Невеста из USA - Гладкий Виталий Дмитриевич (книга регистрации txt) 📗

Парни снова нехорошо заулыбались.

– Скоро узнаешь, – ответил тот, которого я назвал извращенцем; это он вознамерился меня поиметь.

Этого пидора, решил я, завалю первым. Если, конечно, подвернется удобный момент…

– Зачем вы остановили меня? – спросил я уже нормально. – Я ничего не нарушил. Я буду жаловаться!

– Кому, идиот? – сказал один из парней, постарше, и скомандовал: – Наденьте клиенту «браслеты»! Щегол, сядешь за руль его тачки. Пора отсюда сваливать.

Я покорно подставил руки и на меня надели наручники. А что я мог сделать в этой ситуации?

На меня черными зрачками смотрели три ствола, и один из них назывался «калашниковым». Против этой машинки сильно не попрешь. Враз переполовинит.

Конечно, зная точно, что меня повезут на расстрел, попытку освободиться я бы сделал. Пан или пропал. Все равно впереди могила. Какая разница, где получать пулю – под стенкой или на лесной дороге.

А так, может, и прихватил бы кого-нибудь с собой за компанию. Все-таки вдвоем брести по серым равнинам как-то веселее, чем в одиночку.

Но мне предстоял, скорее всего, разговор. Уж не с Дженнифер ли? Как эта американская сучка ловко вычислила слежку!

Потому и «мерс» по городу еле полз, что совсем не похоже на его статус машины крутых и неприкасаемых…

Ей нужно было, чтобы я не потерялся и чтобы доехал до этой лесной дороги, где меня уже ждали бойцы «Альянса». Интересно, что там с Михеичем? Или он остался вне поля зрения этой дамочки?

Хорошо бы…

Вполне возможно – его «девятка» менее заметна, чем «фольксваген» Марка. К тому же на трассе маячил только я.

Что же мне плести во время допроса? А разговор точно выльется в допрос.

Надо подумать…

Время подумать мне дали больше, чем достаточно. Меня сначала запихнули в «хаммер», предварительно натянув на голову черный мешок, чему я немного порадовался. Значит, есть надежда, что меня освободят, потому как они не хотят показывать дорогу, по которой мы ехали.

Затем еще примерно десять минут езды, и меня вытащили из машины, чтобы запихнуть в какой-то подвал. Нужно сказать, что со мной особо не церемонились. Я не спустился в подвал по ступенькам, как человек, а от мощного пинка под зад пролетел по воздуху, словно большая неуклюжая птица, метра три или четыре.

Хорошо, что во мне проснулся в свое время отработанный до автоматизма инстинкт специалиста разных тайных дел. Нас учили не падать, а приземляться. С любого, даже самого неудобного, положения.

Если уж и не на ноги, то на четыре кости – как кошка.

Иногда я смотрю на футболистов, и мне становится неудобно за футбольную науку. Пацаны просто не умеют падать, из-за чего часто травмируются. А ведь всего полгода занятий по специальной методе, и они от любой подножки катились бы по полю, как колобки, – без ущерба для ног и здоровья.

Я снял колпак из плотной материи только в подвале. И не увидел ничего. Вокруг царила кромешная тьма.

Прежде, чем обследовать подвал – уж не знаю, зачем; наверное, из обычного человеческого любопытства – я принюхался. Пахло мочой и человеческими экскрементами. Они что, запихнули меня в выгребную яму?

Хреново…

Я попробовал пол под ногами. Твердый. Кажись, дикий камень или брусчатка. Уточнять этот момент рукой на ощупь мне почему-то не захотелось.

Может, это канализация? Мне было известно, что под старой частью города есть длинные галереи, которые используются коммунальщиками для отвода дождевых и прочих стоков.

Эти галереи выкопали еще в средние века, так как наш город имел древнюю историю. Первоначально галереи использовались как тайные ходы, а несколько позже, начиная с девятнадцатого века, их приспособили под канализацию.

Но нет, этого не может быть. Я не в галерее под городом, а в другом месте. «Хаммер», в котором меня везли, ехал прямо, не разворачиваясь. Значит, я нахожусь где-то в районе Залива. Возможно, в подвале какого-нибудь особняка.

Но почему тогда здесь так дурно пахнет?

Объяснения пришло сразу, едва я начал свой обход. Сделав несколько осторожных шагов в сторону – мне почему-то показалось, что там находится стена – я вдруг наступил на что-то мягкое.

