Час тигра - Зайцев Михаил Георгиевич (читать книги онлайн без регистрации txt) 📗
Ну, вот и все... То есть – готовы все трое. Номера первый и третий готовы предстать перед богом, ежели они христиане или магометане, их души готовы к реинкарнации, ежели исповедуют буддизм, или к небытию, если они атеисты. А номер второй скоро будет готов для беседы.
Уф-ф-ф, как же я устал... Одежда мокрая, голова потная, в ботинках хлюпает, кровавые мозоли болят... Возраст, ничего не поделаешь, чем мы старше, тем крепче дружим с госпожой Усталостью...
Фу-у-у... Как же мне скучно, господа. Дежа-вю – ощущение, что это уже случалось однажды, что проживаю эту жизнь повторно, будто смотрю одно и то же кино снова и снова, снова и снова... А ведь и правда, уже встречались на моем жизненном пути пронумерованные головорезы с цифрами вместо имен, и мне попадались, и...
Я встряхнул головой, стер ненужные мысли, будто удалил компьютерный вирус из биокомпьютера, и занялся насущной суетой.
Во-первых, я вооружился – снял с номера первого ремень с ножом и кобурой, нацепил его на себя, вытащил пистолет из кобуры на поясе у третьего, сунул старый добрый «стечкин» за полоску ремня возле пряжки.
Во-вторых, я извлек из камеры кассету с записью моего взбрыка и при помощи каблуков уничтожил ее на фиг.
В-третьих, я заглянул в технический шкаф и обнаружил там, помимо видеокассеты для второй убийственной серии, целлофановые пакеты с чистой одеждой, а также сухую обувь. Пошуршал пакетами со сменной бандитской одеждой и нашел адскую машину, иначе говоря – самодельную мину. Так себе, мина, грубовато сработана: похожий на брикет детского пластилина кусок пластита, спаянный кое-как электродетонатор, проводки к будильнику фирмы «Ситизен», часы примотаны к пластиту синей изолентой, медицинским пластырем к корпусу будильника крепится батарейка «Энерджайзер». Батарейку надлежит вставить в гнездо в боку корпуса, изолента не помешает. Стекло с циферблата снято, красную стрелку «звонка» следует устанавливать пальцем. Пластита, кстати, не очень много, однако вполне достаточно, чтобы превратить это помещение в руины, под которыми меня, обезглавленного, видимо, собирались похоронить.
В предпоследнюю очередь я занялся все еще прибывающим в бессознательном состоянии номером вторым по имени Артур. Снял с его физиономии маску, перекинул через безвольно болтавшуюся голову лямку противогазного подсумка и забросил маску с подсумком в угол, чтоб позже они не мешали Артурчику шарить пальчиками-куколками по пузу, нашаривать оставленную ему кобуру.
И в самую последнюю очередь я пинком отправил фанерный квадрат к стенке с изуродованным электрощитком и уселся на пластмассовый ящик, служивший прежде опорой импровизированной столешницы. За сим суета закончилась.
Я опустил плечи, расслабил спину, пристроил локти на коленях и внимательно оглядел Артура. До сих пор без сознания Артурчик или притворяется? Притворяется шельмец, правда, очухался совсем недавно, минуту назад, примерно. Вернулся в сознание под аккомпанемент падающей под электрощитком фанеры и лежит, прикинувшись ветошью, как говорится. В прежней позе лежит, только характер дыхания изменился.
– Арту-у-у-урчик, – позвал я, пропел его редкое имя. – Ежели собираешься напасть на меня неожиданно, то я тебе это нападение санкционирую. Можно, нападай, превращайся из ветоши в смертоносного змея.
Артур выждал еще секунд тридцать, типа, все еще без сознания, потом завозился, с трудом приподнял голову, заморгал, сморщился, будто собрался блевануть.
– Отличная пантомима, – похвалил я. – Пытаешься вызвать достоверную рвоту, дабы я поверил, что у тебя сотрясение мозгов, и ослабил бдительность, да? Не стоит пачкаться, мой сладкий. Того, кто сам дока в искусстве лицедействовать, обмануть трудно. Отползай, болезный, к стеночке и садись поудобнее, облокотись спинкой о вертикаль. Поговорим.
