Убийство сошло ему без последствий по той причине, ради которой и затевался проект: прямой эфир, свет, телекамеры, режиссеры, их помощники. Они словно заранее строили алиби убийцам-охотникам. А последние спровоцировали «дичь» на агрессию. Голев получил условно за превышение самообороны, а его признание на следствии он объяснил как давление на него. В общем, как он потом сказал журналистам, встречавшим его у здания суда: «Было весело. Можете считать это моим чистосердечным признанием». Он год отслужил в спецназе Минюста и полтора — по контракту в Ингушетии.
Они приехали к комплексу на джипе с включенными фарами. Первым выбрался, демонстрируя завидную пластичность и проворность, майор Зверев. Верестников подошел к нему и поздоровался за руку, остальным кивнул в знак приветствия.
— Как доехали?
— Отлично, — ответил Зверев суховатым голосом. — Впереди две долгих ночи. И обе обещают быть бессонными. — Он рассмеялся; басовые раскаты сменились фальцетом.
Зверев осмотрелся. Его взгляд надолго остановился на подлеске, где, как угадал, была скрыта дверь в неизведанное; там лежало начало трудного, очень трудного пути. И ему, как никому другому, эти места были знакомы.
Бойцов ожидал щедрый ужин — с вином, от которого не смог бы отказаться даже «язвенник и трезвенник»; на часах было начало восьмого.
— Выходим с рассветом? — поинтересовался Зверев, сочно рыгнув.
— Да, — подтвердил Алексей.
Он вышел на улицу, прищурился на солнце, оказавшееся точно между двумя заросшими зеленью вершинами, отчего в золотой перелив примешался изумрудный блеск. Вынул из джипа первый попавшийся рюкзак и понес его к дому.
— Это мой, — заметил Смаковничий.
— Потом разберемся, — на ходу ответил Алексей.
А вот теперь ему это помещение напомнило спортивную раздевалку. Бойцы разместились на лавках, перед каждым рюкзак с амуницией и оружием. Но не успели они расстегнуть лямки, как в помещение вошел Дебиров; как и обещал, он принес с собой карту местности. Разложив ее на столе, за которым собрались все бойцы, он обозначил на ней линию перехода через границу; остро отточенный карандаш вывел рядом время выхода группы.
— В этот час здесь ни наших, ни ихних нет, — пояснил он с характерным выговором.
— Накладки бывают?
— Бывают, — не стал скрывать егерь. — Я сам пару раз очевидцем был. Вроде должно быть окно, а его нет — «зеленые фуражки» прикрыли.
— На завтра накладок не запланировано?
— Это не у меня надо спрашивать.
— У кого же?
Дебиров указал длинной бородой вверх и в сторону.
— Я тут гарантиями не занимаюсь. И никто ими не занимается. Даже за вас никто гроша ломаного не даст.
— На все воля Аллаха?
— Точно, его. А вообще, — вернулся он к теме, — свои пограничники вас отпустят, а от ихних можно уйти. Я бы дал вам совет.
— Слушаем тебя, Сергей, — за всех сразу ответил Верестников.
— Границу перейдете — затаитесь метрах в трехстах. На двадцать-тридцать минут. За это время многое можно увидеть. И услышать. Это я к тому, чтобы вы хвосты за собой не тянули. Иначе вам дадут увязнуть и прикончат в азербайджанской глубинке.
— А что, есть и такая? — с насмешкой спросил Зверев.
— Счастье тебе будет, если ты мне об этом потом расскажешь.
Собственно, это было пожеланием удачи, пожеланием вернуться — хотя бы одному.
Здешний район не был похож на приграничный. Во всяком случае, ничто не указывало на близость какого-то рубежа. Горная безымянная речка. Каменный плес уходил к самому лесу и там прятался в траве и буковом молодняке. Алексею пришла в голову мысль: странно, что не видит на берегу женщины, набирающей воду в кувшин, не видит отары на водопое. Вроде бы мирная картина, но без соответствующего настроения.
