Смерть знает, где тебя искать - Воронин Андрей Николаевич (электронная книга .TXT) 📗
Негромко скрипел старый, разболтанный паркет.
– Здесь, – Федор Иванович приоткрыл дверь в палату с двумя кроватями.
Братья Вырезубовы скользнули следом за ним. Григорий тут же оценил обстановку: вторая кровать пуста.
Он подошел к Рите Кижеватовой и удовлетворенно хмыкнул. Ошибки не произошло, перед ним находилась беспомощная беглянка. Даже если бы ее лицо было обезображено швами и бинтами, перевязанные запястья красноречиво напоминали о веревках, которыми связывали проститутку по кличке Лиса.
– Она, – сказал Илья и тронул девушку за плечо. Та застонала, но глаз не открыла.
– Она в себя никак прийти не может, – стараясь подпустить в свой голос побольше сочувствия, отвечал заведующий лабораторией.
– Ее машиной сбило?
Федор Иванович абсолютно органично воспринимал то, что братья говорят шепотом, хотя, как медик, понимал, девушка не отреагирует, даже если у нее над ухом станут кричать. Другое же объяснение тихому разговору ему и в голову не приходило.
– Да, я узнал. Ее милицейская машина подбила. Она шла по дороге, а потом под колеса бросилась. Но точно я вам сказать не могу. Может, позвать медсестру, она в курсе?
– Не стоит.
В темной комнате практически терялись из вида лица, руки, были различимы лишь белые халаты и колпаки. От этого братья казались Федору Ивановичу какими-то фантастическими существами, лишенными ног, кистей рук и голов. Лишь иногда ярко-белые зубы вспыхивали в полумраке.
– Мы с братом немного пошепчемся, а вы возле нее побудьте.
Илья с Григорием отошли к окну и тихо-тихо принялись объясняться. Даже если бы Федор Иванович и напрягал бы слух, ему бы не удалось расслышать ни единого слова. А он, в общем-то, особо и не стремился к этому. Мало ли существует на свете семейных тайн? Он уже подозревал, что девушка была давно сумасшедшей, и братья лишь стеснялись признаться в этом, потому и не привели на анализ. Федор Иванович даже придумал подходящую версию, что родственница убежала из дома, а через пару дней ее отыскали, вот и хотели выяснить, не подхватила ли она за время странствий венерическую болезнь.
– Кончать его надо, – вынес приговор Григорий.
– Не хочется, но придется, – согласился с ним Илья. – И бабу кончим.
– Ты уверен, что нас никто не засек?
– Медсестра нас хрен разглядела, вот только баба днем нас видела у него в кабинете.
– Так то днем… – братья пожали друг другу руки, таким образом скрепляя желание покончить и с Федором Ивановичем, и с девушкой. Затем ладонь Ильи скользнула в карман джинсов, и он сжал в пальцах узкую шелковую удавку – черную ленту, один конец которой кончался скользкой петлей.
Григорий подошел к кровати, склонился над Ритой. Затем позвал:
– Федор Иванович, а это что такое?
Заведующий лабораторией, не догадываясь о своей дальнейшей судьбе, тоже нагнулся, что бы рассмотреть, что же так заинтересовало Гришу. Илья в этот момент оказался у него за спиной, и петля захлестнулась на шее. Григорий ловко закрыл медику рот рукой. Удавка затянулась с неимоверной силой, впившись в горло, мгновенно исчезла в складках горла. Еще бы немного, и перерезала бы не только мышцы, но и пищевод с трахеей.
Несколько раз Федор Иванович дернулся, его глаза, наполнившиеся ужасом, видели уже начинавшее расплываться довольное лицо Григория. Федор Иванович тяжелел в руках Ильи, но тот продолжал держать даже тогда, когда колени подогнулись и заведующий лабораторией готов был рухнуть на пол.
– Готов, наверное, – Григорий приложил пальцы к сонной артерии.
– Ты хоть удавку распусти. До пульса никак не доберусь.
Пульс не прощупывался. Федор Иванович был мертв.
При желании его еще можно было откачать, запустив сердце, сделав искусственное дыхание, но такого желания у братьев Вырезубовых, естественно, не появлялось.
– Сдох доктор, – спокойно сказал Илья, вытаскивая из кармана Федора Ивановича связку ключей, – теперь сучку прикончить следует.
– Не бросать же его посреди палаты?
