Пятеро против всех - Таманцев Андрей "Виктор Левашов" (книги бесплатно TXT) 📗
Если эти двое не заметят слежки — все хорошо. Заметят — вся наша засада псу под хвост!
Мы стали ждать. Главное, чтобы его в селении не замели! Ни чеченцы, ни федералы. Если заметут федералы, долго придется объяснять фээсбэшникам, как он тут очутился, если «чехи» — можно за упокой души Семена Злотникова свечку ставить. Просто так он им, конечно, не дастся…
Что за дурацкие мысли лезут в голову? Все у нашего Семена будет хорошо.
Он вернулся минут через двадцать. Устало опустился на землю, отдышался немного и сказал:
— Хахалгийская улица. Дом номер восемь. Во дворе «Жигули» — раздолбанная «пятерка». Номер 5632 ЧЕС. Кажется, они собираются на тачке сваливать. Сам видел — вещи таскают. Что делать-то будем без колес?
— Ничего страшного — Я разложил на земле карту и осветил ее фонарем. Видите, дорога здесь в горы одна и делает крюк километров пять, огибая высоту 1243. Пока они ее объезжают, мы успеем оказаться наверху, а отгула они. с ночной-то оптикой, как на ладони будут.
— А чего мы тогда сидим?
Мы выбрались из своего укрытия и уже через пять минут карабкались по густо заросшей лесом горе.
Когда мы забрались на высочу 1243, наши «чехи» проехали еще только две трети пути. Даже без ночной оптики их «пятерка» благодаря стоп-сигналам была видна как на ладони. Но вот она свернула с дороги в кусты, остановилась, и сигналы погасли. Я приставил бинокль к глазам.
Два зеленоватых, как инопланетяне, человечка выбрались из машины и направились в лес.
— Посмотрите по карте: где дорога сужается, что там? — попросил я, не отрываясь от бинокля.
— Справа или слева? — спросил Боцман.
— Слева.
— Слева, между высотками 824 и 1031, ущелье, заросшее лесом.
— Как думаете, зачем людям ночью по заросшим лесом ущельям шастать?
— А че такого? — усмехнулся Артист. — Может, им подышать свежим воздухом захотелось, а ты их подозреваешь черт знает в чем!
— Конечно, ты прав — подышать, а заодно доложить командиру, что схрон в доме на окраине Горагорского найден федералами. Видишь, как вольготно они себя здесь чувствуют? Никто над душой не стоит, документы через каждые пять минут не проверяет. Думаю, это и есть та база, про которую говорила снайперша.
— Снайперша-то хоть симпатичная была? — поинтересовался Артист.
— А тебе-то что? — отозвался Муха. — У тебя ж теперь журналистка есть.
— Просто так интересуюсь, из эстетических соображений.
— От «просто так» тоже дети бывают, — усмехнулся Олег.
— Отставить разговорчики. — Я понимал своих парней: засиделись они в засаде. Двое суток, считай, ни поболтать, ни посмеяться.
Все замолчали.
— Будем ждать, пока «пятерка» назад не поедет. Если утром — завтра к ночи выходим в разведку, если сейчас — сразу пойдем. Ждать у моря погоды у нас больше времени нет.
— Разведаем боем или как? — поинтересовался Боцман.
— Или как. Будем действовать по обстоятельствам. Но за Дока они у нас по полной программе огребут. А для начала хорошо бы нам их командира в качестве «языка» взять.
— Язык с хреном пойдет? — пошутил Муха.
— Со сметаной. Все, мужики, хватит базарить. Послушаем музыку тишины.
Воцарилось молчание. Где-то внизу стрекотали цикады. Небо было звездным и очень близким — казалось, вытяни руку и достанешь до него. Горагорский был погружен в темноту. Где-то вдали лениво брехали собаки. Не спится им, как и нам.
В бинокль смотрели по очереди — от ночной оптики глаза быстро устают.
Ущелье было погружено во мрак. Никаких признаков жизни. Ни потревоженная птица не вскрикнет, ни огонь не мелькнет. Федералам сюда, конечно, никогда не добраться. А если и доберутся — ничего не обнаружат. База наверняка тщательно замаскирована — пройдешь в двух метрах и не заметишь, подходы наверняка хорошо охраняются.
Пожалуй, прав Артист — разведку без боя вряд ли удастся провести. Мы здесь чужаки, они — у себя дома.
