Спасатель. Серые волки - Воронин Андрей Николаевич (книги без регистрации полные версии TXT) 📗
Выходя из кухни с дымящейся чашкой в руке (потому что, как и Липский, любила пить кофе во время работы, но, в отличие от него, не имела привычки держать кофеварку на письменном столе), Марта прокручивала в уме способы остановить Андрея, заставить прекратить эту самоубийственную охоту на сановных саблезубых тигров. Переубедить? Уговорить? Обмануть? Принудить? А может быть, просто засадить на некоторое время в психушку? Пусть бы поразмыслил на досуге, поостыл, одумался… Ведь убьют же дурака!
Идя через просторную прихожую, она уже всерьез обдумывала этот вариант, представлявшийся ей самым удачным из всех, что приходили в голову до сих пор. Отчаянное положение требует отчаянных мер, разве нет? Конечно, продолжай он пить почерному, все было бы намного проще, но связи и деньги в наше время делают настоящие чудеса. А если подключить к этому делу еще и Витольда, Липский и ахнуть не успеет, как очутится в уютной одноместной палате с обитыми мягким звукоизолирующим материалом стенами…
Конечно, это будет в высшей степени противозаконное насилие над личностью, которого Андрей, вполне возможно, никогда ей не простит. Но, в конце концов, это для его же блага! Пусть дуется сколько душе угодно, зато не придется организовывать его похороны…
Неожиданно прозвучавший звонок в дверь заставил ее вздрогнуть и изумленно приподнять брови: «Эттто что еще такое?» По давно сложившейся, устоявшейся традиции звонку в дверь в этой квартире всегда предшествовал звонок по телефону, и первый следовал за вторым далеко не всегда, а лишь в тех случаях, когда Марта давала разрешение нанести ей личный визит на дому. Видимо, в данный момент имел место быть один из тех крайне редких случаев, когда в квартиру заглядывали облеченные какиминикакими официальными полномочиями посторонние лица: сотрудники управляющей компании, сантехники, электрики, контролеры… Или, скажем, участковый, который, зайдя както раз познакомиться с новой жиличкой, зачастил было с визитами, явно имея в виду более близкое знакомство, и был отшит в фирменной манере Марты Свирской: безупречно вежливо, предельно коротко и абсолютно недвусмысленно.
Звонок в дверь повторился и был куда более продолжительным и настойчивым, чем в первый раз. Марта вдруг преисполнилась крайне неприятной уверенности, что Липский наконец допрыгался и что за дверью стоит либо сотрудник уголовного розыска, явившийся сообщить, что Андрей найден мертвым, и выяснить, что ей известно о причинах убийства, либо киллер, посланный убрать ее на тот случай, если бывший супруг поделился с ней какойто важной информацией.
В дверь продолжали трезвонить, да так упорно, прямотаки истерично, словно гдето рядом случился пожар. Осторожно, чтобы не расплескать, поставив чашку на полочку под зеркалом, Марта на цыпочках подкралась к двери и посмотрела в глазок.
У нее разом отлегло от сердца. За дверью стоял не убийца и не полицейский, а сосед с первого этажа, седой, артистически заросший и при этом благообразный, как сосланный с неба на землю за какуюто провинность и основательно состарившийся ангел, Наум Яковлевич Шуткес – потомственный театральный художник, добрейший человек, образец изысканной вежливости и большой умница.
Несоответствие между всем, что Марта знала о Науме Яковлевиче, и непрекращающимся яростным трезвоном было таким разительным, что она не бросилась открывать, а осторожно спросила:
– Кто там?
Трезвон прекратился.
– А вы не видите?! – взвинченным голосом доведенного до крайности интеллигентного еврея воскликнул, почти взвизгнул Шуткес, без видимой необходимости указав на явную бессмысленность прозвучавшего вопроса. По лестничной клетке пошло гулять гулкое тревожное эхо. – Умоляю, Марта Яновна, открывайте скорее! Мы же с вами интеллигентные люди, нельзя же так, в самом деле! Вы нас варварски заливаете, буквально топите, а у меня картины – не мои, заметьте, а старых мастеров! Это же просто какаято экологическая катастрофа!
