Вьетнамский коктейль - Леденев Виктор Иванович (электронную книгу бесплатно без регистрации txt) 📗
Ребята от сопения перешли к сольному храпу, причем никто из троих моих соседей по комнате не прерывал другого, Едва один заканчивал, начинал свое соло другой — прямо по законам джаза. Молодцы, если б вы еще и на чем-нибудь умели играть кроме, дребезжащей гитары, вам бы в мире цены не было с таким чувством ритма.
И все же джаз-храп не помешал мне услышать шаги в коридоре — подвел рассохшийся пол. И опять шел не один человек, потом они остановились, и теперь уже я четко услышал, что по жилому коридору продолжил путь только один. Другой (или другие) исчез, испарился, улетучился! Скрипнула дверь — этот одинокий прохожий нашел свою комнату, а куда девался другой? По лестнице можно идти бесшумно даже в сапогах, но куда — вниз или вверх? Все эти рассуждения сильно утомили мою пострадавшую совсем недавно голову, и меня потянуло в сон.
Я отключился мгновенно, едва успев зафиксировать время — на все мои путешествия у меня ушло всего 24 минуты…
Спал я недолго и проснулся внезапно, как будто что-то разбудило меня, но вокруг была чистая прозрачная тишина, Мои кореша спали перед рассветом, как младенцы — тихо и мирно. У меня же сна снова не было ни в одном глазу, но на сей раз у меня не было желания прятаться. Наоборот, используя свою привычку рано вставать, я поднялся, не особенно заботясь о тишине (разве что чуть-чуть, в рамках приличия) и вышел на улицу. Часы показывали ровненько четыре — прекрасное время для пробежки и небольшой разминки. Такая уж у меня привычка. Я спокойно дважды обежал здание школы, боковым зрением стараясь не упускать из виду окна жилого этажа. Рыбка клюнула — чье-то лицо на мгновение промелькнуло в третьем слева окне. Кто-то еще страдал бессонницей, только вот кто: третье слева окно было в так называемой комнате отдыха, и там мог быть кто угодно. Но кое-какой улов все-таки был и я, не испытывая больше судьбу тем же темпом двинул по знакомой тропке к безымянной речушке — нашем любимом месте для негласной выпивки или просто раздумий. Вода была теплая, и хоть немного остудила потное тело. Речушка была воробью по колено, и вместо плавания просто приходилось лежать в воде, уцепившись за ветки. Я уже с удовольствием подумал, как приятно будет бежать назад в мокрой одежде и увидел ногу. Солнце еще пряталось в густой дымке тумана почти над самым горизонтом, но голая ступня и в этом свете выделялась на фоне зелени, как попугай на Северном полюсе. Бредя по колено в воде, я осторожно подошел.
Из воды на берег выходить мне почему-то не очень хотелось — земля здесь всегда влажная и следы на ней… Просто мечта криминалиста.
На берегу лежал Толян. Толька. Анатолий Григорьев. Рядом на аккуратно расстеленном куске брезента лежали масленка, пара запасных обойм, россыпь патронов, промасленные тряпочки и початая бутылка со стаканом. И все. Человек пришел немного расслабиться (несмотря на все запреты не пить перед рейдом) и почистить оружие. Картинка мирная и в наших условиях просто идиллическая. Все было нормально, если бы не кроваво-черная дыра в горле, чуть пониже подбородка, куда вошла пуля из «стечкина», который Толян продолжал сжимать в левой руке. Выходного отверстия с моего места не было вино, но разбросанные чуть не на полметра вокруг кровь и мозги давали понять, что помощь не нужна…
Машинально взглянул на часы — 4.55. Еще тридцать пять минут до подъема. А еще через час и пять минут — выезд на воздушную базу.
Я побежал прямо по воде, чтобы выскочить на разминочную тропу хотя бы метрах в трехстах от места последней выпивки Толяна. Лицо, мелькнувшее в окне, вполне за это время могло вооружиться и биноклем. Дно было скользким, и я изрядно запыхался. Кеды были в вонючей грязи, и пока я их отмыл до приемлемого вида, у меня оставалось ровно двадцать минут на обратные почти полтора километра. Почти уверенный, что за мной внимательно наблюдают, я делал все, что положено в таких случаях — временами ускорялся, резко разворачивался и бежал назад, несколько раз, а два качал маятник «, короче занимался самым обычным для нас делом без всяких признаков паники, спешки или тревоги. Все, как обычно, разве что только один или два моих друга могли знать, как я не любил все это проделывать на тренировках, и удивились бы моему усердию.