Где-то за горой звонко грохнула автоматная очередь, прокатилась эхом по горам. Нет, это не в ущелье — дальше. Снова все стихло. Интересно, кто стрелял?
Как известно, всякая езда по ночам в Чечне запрещена. Стреляют без предупреждения, да только, видимо, нашим чеченам на «пятерке» этот закон не писан. Через час с небольшим Боцман увидел в бинокль, как из кустов на дорогу опять вырулила уже знакомая нам машина. Получили инструкции, а может быть, и по морде за плохую сохранность оружия и боеприпасов, теперь спешат в Горагорский, домой. Спешите, ребята, спешите! Целый день нам сэкономили.
На все про все у них ушел час с небольшим. Если учесть, что это путь туда-обратно плюс разговоры с командованием, — значит, база находится где-то совсем недалеко. По ночному лесу больше двух километров за полчаса никак не сделать.
Отойдя к ближайшему кустарнику и накрывшись курткой с головой, чтобы свет от фонаря не было видно, я снова расстелил карту и прикинул, где может находиться база, про которую говорила тогда Полина. Значит, люди именно с этой базы занимаются всеобщей вакцинацией чеченского населения? Что-то с трудом верится… Как-то очень уж все тут… по-деревенски… Ничего, скоро все выясним.
— Ну что, поработаем в ночную смену? — шепотом спросил я у своих парней.
— Чего ж делать-то, командир, — придется, — так же шепотом ответил мне Артист.
Мы попрыгали на месте, проверяя, не бренчит ли что-нибудь из амуниции, и тронулись в путь. По моим подсчетам, к пяти утра мы должны были подойти к базе.
Адриано ди Бернарди осторожно посадил Дока на поваленное дерево, сам устало откинулся на спину. Уже светало. За ночь они сделали не больше трех километров. Док теперь совсем не мог ступать на раненую ногу — адская боль тут же отдавалась во всем теле, и теперь итальянцу приходилось тащить его на закорках.
Док смотрел на мокрую от пота спину Адриано.
— Ну что, не рад? — спросил он неожиданно.
Итальянец повернулся:
— Почему?
— Я б себя кончил, а тебе легче было бы.
— Это не легче. — покачал головой Адриано. — Это много трудно.
— Труднее, — поправил Док. — Ты, я смотрю, любишь философствовать о всякой ерунде. Что тебе труднее? Я тебе кто — брат, сват? Нашел, кого жалеть! Я, между прочим, один от «чехов» бежать хотел, а потом пожалел тебя — все равно расстреляют. Взял, на свою голову, а теперь он будет меня жизни учить. Вы, итальянцы, все такие правильные или встречаются говнюки типа меня?
— Мудак, — тихо произнес Адриано.
Неожиданно Док рассмеялся.
— Как что-нибудь хорошее по-русски выучить — поговорку или стишок, — так не дождешься, а как ругаться — это пожалуйста!
— Я знать, я учить, — обиделся Адриано. — «Я вас любил, любовь еще, быть может, в душе моей угасла не совсем…»
Док невольно рассмеялся, до того забавно было слышать пушкинские строки из уст итальянца.
— Плохо? — нахмурился Адриано.
— Хорошо. Давай дальше.
— «…угасла не совсем… Но пусть она вас больше не тревожит, я не хочу печалить вас ничем. Я вас любил безмолвно, безнадежно, то робостью, то ревностью…»
— Тихо! — Док замер, вытянув шею. — Слышишь?
— Нет, — помотал головой Адриано.
— Машина идет. Грузовик типа «Урала». Знаешь, что такое «Урал»?
— Конечно, знать. Провинция.
— Сам ты — провинция! Это машина такая. На Южном Урале ее выпускают. «Чехи» на таких обычно не ездят. Наши ездят. Понял? Рацию давай.
Адриано протянул Доку рацию.
— Всем, кто меня слышит, всем, кто меня слышит… — Но эфир, как и раньше, был пуст. — Повымирали они все, что ли, сволочи? — Перегудов выключил рацию. — Теперь мы с тобой, Адриано, точно дойдем!
В палатке, за столами, обложившись со всех сторон бумагами, сидели двое следователей ФСБ. Одного за другим вызывали свидетелей ЧП с тележурналистами и допрашивали их.
