Каратели - Шакилов Александр (чтение книг txt) 📗
— У подвала с упырями ты мотоциклы растяжками вмиг спеленал, помнишь? Вот тогда у меня и шевельнулось. Только я не понял, зачем ты это сделал. Чем тебя Кажан взял, сколько денег обещал?
— Денег? — едва слышно прошептал сталкер, и я понял, что ошибся: Ворон не стал бы работать на вояку ни за какие баксы. — У него моя дочь. Заложница.
Дочь? Вот те на! Мои догадки подтвердились. Ворон тщательно скрывал, что у него есть семья. Родственные связи такой колоритной фигуры были бы на виду. Да что там на виду — жену сталкера давно бы уже убили анархисты или «долговцы». Причем и те и другие передрались бы за право это сделать.
Есть у Ворона дочь или нет, но с самого начала он был человеком Кажана. Засланный казачок среди обреченных на гибель. Скорее всего, он должен был завести группу на заминированный участок у схрона и доставить пану Григорию доказательства того, что каратели погибли. У него был шанс вернуться назад, ведь схрон Кажана располагался относительно недалеко от Периметра. Но Сван что-то заподозрил и отправил на разведку меня и черногорца… Все усложнилось для Ворона. По пути у него была масса возможностей уничтожить группу, для этого достаточно было убить Свана. Но избавившись от грушника, он погиб бы и сам! А сталкер обязан был выжить, чтобы спасти дочь, от которой он удалялся с каждым шагом в глубь Зоны! И как, скажите, от такого расклада не сойти с ума?…
— Уверен, — в планы Кажана не входила торжественная встреча героя хлебом-солью. По возвращении тебя расстреляли бы на вполне законных основаниях как лицо, нарушившее границу Зоны Отчуждения… — Я не замедлил поделиться с Вороном соображениями.
— Ты думаешь, я не знаю этого? — невесело усмехнулся бродяга. — Еще как знаю. Но у меня не было выбора. У меня и сейчас его нет.
— Ах ты!… — побагровел Сван и потянулся за снайперкой.
— Командир, не надо! Ворон дело говорит!
Я вывел Свана из коровника и подробно, но негромко объяснил ему, что если и есть у нас шанс догнать караван, состоящий из одной-единственной бронированной машины, то только благодаря сталкеру.
— А почему бы нам самим не воспользоваться узкоколейкой? — спросил отставной майор.
Я глубоко вдохнул и посчитал про себя до десяти. Грушник явно служил не при штабе. А от оперативной работы и постоянных контузий ума не добавляется. Ну как ему объяснить, что при таком раскладе мы избавляемся от Ворона, что уже немало? И он останется нашим союзником. Да, Ворон работает (или работал до официальной гибели группы) на Кажана, но сейчас сталкер не в том положении, чтобы мешать нам. Ведь проблема ошейника в прямом смысле не снята. Мы все слишком зависим от Свана. Это во-первых. А во-вторых…
Предположим, мы воспользуемся узкоколейкой. И как мы тогда узнаем, если объект вдруг обогнет город Припять? Нет уж, лучше бы нам идти по следу. В идеале — раздобыть джип и догнать бэтээр.
Последний аргумент Свана вполне удовлетворил.
— Значит, мы возьмем научников в клещи! — На лице майора появилась хищная улыбка. — Край, развяжи Ворона.
Я исполнил приказ. Итак, два-один в пользу сталкера. С меня все еще должок.
Эмир швырнул Ворону нож и молча указал на вещмешок с противотанковыми минами. Последние три штуки. Проверяя свое нехитрое снаряжение, сталкер мурлыкал под нос прадедовскую песню:
Перед тем как уйти, он остановился рядом со мной и, подмигнув, закончил:
Намек я понял, чего ж там не понять. Без проблем, Ворон, я привык платить свои долги. И тут без разницы, жив человек или труп ходячий, друг он мне или враг. Если суждено мне вернуться за Периметр, я найду твою дочь, сталкер. Обещаю.
