Формула боя - Нестеров Михаил Петрович (читать полную версию книги .txt) 📗
– Алло! Антон! Срочно уходи оттуда!
Внезапно трубка издала щелчок, который больно саданул Рябова по сердцу. Несмотря на искажения в крохотном динамике-пищалке, он распознал звук выстрела.
Вот и все…
Рябов продолжал держать трубку. Он догадался, что Розен сделает сообщение именно с телефона-автомата. Следователь со злостью представил себе морщинистое лицо отставного генерала.
«Ну, давай, говори, старый сучок».
– Алло, Михаил Анатольевич, вы слушаете?
Жизнь Антона измерялась мгновениями. Андрей понял это, как только осторожно выглянул за угол дома. В его голове моментально пронеслось: «Герман, по-моему, ложная тревога. Но ты все же покрутись…»
Машину Андрей узнал почти сразу, интуитивно среагировав на цвет. Информация о Германе Розене и подполковнике Рябове прочно сидела в голове Фролова. Сейчас он находился неподалеку от дома следователя, и на «девятку» под «мокрый асфальт» не среагировать никак было нельзя. Номер машины автоматически всплыл в голове: Г-344-ВМ. Точно, это его машина. А вот и…
Андрей готов был увидеть кого угодно, только не благообразного старичка в темно-сером в полоску пиджаке. Может, его отец, подумал он, когда старик довольно бойко обогнал его.
Он еще раз обернулся на машину: никаких сомнений.
Андрей шел медленно, не представляя, зачем он здесь. Хотя если бы он не узнал адреса Рябова, тот же самый вопрос он мог задать себе, находясь возле дома Германа Розена. Он пытался объяснить свои действия и не мог. Что-то подсказывало Андрею, что он просто обязан быть здесь.
Старик завернул за угол.
После того как он обогнал, Андрею пришлось невольно ускорить шаг.
Фролов был в нескольких метрах от угла дома, когда ему показалось, что он слышит чей-то голос. Приближаясь, он продолжал прислушиваться. Да, мужской голос, но слов не разобрать. К тому же в разговоре наступила пауза. По сути дела, сейчас в разговор должен вступить собеседник, не будет же человек разговаривать сам с собой. Хотя… он мог говорить по телефону.
Андрей убедился, что был и прав, и не прав одновременно.
Их было двое. Один, молодой, стоял в телефонной будке, второй, старик из «девятки», находился в трех шагах. И оба были Андрею знакомыми. Со стариком понятно – он видел его несколько секунд назад, а вот с молодым… Нет, в жизни он его не видел, хотя лицо знакомое, очень знакомое. На фотографии?
Неожиданные действия старика поставили точку над «i». Когда у него в руках вдруг оказался пистолет, Андрей точно знал, что перед ним тот самый Розен – никакой не отец. А парня, находившегося в телефонной будке, он точно видел на фотографии, когда часами просиживал возле его дома. Правда, на фотографии Антон выглядел более мужественно, суровее, что ли. Сейчас из-под редкой челки смотрели глаза, в которых было написано отчаяние; рот слегка приоткрыт.
Действия Германа были энергичны, но Фролов опередил его на сотую долю секунды, в прыжке толкнув ликвидатора руками. Старик все-таки успел нажать на спусковой крючок, глушитель проглотил резкий звук, пуля попала в стену в метре от телефонной будки. Падая, Герман подставил руки, пистолет, стукнувшись об асфальт, отскочил от него на тридцать-сорок сантиметров.
Наверное, только сейчас Розен почувствовал себя старым, потому что не успел дотянуться до пистолета: Андрей снова опередил его.
– Привет, дядя Герман.
Розен, привставая, зло взглянул на него.
Антон все еще не пришел в себя. Ситуация оказалась настолько непредсказуемой, что не сработал даже инстинкт самосохранения, забылись советы Дмитрия Романова. Хотя в голове все же промелькнули слова капитана: «Случай не от Бога, Бог закрывает глаза в такие моменты, случай – от ангела, от твоего ангела-хранителя».
Старик успел поджать под себя ноги и сейчас одной рукой опирался об асфальт, чтобы встать.