Он молча пополз к стене. Хитрюга – ползти всего ничего, и так практически мордой в стенку упирается, а усилий лишних, якобы вызванных нарушением координации, якобы случайных, делает при перемещении много и все норовит подтянуть ручонки шаловливые, типа нечаянно, поближе к кобуре. Ну-ну. Точки на запястьях Артура я поразил, когда он был в состоянии наркоза, еще не понял дурашка, что пальчиками шевелить временно не умеет, еще не успел толком обдумать абсурдный факт наличия кобуры у себя на пузе, не дошло еще, что просто так, без подвоха, я бы ему оружия не оставил, и слишком велик соблазн уподобиться герою вестернов, и рефлексы профессионального убийцы побеждают и логику, и страх.
Вот он полз медленно, как ленивец, а вот стремительно, как кошка, перекатился боком с живота на спину, уперся плечами в стенку, заученным, многократно отрепетированным движением схватился за кобуру, но нервы и сухожилия, ответственные за сгибание пальцев, отказались подчиняться. Артур скреб онемевшими кистями застежку кобуры, терял драгоценные мгновения и бледнел прямо на глазах.
– Здорово, да? – улыбнулся я. – Видит око, да зуб неймет, так это называется. Ты сними, сними перчатки-то. Отпечатки твоих пальцев больше никому не интересны. Кстати, почему у вас, товарищи похитители, шерстяные перчатки, а не кожаные? Неудобно ведь, а?
– В коже чувствительность другая, – машинально ответил Артур, стягивая перчатки при помощи зубов, зыркая по сторонам, глядя на трупы товарищей и продолжая бледнеть. – Что ты сделал с моими руками?
– Ранки на запястьях видишь? Два укола, и пальчики превратились в декоративный элемент, совершенно бесполезный.
– Ты кто?
– Я?! Хм-м... Сложный вопрос... Помнишь, ты обозвал меня Бобиком? Ну так вот, я не Бобик подзаборный, я Бультерьер. Слыхал о такой породе, специально выведенной для кровавых потех? Слыхал, конечно.
– Ты не художник?
– Ха!.. Тупишь, Артурчик? Что? Совсем от страха крыша съехала... А, впрочем... Впрочем, припоминаю, как ты относительно недавно обзывал меня художником от слова «худо». Знаешь, а ты был прав, пожалуй. Я и правда спец в искусстве делать худо нехорошим людям. Скоро, очень скоро тебе станет совсем худо, мой сладкий. Зря ты меня обзывал. Я, видешь ли, злой, хитрый и, главное, очень гордый спец по весьма и весьма специфическому боди-арту. Я тебя специально не убил сразу, мой сладкий. Я буду ваять из тебя живую, ха, скульптуру. Пальчики не шеволькуются, да? Я постарался! Всего лишь пара укольчиков в запястья, и пальчики стали куколками. А скоро уколю тебе член, и он начнет очень забавно припухать, и быстренько станет похож на медвежонка Винни-Пуха. А потом уколю тебя в темя и сделаю дебилом. И будешь ты с распухшим членом и сознанием младенца ссаться под себя да слюни пускать. А я доложу людям, коим подчиняюсь, о свихнувшемся со страха импотенте Артурчике. Мои начальнички вообще-то не любят, когда я балуюсь с ножичком. Но я скажу, мол, случайно, в пылу боя, покалечил тебя малость сверх меры. Ты ведь уже понял, что я на самом-то деле казачок засланный, да? Да, мне дан приказ одного из вас оставить в живых, но без уточнений... Зря ты меня унижал, очень, понимаешь, обидел...
Черт его знает, насколько внимательно он вслушивался в мои угрозы и врубился ли вообще в акупунктурную тему. А если врубился, то фиг его поймет, что он подумал, когда ощутил легкое обнадеживающее покалывание в кончиках пальцев. Быть может, подумал, что я самонадеянный, но реально хреновый акупунктурщик. Или решил, что он такой особенный и везучий, что его конкретный организм сумел справиться с опасностями точечного воздействия. Или... Впрочем, не важно. Он начал чувствовать пальцы, понял, что вскоре сумеет пользоваться руками, как раньше, и принял единственно верное, как ему казалось, решение – тянуть время, во что бы то ни стало дотянуть до того судьбоносного момента, когда функции нервов и сухожилий полностью восстановятся.
Я предвидел это его решение, на него-то я и рассчитывал, и, хвала Будде, мои расчеты оправдались.
– Ну все, надоело трепаться. – Я взялся за рукоятку ножа. – Приступим к ножевой терапии. Можешь сопротивляться, я разрешаю. Можешь...
