Победить любой ценой - Алтынов Сергей Евгеньевич (читаемые книги читать txt) 📗
– Теперь ты понял, почему меня зовут Стекольщиком? – не то спросил, не то пояснил столичный.
– Понял, – дернулся всем корпусом Хашим. – Я только раньше думал, что имеется в виду другое «стекло». [4]
– Ну тогда давай все же побеседуем, – очень вежливо предложил Стекольщик, делая пригласительный жест к соседнему столику. – Однако твоим приятелям придется немного полежать. – Стекольщик кивнул на обездвиженных наручниками, медленно приходящих в себя телохранителей Хашима.
Далее началась беседа. Говорил в основном Стекольщик, а Хашим внимательно слушал, лишь изредка дергая головой. Гул в ней еще не прошел, да и нижняя челюсть сильно ныла.
Хашим не слишком верил собеседнику. Но тот сохранил ему жизнь. Значит, этот «белый воротник» и в самом деле нуждался в Хашиме. И в бандите проснулся животный инстинкт безоговорочного подчинения сильному.
– Я создаю картель. Монополию, – подведя итог всему сказанному, проговорил Стекольщик. – Тебе и твоему хозяину Эль-Абу гораздо выгоднее влиться в мою структуру.
– У тебя есть для нас место?
– Есть.
«Есть? Если бы не было, этот Стекольщик давно нашел бы способ расправиться со мной, – думал Хашим. – Значит… Да все элементарно – Стекольщик хочет выйти на моего хозяина, Эль-Абу Салиха. Чтобы взять в долю? Конечно, нет. Стекольщик ликвидирует Абу Салиха и станет полновластным монополистом, хозяином картеля… Но мне-то что до этого?! Стекольщик явно сильнее Абу Салиха. И умом, и властью, и даже в рукопашной… У меня нет выхода. Буду работать на Стекольщика, а там будет видно. Бежать, исчезать в случае смертельной опасности – опыта мне не занимать».
– Вот твой первый гонорар, – произнес Стекольщик, положив перед Хашимом две толстые пачки зеленых купюр. – Их могло бы быть больше, но я удержал кое-что за твое грубое поведение, – тут же пояснил столичный лидер. – Но запомни, – изменившимся голосом добавил Стекольщик, – если ты задумаешь сыграть против меня, то… Стулья проверять будет бесполезно. Мины я заложу в другом месте. Или не мины, а просто откручу тебе голову. Вот так! – Стекольщик взял со стола вилку и начал точно винт откручивать один из ее зубцов.
Хашим вновь был поражен невесть откуда берущейся силой этого человека. Стекольщик положил на тарелку перед Хашимом аккуратно открученный зубец.
– Связь со мною будешь держать следующим образом…
Хашиму не впервой было работать сразу на два фронта. Начинал он заурядным уголовником. В тюрьме шестерил на паханов и сливал информацию местным оперативным службам. Волею судьбы оказавшись в Чечне (сам Хашим вовсе не был чеченцем), некоторое время сотрудничал с боевиками, но, попав в плен, сумел выторговать свою жизнь, передав ценную информацию для ГРУ. Покинув Чечню с солидным денежным кушем, Хашим осел в Изгорске, где сошелся с местными наркоторговцами. Здесь его все устраивало. Никакой войны, никакой политики, чистый бизнес. Конечно, его хозяин, недавний полевой командир Эль-Абу, был суров, но иногда бывал и щедр…
Новый хозяин, Стекольщик, куда более суров, но, кажется, тоже не из скупых. Оба эти обстоятельства диктовали Хашиму только одно – четко выполнять все указания Стекольщика.