У здания я был без трех минут подъем. Мой вспотевший вид никого не удивил — просто решил человек размяться, его недавно трахнули по головке, вот у него и проснулась любовь к физическим упражнениям. В душе я внимательно посматривал на ребят, ничего особенного не заметил, как и то, что в этот день никто на дальнюю пробежку к речке не решился — времени на сборы дали маловато, а отсутствие никто и не заметил в идиотской атмосфере сборов, это был не его черед идти на смерть. Был бы. Если б уже не наступил. Но докладывать мне об этом не хотелось, нутром чуял, что попал в такую заваруху, что в джунглях, под пулями буду в большей безопасности, чем здесь. Игра пошла нешуточная, а я даже не знал правил. Так что сиди и помалкивай.
Ел обычную китайскую тушенку механически и боялся смотреть часто на часы — хотя самым заветным желанием было убраться отсюда подальше и поскорее. Полкан тоже завтракал с нами. Он все больше пугал меня — после того разговора он то появлялся на базе, то уезжал, беседовал с командиром и ни разу не попытался даже заговорить со мной. Командир тоже общался со мной по поводу задания — не больше того и помалкивал обо всем остальном.
По традиции остающиеся на базе переволокли нашу амуницию в крытый грузовик, и вся группа ровно минуту постояла молча — каждый пытался вспомнить, не забыл ли что, а остающиеся просто на всякий случай прощались с нами. Может кто-то и не вернется…
Чей-то голос крикнул:» Эта война…«
Рев ребят закончил фразу:» Не наша!«
Тот же голос продолжил:» Но мы… победим»— закончили мы.
Двадцать семь кулаков врезались в ладони, которые тут же скользнули вниз, образуя самый оскорбительный для всех мужиков в мире жест. Полковник дико смотрел на всю эту процедуру, но промолчал и уставился на, словно хотел что-то ему сказать, но только вяло махнул рукой.
Ребята вмиг вспрыгнули в борт вертолета МИ — 6 и уже оттуда мы кокетливо сделали ручкой остающимся. Пилот Вася (никто не знал, как его зовут на самом деле, да и не интересовался) рявкнул «Добро пожаловать, крысы»и врубил двигатели, после чего всякий разговор превратился в пытку. В Ми — 6 дрожало, вибрировало и тряслось все, что только могло это делать. Зубы стучали, как кастаньеты, если кто-то пытался приоткрыть рот. Да и говорить было не о чем, все сидели и пытались задремать в этом вибрирующем спальном вагоне. Вася отлично знал маршрут, где нас надо высадить и улетать, чтобы снова прилететь и забрать то, что от нас останется. Он был пилот божьей милостью и если бы он летал не на этой летающей мишени Ми — 6, он бы сделал карьеру в любой стране мира, где есть вертолеты. Он был отлично проинструктирован и никогда не задавал лишних вопросов. Это нас устраивало, его тоже — мы были квиты.
По-своему мы его даже любили — он всегда ждал нас там, где надо, даже если его толстопузый был изрешечен пулями и напоминал дуршлаг. Вася всегда прикидывался этаким дурачком, которому все равно кого или что надо везти. Но мы видели слеза на его глазах, которые он безуспешно пытался сдержать, когда мы однажды грузили два трупа, которые были нашими товарищами и которые еще пару дней назад обменивались с ним шуточками.
Воскресенье, между 4 и 9 часами вечера, борт вертолета Ми — 6, где-то над Камбоджей.
Когда «вертушка» идет по рельефу местности, слабонервным не рекомендуется заглядывать в иллюминатор, а если учесть, что местность горная, тем более. Каждая скала, кажется, летит точненько на тебя, а до стенок ущелья можно дотронутся рукой. Неизгладимое впечатление, гораздо интереснее, чем в Диснейленде (хотя я там ни разу не был). Я отвернулся от иллюминатора и закрыл глаза — было о чем поразмыслить. Главное, что я понял — где-то там, наверху, готовится грандиозная операция по внедрению, возможно, этого нашего Координатора, которого мы и в глаза не видели, только выслушивали его задания. Как отвлекающий маневр — наша группа и, частности, я. Значит, я не должен вернуться. Тогда и волки сыты и овцы целы. Я виноват в провалах операций, но меня уже нет, значит и свалить меня можно все, что угодно. И операцию задумали смертельную. Это же надо было придумать такое — украсть из-под носа американцев целехонькую «Кобру»с последними новинками вооружения и системами наведения. И группа отправилась нестандартная — семь человек плюс пилот, на случай если американские пилоты заартачатся и вздумают разыгрывать из себя героев. А для нас этот пилот лишняя обуза и головная боль — ничего, кроме пилотирования его обожаемого вертолета делать в джунглях не умел. Значит, нам придется рисковать лишний раз, чтобы пилота не подстрелили, он нужен был не только живым, но и полностью невредимым. Сделать это было для нас непросто и Сашка, в этот раз старшой группы, показал пилоту увесистый кулак и произнес, четко выделяя слова: «Слушаться каждого и выполнять не раздумывая. Иначе в лучшем случае тебя убьют, а раненые нам самим не нужны». Может Сашка, и перегнул палку, но по опыту знаю, это лучше, чем пытаться подробно объяснять, что, как и что почем.