Илья по-деловому принялся запихивать мертвое тело под пустую кровать, лишь ноги в черных ботинках остались торчать из-под никелированной спинки.
В коридоре послышались шаги.
– Tec! – сказал Григорий, прикладывая палец к губам, и выглянул в узкую щель, предостерегающе поднял руку. Он увидел мужчину, идущего по коридору. Еще несколько секунд оставалась надежда, что тот направляется к лестнице, но затем стало ясно, его интересует та самая палата.
– Назад! – прошипел Григорий, и братья спинами прижались к стене, стали так, чтобы открывшаяся дверь скрыла их от глаз визитера.
Глава 12
– Ты еще не успела раскаяться, что вернулась на работу? – сказал Муму, когда въехал на машине во двор дома.
Тамара посмотрела на него с недоумением.
– По-моему, раскаялся в этом ты, а не я.
– Я тебе никогда не советовал возвращаться.
– Вопрос закрыт, – сказала женщина, захлопывая дверцу машины.
Она понимала, Дорогину не очень приятно, что она строит свою жизнь, почти не обращая внимания на его желания.
"Но ведь он сам поступает точно так же”, – тут же нашла себе оправдание Тамара.
И пока Дорогин загонял автомобиль в гараж, вошла в дом. И тут Солодкиной пришлось вспомнить, что она все-таки женщина и хозяйка. Следовало бы что-нибудь соорудить на ужин, а, как она помнила, в холодильнике не осталось ничего, кроме консервов. Дорогин же их не любил, хотя во всем остальном был непривередлив.
И, словно надеясь на чудо, Тамара открыла дверцу холодильника.
«Ну конечно же, как я забыла. Пантелеич, молодец, постарался!»
На полке лежал большой кусок домашнего сыра, два десятка цветных яиц и стояли две банки – одна с молоком, вторая со сметаной.
«Будто чувствовал Пантелеич! Я же его не просила, а он все наперед предвидит. Жизнь научила.»
Дорогин уже помыл руки и сел к столу.
– Слушай, может, поможешь мне приготовить, Сергей?
– Тогда уходи, – Дорогин поднялся, отстраняя Тамару.
Он умел делать все. Если бы он открыл ресторан, то наверняка его дело процветало бы. Он быстро порезал сыр, намазал хлеб маслом. Разложил на тарелке, тщательно вымыв, огурцы и помидоры, которые предусмотрительно купил, прежде чем заезжать за Тамарой в больницу. Разлил по стаканам молоко и поставил в центр стола начатую бутылку коньяку.
Затем громко хлопнул в ладони.
– Можешь заходить, аттракцион закончен. Тамаре оставалось лишь ахнуть и поцеловать Дорогина в щеку, нежно и быстро. Ничего особенного, но смотрелось все аппетитно и великолепно, как на глянцевой странице дорогого журнала.
– Ты мастер, Сергей! Я подозревала конечно в тебе кулинарные способности, но чтобы так быстро…
– Когда есть сырье, все остальное – дело техники. К тому же я побаивался раскрывать свои таланты, иначе бы ты меня, как говорится, запрягла и я не отходил бы от плиты.
– А теперь почему не побоялся?
– Мне тебя жаль, ты устала, я это вижу.
– Брось. Сейчас поужинаем, затем послушаем хорошую музыку…
– А потом что?
– Сам знаешь, – рассмеялась Тамара. В радостном настроении они сели за стол.
– Сперва поедим, а потом выпьем, или наоборот? – спросил Сергей.
– Как хочешь.
Но ни выпить, ни поесть они не успели. Зазвонил телефон. Тамара досадливо поморщилась. Сергей бросился к аппарату и вернулся с трубкой, недовольно подал ее Солодкиной.
– Когда-нибудь я обрежу телефонный шнур. Опять твоя больница, не успели уехать, как они звонят.
– Во-первых: у радиотелефона трубку обрезать сложно. Во-вторых: ..Погоди, погоди, Сергей… – Тамара прижала трубку к уху, ее глаза немного расширилось, а выражение лица стало озабоченным.
– Да, да, конечно. Я уже добралась, мы уже поужинали. Я успела отдохнуть, сейчас еду.
Дорогин отставил налитую рюмку и вытащил из кармана связку ключей, подбросил их на ладони. Тамара попробовала схватить их.
– Нет уж, повезу тебя я. Ты собирайся, а я заверну бутерброды, поужинаешь в больнице.
