Формула боя - Нестеров Михаил Петрович (читать полную версию книги .txt) 📗
– Да. Кто это?
– Андрей.
– Андрей?!
Горшков не верил своим ушам. Фролова сейчас разыскивали почти всеми имеющимися силами, которыми располагал Дробов. Сам Владимир из-за него задержался на работе.
Вообще у Горшкова раньше было все по-другому. Когда-то он не только не задерживался на работе, а не работал совсем, просиживая за домашним компьютером сутками. И жена ушла от него только поэтому. Сейчас можно было снова поговорить с ней о совместной жизни: у него появилась хорошо оплачиваемая работа, достаточно свободного времени, которое по желанию можно было растягивать и сжимать. Однако Володя пока не торопился. Он сумел оценить то, что одному не так уж и плохо живется: «Дураки стремятся к компании, умные – к одиночеству». Прожив так довольно длительный отрезок времени, он понял, что это просто хорошо. Правда, были все же кратковременные периоды, когда ему становилось невыносимо тоскливо. Вот тогда он и подумывал о свидании со своей бывшей женой. Впрочем, он лицемерил перед самим собой: он подумывал о свидании, зная наверняка, что это желание пройдет и не скоро появится вновь. От этого приступы одиночества становились короче.
Сегодня он задержался на работе, и по возвращении домой на него должна была навалиться зеленая тоска – он предчувствовал подобные моменты. Вместо этого пришло неожиданное освобождение из несостоявшегося плена: звонок от Андрея.
Андрей Фролов все-таки влип…
Горшков часто думал о нем. Они редко встречались, работая в одной организации. Во время коротких случайных встреч, которые обычно ограничивались взаимными приветствиями, оба (во всяком случае Горшков) думали о той самой тайне, которая, может быть, и определила их теперешние отношения.
Что и говорить, Горшков рисковал, скрывая от шефа судимость Андрея. Он молил, чтобы Андрей не залетел куда-нибудь, если не Бога, то Билла Гейтса – это точно.
Горшков боготворил компьютерного магната и немного завидовал ему, но, имея собственную универсальную программу успокаиваться, находил способы долго об этом не думать. Когда американский мальчик Билл Гейтс написал свою первую программу для компьютера, русский мальчик Володя Горшков таскал за собой шпульку на нитке; Билл, конечно, достиг высот в своей сфере, но он никогда не сможет научиться так ловко таскать за собой шпульку, как делал это босоногий Вова. Мальчик рос. И когда Гейтс создавал свой очередной soft, Горшков уже знал, как его взломать.
– Андрей?
Горшков все еще сомневался.
– Да, Володя. Извини, что все так вышло. Бессмысленно как-то… Как ты – надеюсь, у тебя все в порядке?
– Обо мне не беспокойся. Ты где? Может, тебе нужна помощь?
Андрей на некоторое время замолчал.
– Я сейчас на «Тимирязевской».
– А где именно?
– Дмитровское шоссе, рядом с отделением ГАИ. Знаешь?
– Да.
Сам Горшков жил на Кутузовском проспекте, в трех кварталах от гостиницы «Украина». Друг от друга их отделяло семь остановок на метро с двумя переходами на Кольцевой и Филевской линиях и двадцать – двадцать пять минут времени. Столько же понадобится Андрею, чтобы доехать до Горшкова, воспользовавшись такси.
– Я могу тебе чем-нибудь помочь?
– Вообще-то я рассчитывал на твою помощь.
– Что я могу сделать?
– У тебя есть деньги?
– Не очень много. Я приготовлю все, что есть.
– Отлично. А ты сможешь привезти их сюда?
Последовала пауза.
– Да. Только нужно точно определить место.
– Одну минуту. – Снова пауза. – Я посмотрел на номер дома: Дмитровское шоссе, 57, это здание ГАИ. По-моему, самое безопасное место.
– Да, я тоже так считаю. Так ты хочешь, чтобы я привез деньги сейчас?
– Если это возможно. Через полчаса встречаемся, хорошо?
– О'кей, Андрей, я все понял. Может, прихватить что-нибудь из одежды?
– Было бы неплохо… Спасибо тебе, Володя. Ты уже во второй раз выручаешь меня.
– Ладно, сочтемся. Жди меня.
Горшков положил трубку и тотчас снял ее. Набрав номер, он вслушивался в длинные гудки.