– Какая катастрофа? – отпирая замок, растерянно пробормотала Марта. – Как это – заливаю? – уже в полный голос спросила она, распахнув дверь. – У меня все вы…
Она осеклась, пораженная произошедшей с Наумом Яковлевичем переменой. Художник больше не рвался в квартиру, чтобы броситься своей цыплячьей грудкой на фонтанирующую трубу, а стоял опустив плечи и понурив курчавую голову, что позволяло видеть загорелую плешь, поблескивающую среди седых кудрей, как желток яичницыглазуньи.
– Простите, – успел сказать он, прежде чем какойто человек, выступив изза угла, одним движением смел его в сторону, как смятый фантик от конфеты.
«До чего глупо, – подумала Марта. – Какая примитивная уловка! Никогда не думала, что на нее попадусь…»
В следующее мгновение сильная мужская рука грубо ухватила ее за воротник халата и одним рывком легко, как морковку из рыхлой земли, выдернула из квартиры. Попытавшись вырваться и получив удар по лицу, который лишь с очень большой натяжкой можно было назвать пощечиной (тут намного больше подходило неблагозвучное слово «оплеуха»), Марта внесла маленькую, но существенную поправку: нет, не мужская рука, а волосатая конечность самца.
Увы, если это и могло както повлиять на ее судьбу, то далеко не самым благоприятным образом.
3
За окном, сверкая под ярким солнцем, насколько хватал глаз, синела Атлантика. Понизу ее обрамляла косматая, сочная зелень береговой пальмовой рощи; все цвета были неправдоподобно яркими, как на иллюстрации в детской книжке. Дом стоял на склоне горы, в сотне метров от высокого отвесного обрыва, о подножие которого бился океан. Шум прибоя сюда не долетал, и это было хорошо: с некоторых пор этот звук вызывал у Женьки Соколкина не самые приятные воспоминания. Врывающийся в открытое окно ветерок знакомо пах морем и еще чемто неуловимо экзотическим – то ли местной зеленью, то ли просто Южной Америкой, в которой Женька, если честно, раньше даже и не мечтал побывать. Прежде, особенно после смерти отца, когда они с мамой ютились в подсобке пансионата для богатеньких алкоголиков и наркоманов, перебиваясь с хлеба на воду, Женька в полной мере разделял точку зрения, высказанную устами одного из его любимых литературных персонажей, Остапа Бендера: нет никакого РиодеЖанейро, и Америки тоже нет, все это сказочки наподобие «Звездных войн» или «Властелина Колец», где тоже хватает далеких стран и диковинных пейзажей.
И вот теперь он был тут, в Аргентине, и не испытывал по этому поводу ни малейшего душевного подъема. Слишком дорого ему дались эти южноамериканские каникулы, чтобы им радоваться. К его услугам здесь было все, чего душа ни пожелает, вплоть до небольшой яхты с экипажем, целых трех квадроциклов и бог знает каких еще чудес и излишеств. Когдато, хотя бы на пару часов получив в свое распоряжение всю эту роскошь, Женька просто сошел бы с ума от счастья. Да, непременно сошел бы с ума, а потом умер от досады: ведь никто же не видит, а расскажешь – не поверят, засмеют! Но сейчас ему ни до чего не было дела – ни до лошадей, ни до изысков местной кухни, ни даже до океана, который с рассвета до заката призывно синел за окошком, а по ночам напоминал о себе щедро рассыпанными по черной воде лунными бликами.
Описав по небосклону астрономически точную дугу, в окно заглянуло солнце. Большой жидкокристаллический монитор компьютера сразу выцвел, потускнел, превратившись в подслеповатое бледносерое пятно, на котором едваедва, с огромным трудом, удавалось разглядеть текст. Женька отреагировал на это природное явление нетерпеливым мычанием и не глядя потянул висящий справа от окна шнур, опустив римскую штору. Плотная белая ткань наглухо отрезала его от внешнего мира; чтобы сделать уединение полным и окончательным, Женька включил настольную лампу, укрепленная на гибкой ноге змеиная головка которой была опущена к самой клавиатуре, чем, по обыкновению всех без исключения компьютерщиков, мгновенно превратил день в ночь.
Компьютер был едва ли не единственным из предоставленных ему здесь удобств, которым Женька пользовался почти круглосуточно. Спроваживая его в этот райский уголок, Липский сто раз повторил, что Женькино оружие – компьютер и ничего, кроме компьютера. Сидя в гарантированной безопасности за клавиатурой, он принесет гораздо больше пользы, чем если станет путаться под ногами в Москве, рискуя пропасть ни за понюх табаку, без какойлибо полезной отдачи.