Майор Зверев не терпел в оружии «излишеств» — так он называл «всякие-разные» американские карабины, будь то укороченный «кольт-коммандо» или любой другой, созданный американским конструктором оружия Юджином Стонером. Это неприятие касалось автоматического или штурмового оружия. А что касалось снайперских винтовок, то здесь майор поднимал руки вверх, сдаваясь перед гибкостью, мощью и точностью британского оружия. Про L96, ее разновидности и модификации он мог говорить часами.
Он сделал неполную разборку своему «калашникову-107», остался доволен массивным глушителем, который, на его взгляд, был «выточен поглощать все звуки». Эта «семерка» в сотой серии имела максимально сбалансированную безударную систему автоматики с разделенными массами. Два газовых поршня со штоками двигались навстречу друг другу. Основной поршень приводил в действие автоматику оружия, а второй компенсировал импульс движения затворного механизма, уменьшая подброс автомата. Кучность стрельбы по сравнению с «классикой» была выше в два раза. Майор выпотрошил четыре из десяти магазинов и набил их по-своему, чередуя трассеры с обычными. Делалось это для того, чтобы сбить противника с толку: стрельба из одного автомата противником зачастую воспринималась как из двух. Его сосед Смак придерживался другой схемы: сначала пять-шесть трассеров, которые и покажут, когда надо менять магазин.
С автоматом покончено — Зверев собрал его, снарядив двумя спаренными магазинами, и взялся за пистолет.
— Гранаты тоже будешь разбирать-собирать? — спросил Семен Голев. Лично он ограничился тем, что проверил наличие патронов в обоймах.
— Мне нравится возиться с оружием, — простодушно ответил Зверев. — Чистить его, собирать, разбирать.
— Но это может надоесть, — заметил Голев.
Майор рассмеялся.
«Границу перейдете — затаитесь метрах в трехстах». Алексей Верестников принял во внимание рекомендации егеря. Как не принять, когда он был единственным, кто мог реально помочь советом. Такая тактика была знакома Алексею — затаившись на время, можно было многое увидеть. И он, реально представив «азербайджанскую глубинку», в существовании которой отчего-то сомневался майор Зверев, на этой основе разработал схему передвижения. Рано утром он поделился своими мыслями с майором, вставшим вторым после командира группы, говоря нарочито громко, поднимая бойцов и посвящая их в курс дела.
— Предлагаю разбиться на две подгруппы, — начал он, для наглядности черкая схему на листе бумаги. — Если первую накроют пограничники, то вторая придет на помощь. В крайнем случае — самостоятельно сможет дойти до автобата и выполнить задание.
— Толково, — одобрил Зверев, которого в этом плане смутил лишь патриотизм, прорезавшийся из полковника. Но тот, похоже, этого не заметил, говорил военным языком:
— На расстоянии видимости идти нам вряд ли придется: местность, да и осторожность помешают. Чтобы мы ненароком не дергались, если вдруг кто-то пропал из виду. Чтобы в мыслях не было нагонять. Наверное, я осторожничаю, — поймал он хмурый взгляд Смаковничего, который раскорячился на кровати, почесывая через трусы свои «волосатые миндалины». — Скорее так оно и есть. Но нам недолго работать в режиме опаски. Пять-десять километров, не больше.
— Ты говоришь о приграничном районе, я понял.
Алексей подосадовал на себя за то, что этот естественный термин не пришел ему в голову.
— Ты правильно мыслишь, — мягко, как только смог, ответил он Смаку. — В нашем положении делиться и наступать друг другу на пятки не имеет смысла. Первая группа: я, Голев и… Смак, — назвал последнюю фамилию полковник. «Пусть он лучше будет со мной, чем без меня», — родилась в его голове странноватая фраза. Он не назвал Зверева по фамилии, только его звание: — Майор, Басов и Курдюмов — вторая подгруппа.