– Слушаю.
– Григорий Иванович, это Горшков. Сейчас мне звонил Андрей Фролов и просил помочь ему. Через полчаса он будет ждать меня по адресу: Дмитровское шоссе, 57. Это здание ГАИ.
– ГАИ?
Горшкову показалось, что голос генерала прозвучал с заметной хрипотцой.
– Да. Насколько я осведомлен, все Госавтоинспекции Москвы работают по единому расписанию: максимум до 20.00. Сейчас там вряд ли кто-то есть, кроме дежурного.
– Хорошо. Отправляйся на встречу. Когда ты прибудешь на место, наши люди будут уже там. – Теперь голос Дробова прозвучал как обычно.
– Может, они смогут обойтись без меня?
Дробов, наверное, был глухим.
– Когда вы встретитесь, не делай резких движений.
Генерал положил трубку.
Придется ехать.
Горшков еще некоторое время подержал трубку в руке. Он, конечно, не очень надеялся, что Дробов освободит его от этого, и все-таки… Через полчаса все должно закончиться. Они не были особо дружны с Андреем, а последнее время встречались не чаще чем раз-два в месяц, что, наверное, как-то разобщило их. Он выручил в свое время Андрея, но то был импульс, порыв, которому Горшков потом не нашел определения. Он по-настоящему мучился, боялся; со временем это ощущение притупилось. Страха уже не было, была неопределенность, которую с натягом можно было назвать чувством опасности, но оно все же мешало, создавало неудобства, и временами Горшков ненавидел Андрея.
Сегодня все закончится. Закончится в пользу Владимира. Дробов никогда не узнает о скрытом им важном факте. Не узнает из уст самого Андрея, потому что времени мало. А если нить преступления все же приведет от Андрея к генералу, Горшков сумеет убедить его, что вины за ним нет. Да это не так уж и трудно сделать, сославшись на несовершенство техники в то время, на своего человека с Петровки, который, спешно покинув Россию, уже четыре года топчет землю Голландии. О, Дробов поверит ему, как всегда избегая улыбчивых глаз.
Сейчас глаза Горшкова слегка затуманились; никто не знал и даже не догадывался, что за веселыми искорками порой медленно проплывают тени беспокойства и страха. Однако внешняя искристая оболочка контактных линз никогда не подводила его. Как и в других случаях, он быстро справлялся с симптомами беспокойства и страха.
Теперь же страх принял неизвестную доселе форму: его страшило, что Андрей погибнет рядом с ним, на его глазах.
Зато все будет кончено.
Он не только увидит смерть, он, наверное, почувствует ее дыхание.
Зато все будет кончено.
Будет страшно. По-настоящему страшно.
Но в последний раз…
Собираясь в дорогу, Горшков подумал о деньгах: взять или нет? Через секунду получил ответ: взять. Если люди Дробова по какой-то причине опоздают или не будут готовы, он, придя без денег, окажется в опасной ситуации: Андрей Фролов сломает его хрупкую шею одним ударом руки.
К входной двери он подходил с пакетом, в котором были рубашка и спортивные брюки.
Через двадцать минут все кончится.
Он открыл дверь и шагнул за порог.
Горшков не умел водить машину, вернее, чувствовал себя полной бездарностью за рулем. Однако, управляя с клавиатуры компьютера виртуальным автомобилем в какой-нибудь игре типа SCREAMER, ощущал себя асом. Руль настоящей машины был для него могильным крестом. Вот если бы автомобили управлялись с клавиатуры…
Машины Горшков не имел. Чтобы добраться до Дмитровского шоссе, он воспользуется самым привычным и безопасным средством передвижения – метро. Семь станций – и он на месте. Потом… О дальнейшем он не хотел думать.
Он повернулся к двери лицом, чтобы закрыть замок, но в это время чьи-то сильные руки схватили его за плечи и втолкнули обратно в квартиру.
Когда в коридоре зажегся свет, Горшков несмело поднял глаза.
– Привет, Володя.
Перед ним стоял Андрей.
– Ты?!!
Горшков и не пытался скрыть ужаса, который заметался в его глазах. «Как же так? – с трудом ворочал он мозгами. – Ведь Андрей должен ждать на «Тимирязевской», он только что, пять минут назад, звонил от здания ГАИ».