К вечеру мы втроем вышли к деревушке в пять деревянных изб, стены которых снаружи были обмазаны глиной и кизяками. В нерешительности мы остановились на околице, прикидывая, стоит ли двигать напролом или же обойти поселение — от греха подальше и чтобы сберечь патроны.
Сван то и дело поправлял вязаную шапку на голове. Эмир после гибели брата вообще утратил интерес к жизни, ему было все до лампочки. А я… Мне до оторопи не хотелось встречаться с коренными обитателями этих мест.
Тогда, после первой аварии, людей из Зоны эвакуировали. Но далеко не все захотели уезжать. Шамкающие бабки и деды-пенсионеры не видели себя без привычного хозяйства и отчего дома, хоть радиоактивный он, хоть какой. Они прятались в подвалах и лесах, уходили в поля, когда появлялись эвакуаторы, орущие в мегафоны об обязательном переселении в благодатные места с горячей пищей и всеобщей электрификацией.
Они остались, и они выжили.
А потом наступили «веселые» девяностые. Конец прошлого века вообще оказался на редкость безрадостным для империи, которая перестала существовать — ее вмиг разодрали на десятки клочков. Заводы стоят, фабрики стоят, колхозы разворованы, работы нет, жизнь людская стоит ровно столько, сколько за нее готовы заплатить: хоть тысячу неконвертируемых, хоть стакан водки. Зона в масштабах огромной страны. Что там, что здесь терять уже нечего.
Те, кто остался без квартир, отписанных рэкетирам, кому до смерти надоели лживые политики-мафиози, кто просто не хотел зависеть от государства, ненавидящего свой народ, — все они потянулись на зараженные территории, где не было иного закона, кроме закона совести.
Вольница, страна анархистов и хиппи. Наверное, это были благодатные времена. Я родился в той стране. Я много лет ничего не знал об этом, но после тайной комнаты отца Милены моим родителям пришлось многое мне рассказать. В том числе о их жизни в Зоне.
После второй аварии отца забрали в армию, а мать перебралась к родственникам в Харьков. У меня было отличное детство…
Пять изб. Эти строения нельзя назвать украинскими хатами, уж слишком они отличаются. от обычных мазанок, которые иногда еще можно встретить в деревнях за Периметром.
— Они что, живут здесь постоянно? — спросил меня Сван.
После того как от нас ушел Ворон, я — самый опытный бродяга среди карателей. Мнение мое авторитетно.
— Живут. И уже не первое поколение.
Есть два вида темных. Первые корчат из себя людей, собираются в баре «Сталкер» и кормят кровососа Стронглава, которому сто лет в обед. Вторые уже не считают себя ровней сталкерам и военным, они понимают, что телепатия, наличие лишней конечности или полового органа до колен вызывают у пришельцев из-за Периметра в лучшем случае брезгливый интерес, в худшем… ну, вы понимаете.
Кстати, и католическая и православная церкви оказались на редкость едины во мнении, что порождения Зоны все как одно есть отродья Сатаны и подлежат полному и безоговорочному уничтожению. Ходят слухи, что церкви объединились, чтобы совместно организовать крестовый поход на Зону Отчуждения. Наверное, это просто байки пьяных сталкеров, хотя…
— Надо идти к ним. Все равно нам нужна вода. И еда. Стойте пока здесь. Незачем всем вместе.
И я двинул к поселку, повесив автомат на плечо и демонстративно подняв руки вверх.
Они оказались милыми, добродушными и гостеприимными… чуть не сказал «людьми». Их семья давно живет здесь, они не знают других мест. Он откликался на имя Олесь, а ее звали Наталка. У них было пятеро наследников — я избегал смотреть на их… выводок.
Денег с нас хозяева не взяли, зато накормили копченым салом псевдоплоти. Вот уж не думал, что когда-нибудь отведаю подобное блюдо, ведь я не поверил Ворону, когда тот рассказывал, что мутантов просто надо уметь готовить… И еще нам насыпали в алюминиевые миски борща с мясом слепых собак.