Сколько в городе больниц и травмопунктов? Штук пять как минимум. Плюс гарнизонный госпиталь. Именно об этом я задумался, проснувшись утром следующего дня на конспиративной квартире полковника Булышева. По счастью, в квартире имелась небольшая библиотека, состоящая из книг, которые могли иметь практическое применение в булышевских делах. Например, адресный и телефонный справочник города Изгорска. Раскрыв справочник на нужной странице, я и в самом деле обнаружил пять больниц и четыре травмопункта. Вместе с гарнизонным госпиталем (в справочнике не указанном) получалось десять. Почему меня заинтересовало местное здравоохранение? Очень просто – вчерашнее боестолкновение должно было иметь печальные последствия для бойцов наркомафии. Получить шестом бо даже по чугунной башке дело болезненное. За два-три дня не проходящее. Конечно, у наркомафии и Эль-Абу может быть свой тайный госпиталь где-нибудь в горно-лесистой местности, но мне кажется, что скорее бандиты заживляют свои увечья в городских условиях. В отдельной палате, ну например, горбольницы номер два. Она находилась совсем недалеко от моего нынешнего местонахождения, поэтому я решил действовать, не дожидаясь Булышева. С Вячеславом Ивановичем мы должны встретиться около шести вечера, и до этого времени я вполне успею собрать кое-какие разведданные.
Действовать придется нагло и уверенно. И цинично. Как говорил О. Бендер, людям это нравится. У меня же попросту нет другого выхода. Я надел лыжную куртку темно-синего цвета, немного взлохматил волосы, двухдневную щетину на лице решил оставить. Из оружия у меня по-прежнему был пистолет с холостым зарядом, а также трофейный боевой кинжал и выданный мне Булышевым довольно дурацкий миниатюрный электрошокер. На всякий случай прихватил и офицерское удостоверение. Помимо всего этого, на поясе у меня была небольшая сумка типа «банан». В ней компактная видеокамера с блоком питания и двумя видеокассетами. Если я действительно встречусь сегодня с тем, кого ищу, то видеокамера может понадобиться куда больше, нежели нож или пистолет.
Вторая горбольница представляла собой четырехэтажную постройку старого образца, обнесенную высоким забором. У главных ворот охрана – двое местных парнишек с бородами, усами и длинными резиновыми дубинками. Беседовать с ними у меня желания не было. Я прошел вдоль забора, и когда исчез из поля зрения охраны, то подпрыгнул, ухватился за забор, подтянулся и очень быстро оказался на больничной территории. Далее столь же быстро нашел приемный покой. Там сидела пожилая женщина, русская, с усталым морщинистым лицом. Кажется, это уже удача. Таких обычно куда проще разговорить, нежели бородатых секьюрити на воротах.
– Простите, пожалуйста, – вкрадчиво обратился я к дежурной, – я из милиции, – быстро махнул удостоверением и тут же убрал. – Как здоровье… Вот черт, фамилию забыл… Ну, парня, которого вчера с черепно-мозговой травмой привезли.
– Вчера никого с черепно-мозговыми травмами не доставляли, – сухо ответила пожилая «приемщица».
– Как же не доставляли? – В моем голосе появилась твердость. – Вчера, во второй половине дня, ближе к вечеру! Вы не хотите об этом говорить? Вас ведь попросили не регистрировать пострадавшего! Нам это известно!
Я шел на нее в психическую атаку, на всякий случай как бы невзначай распахнул куртку, демонстрируя кобуру с пистолетом. Эх, поганая служба. Пугать женщину, которая мне в матери годится. Ведь эти, которые могли вчера доставить своего «черепно-мозгового», тоже наверняка стволами бряцали. Причем не холостыми.
– Молодой человек! – совсем не испуганно и не обескураженно произнесла «приемщица». – Я вам русским языком объяснила…
– Простите, – перебив ее, голосом на полтона ниже проговорил я, – мне очень важно знать – ОН здесь?
Ни одна морщинка не дрогнула в ее лице. Я, кажется, готов был ей поверить.
– Никого вчера сюда не доставляли ни с какими черепно-мозговыми… – в который раз повторила «приемщица».
– Тогда извините.
Больше из нее ничего не выудишь. Или я неправильно действовал, представившись милиционером? Может быть, надо было показать ей пару зеленых купюр, которыми меня также снабдил Булышев? Так я размышлял, покинув больничную территорию. Я уже перешел на другую сторону улицы, как вдруг передо мною выросли сразу трое крепких брюнетов. Один в милицейской форме. Вот пакость! Кажется, старая карга успела кое-кого предупредить… Боевой нож удобно лег в мою правую руку – я сделал вид, что закашлялся и схватился за грудь.
– Что такое, дорогой? – поинтересовался милиционер, подойдя ко мне вплотную.
Двое других окружили с боков.
– Все в порядке, – отозвался я.
– Болеешь? – не слишком добро произнес тот, что подошел справа.