И тут же раздался чей-то испуганный голос:

– Ой! Что это!? Кто здесь!?

Нужно сказать, что я поначалу сдрейфил. Я отпрыгнул в сторону с такой резвостью, словно наступил не на лежащего человека, а, по меньшей мере, на пятиметровую кобру. Мое сердце заколотилось в груди, как бычий хвост.

– А ты… ты кто? – спросил я непослушным языком.

– Я уже никто… – В темноте послышались хлюпающие звуки; похоже, мужик плакал.

– Не разводи здесь слякоть! – сказал я сурово. – Ты что, заложник?

– Д-да… Что-то вроде того.

– А точнее?

– Я бизнесмен… был бизнесменом.

– Понятно… Чай, много задолжал и решил смыться? А тут тебя и прихватили.

– Нет, все было не так… – Судя по голосу, мой сокамерник (назовем его так), немного приободрился. – У меня хотят забрать дело. Я долго не поддавался, но потом… – Он вдруг умолк.

– Потом приехали бойцы и заперли тебя в этой клоаке, – высказал я предположение. – Верно?

– Да…

– Они хотят, чтобы ты подписал какие-то бумаги?

– И не только… – В рыхлом голосе сокамерника вдруг прорезались жесткие нотки. – Им подавай еще и номера заграничных счетов. Хрен они что получат у меня! Фирму пусть забирают, нужные документы я уже подписал. Но до бабок им не добраться. У меня семья – двое детей, мать, жена… С чем я их оставлю!?

– Долго тебя держат?

– Может, месяц… или два. Здесь время отсутствует.

– Бьют?

– Поначалу били. Кололи всякую дрянь… думали, все разболтаю. Как бы не так! Я и сам не помню точно эти номера. Все они хранятся в ячейке одного из германских банков, записанные на бумаге. И доступ к ячейке имеет только жена. А она за бугром. Ее оттуда им не достать.

– Я так понимаю, только это обстоятельство и держит тебя на плаву…

– В общем, да… Иногда раскисаю… тяжело здесь… Кормят, как собаку, какими-то помоями. Параша здесь, рядом, в углу… Вторую неделю никто ее не выносит. Паскуды… Я теперь в основном сплю. Силы уходят… Даже не услышал, когда тебя сюда запихнули. Быстрее бы сдохнуть…

– Думаешь, не выпустят?

– Конечно, нет. Как только они получат свое, так и привет… Здесь же и зароют. А ты как сюда попал? Тоже бизнесом занимаешься?

– Случайно попал, – ответил я осторожно; вдруг этот сокамерник подсадная утка или подвал напичкан подслушивающими устройствами. – Остановили посреди дороги, обшмонали, запихнули в «хаммер» и привезли сюда. От бизнеса я далек. А в кармане у меня вошь на поводке да комар на цепи. Не знаю, что и думать…

– Сюда случайные люди не попадают. Темнишь…

– С какой стати? Я даже не подозреваю, кто эти люди и где мы находимся.

Это я сказал громко и отчетливо, в надежде, что нас подслушивают. Вдруг поверят и выпустят…

– Я тоже не знаю… – Сокамерник вдруг снова начал всхлипывать. – Деток жалко… Никогда больше их не увижу…

– Крепись. Надежда умирает последней. Я не думаю, что они такие изверги.

– Я пытаюсь крепиться. Но в душе…

М-да, в моей душе тоже было невесело. Если этого мужика готовят к закланию, то и мне прикрутится трандец. Свидетелей таких дел в живых не оставляют.

Меня, конечно, поспрашивают, возможно, слегка поджарят, чтобы я стал немного румяней и сговорчивей, не исключено, что попотчуют «сывороткой правды» (вдруг я знаю что-то сногсшибательное?), а затем вывезут в лес и шлепнут, как врага народа. И никто не узнает, где могилка моя… или как там в песне поется?

Печально. Остается слабая надежда на Михеича… если, конечно, и его не захомутали. А также на оперативного дежурного, который не проспал сигнал «SOS», посланный моей говорилкой.

Долго куковать мне в кромешной темноте не дали. Отворилась тяжелая дверь подвала, и басистый голос скомандовал:

– Новенький, выходи!

– Ну, бывай, – сказал я сокамернику. – Держись. Ежели не вернусь, можешь считать меня коммунистом.