Андрей отрицательно покачал головой. Розен понял его и остался сидеть. Сморщившись от боли, он поглаживал голень на слегка задравшихся брюках. В отличие от Антона он ничего не знал об ангелах-хранителях, у него их не было. В любой ситуации Герман Розен привык полагаться только на себя. Если несколько секунд назад Антон растерялся и взгляд его был обреченным, то Герман, внезапно оказавшийся на его месте, не потерял контроля. Наоборот, он пока еще контролировал ситуацию. И почти равнодушно слушал, как здоровается с Антоном неизвестный ему человек, безучастно взирал на свой пистолет, смотрящий ему в глаза. Сейчас их было двое, но они оба были настоящими сопляками перед ним. Он один мог дать им – и даст еще – сто очков вперед.
Неожиданно в левой стороне груди защемило. Розен почувствовал жжение в голове, которое мгновенно распространилось по всему телу. И почти тут же отпустило. Он глубоко вздохнул и шумно выдохнул. Нежданная волна зародилась теперь в груди, но растаяла, мягко обволакивая сердце.
Те двое по-прежнему не изменили положений. Герман автоматически отметил растерянное выражение на лице Никишина; «хеклер» Розена в руках второго все так же смотрел на хозяина.
Да, «хеклер и кох» серии Р7 с глушителем вещь хорошая, Розен выбирал его среди десятка профессиональных пистолетов; важным фактором в выборе послужила новая система ударно-спускового механизма, при котором огонь ведется как бы в режиме самовзвода. Однако сейчас следовало забыть о нем, хотя пистолет, несомненно, очень удобный, гораздо удобнее «браунинга» калибра 6,35, короткую рукоятку которого уже сжимала рука Розена. Удобная кобура, прикрепленная на икре правой ноги, никогда не пустовала. Последнее время Герман пребывал в режиме готовности, и его старый друг, «браунинг» фирмы FN (Герсталь, Бельгия), имевший в длину чуть более десяти сантиметров, всегда находился при нем. Этот маленький, на вид игрушечный пистолет, умещающийся на ладони, начал свою историю в 1906 году. Он казался игрушечным только на вид: с расстояния в 25 метров его пуля пробивала 50-миллиметровую доску. Он попал к Розену случайно в 1945 году, можно сказать, он был трофейным, с тех пор они неразлучные друзья.
Сухая ладонь обхватила рукоятку. Она была под стать женской ладони, для которой, собственно, пистолет, больше известный как дамский «браунинг», и был предназначен.
Стрелять сразу на поражение Розен не стал. Были случаи (не в его практике), когда вооруженный человек, получивший пулю в сердце, открывал ответный огонь. В голову хорошего выстрела не получится, слишком острый угол. Его противник стоит в полушаге от него.
Прошло всего несколько секунд с момента неудачного выстрела, а Герману Розену показалось, что время остановилось.
И вот сейчас он стрелял даже не с бедра, а почти с асфальта, и выстрел его порадовал: пуля вошла Фролову под локоть, пробивая трехглавую мышцу плеча.
Тяжелый пистолет выпал из рук Андрея, его самого немного развернуло, и он теперь стоял к Розену спиной. Герман слегка изменил положение, пистолет в его руке сейчас находился на уровне глаз. Вот теперь решающий выстрел. Старик хорошо знал анатомию; прищурившись на широкую спину Андрея, он представлял, как пуля наискось пробивает большую круглую мышцу и входит в сердце.
Теперь глаза Германа не видели ничего, кроме небольшого участка на спине Андрея.
Он придавил спусковой крючок.
Сегодня инспектору ГАИ старшему лейтенанту Чубарову не везло. Равно как и его напарнику Леониду Герину. Буквально минуту назад они остановили дряхлого кагэбэшника, с которого не поимели, конечно же, ни рубля, и вот сейчас снова попался какой-то дряблый на «Волге»: разрешите списать номер вашего значка.
Да списывай!
Тот списал, но никак не хотел униматься.
– Мне нужен телефон отделения ГАИ, к которому вы приписаны.
Чубаров решил отвечать по инструкции: еще неизвестно, что за черта он остановил. Тот бросался какими-то морскими терминами – «приписан», словно Чубаров был капитаном сторожевого катера.
– Вы не можете сейчас позвонить в отделение, к которому я приписан. По вторникам, пятницам и субботам отделение работает с 9.00 до 17.00. В среду и четверг – с 12.00 до 20.00. Воскресенье, понедельник – выходные.
