Стукач - Вихлянцев Олег Эрнестович (читать книги .TXT) 📗

– Я бы мог предложить вам фунчозу, кук-су, бигодя или хе… [69] – заговорил было Виталий.

– Нет-нет-нет! – вяло отмахнулся полковник. – Я этой вашей еды не понимаю. Плов-млов, шурпа-мурпа, чай-пай – это якши! А корейские дела – не надо. Ты мне еще собаку скушать предложи…

– Ну не надо, так не надо, – согласился хозяин дома и хлопком ладони о ладонь дал понять двум женщинам, находившимся во дворе неподалеку, чтобы те прибрали со стола.

Виталий Ким отличался тем, что мог угодить любому, кто бы только ни пожелал погостить у него. Принимая у себя узбеков, он накрывал соответствующий мусульманским обычаям дастархан. Для русских в его доме всегда готовились знатные борщи, блины, пельмени и пироги. И садились гости тогда не на подушки возле низенького столика, а за обычный стол. Евреи хвалили фаршированную рыбу и бульоны с мацой, а украинцы так просто балдели от соленого сала, супа с галушками и вареников.

Справедливости ради нужно заметить, что не для всех Ким был хлебосольным и радушным. И принимались в его доме лишь те, кого хозяин считал нужными людьми.

Полковник милиции Миркузий Мирвалиевич Султанов был ему нужен. И не обязательно иметь семь пядей во лбу, чтобы разобраться в этом с ходу. Связывали их давние отношения, построенные на вечном коммерческом принципе «ты – мне, я – тебе». Поскольку же «урток полковник» коммерсантом не являлся, то отношения его с Виталием явно имели криминальную подоплеку И подпадали под добрый десяток самых строгих статей Уголовного кодекса.

– Грык-ик!.. Ну теперь и о делах можно поговорить, – громко отрыгнув, произнес полковник.

– Слушаю вас, – склонил голову кореец.

– Обижаешь ты людей, Виталик. Жалобы на тебя поступать начали.

– В письменном виде? – с едва заметной издевкой поинтересовался Ким.

– Только этого не хватало! Нет, слава Аллаху, пока только в устном. Да и то – от нашихлюдей . Но это тоже нехорошо. Своих обижать нельзя. Ты знаешь об этом лучше, меня.

– Миркузий Мирвалиевич, вы бы сказали сразу, в чем моя вина. А то все вокруг да около. Не пойму я вас.

– Сейчас поймешь. Сколько товара отправил с апреля по июнь?

– Вы же сами знаете! – удивился Виталий.

– Знаю. Потому и приехал к тебе на Куйлюк [70] . Общая сумма не бьет.

– Да? – тихо спросил Ким. – И намного?

Виталий был далеко не глуп. Даже копейка от реализованных за пределы Узбекистана анаши и опиумного мака была на строгом учете. Ошибиться он не мог. Каждый – от мальчика, работающего на плантации в горах, до самого Султанова – получает свою долю. Значит, полковнику показалось мало. Приехал за добавкой.

– Много не много – это как посмотреть, – уклончиво ответил Миркузий Мирвалиевич. – Ты не представляешь себе, как трудно мы живем! Вот через месяц свадьбу дочери делать надо. А где деньги брать? Сам знаешь наши обычаи – калым-малым, гости-кости… Ох как тяжело! А тут еще ты со своей ошибкой в расчетах.

– Так сколько недосчитались? – Внешне Виталий был абсолютно спокоен, хотя внутри у него бушевал пожар справедливого негодования. Этот жирный боров совсем совесть потерял!

– Вах, уважаемый! – возвел руки к небу полковник. – Шесть тысяч недостача… – сказал неуверенно. – Нет, шесть с половиной! – добавил уже более твердо и остался собой доволен.

Спорить с Султановым – себе навредить. И навредить можно капитально. А это в планы Кима не входило.

– Шесть с половиной… – словно эхо повторил за полковником Виталий. – Немалые деньги. Но беда поправима…

– Вах! Молодец! – темпераментно воскликнул полковник.

– Правда… – Ким выдержал небольшую паузу.

– Что? – замер Миркузий Мирвалиевич.

– Правда, я располагаю только тремя тысячами.

– Ва-а-ах…

– Ну нету больше! – почти выкрикнул Ким, и это должно было означать, что он говорит чистейшую правду.

– Плохо, уважаемый, – укорил его полковник. – Добрый я человек. Мягкий. А ты моей добротой пользуешься. Плохо. Ну давай хоть три!

Стоит ли говорить о том, что эти три тысячи рублей были у Виталика не последними? Он передал полковнику деньги, и уже через полчаса пришла пора прощаться,

– Благословение дому твоему! – произнес Миркузий Мирвалиевич, усаживаясь в свою служебную «Волгу».

– И вам – всего самого наилучшего! – напутствовал его Ким.

– Чучка! [71] – брезгливо выговорил в адрес корейца Султанов, когда его машина уже отъехала далеко.

– Онэйнисиз джаляп! [72] – зло выматерился Ким по-узбекски, глядя, как черная «Волга» скрылась за поворотом.

Он уже собирался закрывать ворота, когда увидал, как из тени растущей перед домом ветвистой чинары вышел человек и направился в его сторону. Фигура, да и сама походка показались ему знакомыми…

– На ночлег пустишь, хозяин? – спросил у Кима мужчина, вышедший из-под чинары, но так и не подошедший к самым воротам, где горела лампочка. Лицо его рассмотреть было невозможно.

– У меня не гостиница, – грубовато ответил Виталий, пристально глядя на нежданного пришельца.

– Потому к тебе и прощусь, Циркач, – с едва заметной усмешкой сказал тот. – В гостиницах битком народу…

Виталия передернуло. Циркач – его лагерное прозвище. И дано оно было ему тысячу лет назад, когда он мотал срок в Пермской зоне. Кого же принесло из столь давнего прошлого?

Не желая более пребывать в неизвестности, Ким шагнул к человеку, одновременно сунув руку в карман брюк и нащупав там рукоять складного ножа. На всякий случай.

– Ты «перо»-то не рисуй! – хохотнул гость.

И только тут Виталий узнал его.

– Соленый!

– Узнал…

– Проходи. – Ким кивнул на полуприкрытые ворота.

Уже спустя пять минут они сидели в одной из комнат просторного кирпичного дома. Пол здесь был устлан соломенными циновками, а стены убраны соломенной же плетенкой, разукрашенной пестрыми изображениями павлинов, драконов, диковинных рыб и морских растений. Помещение имело также по одному окну в каждой стене, закрытому от стороннего взгляда матовым стеклом. Воздух здесь был свеж и насыщен каким-то необычайно приятным ароматом. В центре был установлен невысокий столик, наподобие узбекского дастархана. С той лишь разницей, что вырезан из неизвестной Соленому ценной породы дерева.