Пули над сельвой - Степанычев Виктор (книги онлайн без регистрации полностью txt) 📗
То, что он остался жив, следовало приписать божьему промыслу, а точнее – невероятному совпадению. Не было сомнений, что террорист Дон знал его мать. Имя Ася не слишком часто мелькает в российских метриках, чтобы это явилось простой случайностью. Собственно, и фамилия Веклемишев довольно редкая для родных просторов. Вадим, помимо своих собственных родственников, никого не знал, кто бы носил такую же. Да и тех осталось раз, два и обчелся. Похоже, из-за этой самой редкости Дон и вытянул фамилию его матери из глубин памяти.
Но когда, в какое время могли пересечься пути этого человека и мамы Вадима? Уже двадцать семь лет, как ее нет в живых. И вообще что общего может быть у скромного бухгалтера облпотребсоюза из глубинки с матерым террористом? Это было загадкой, на которую Веклемишев хотел найти ответ. И не только из простого любопытства. Факт знакомства его матери с Доном давал шанс идентифицировать личность последнего. И Веклемишев смутно догадывался, где необходимо искать точку пересечения.
Эта тема не была запретной в их семье, просто о том, что случилось в далеких шестидесятых, говорили очень неохотно. И Вадим, видя, что воспоминания о произошедшем несут искреннюю боль родным, никогда не задавал лишних вопросов, хотя это касалось непосредственно его самого. Из отрывков разговоров и случайно вырвавшихся фраз Веклемишев сумел воспроизвести реконструкцию событий, в результате которых он появился на свет.
Его мама, окончив с золотой медалью школу во Всеволжске, поехала учиться в Москву. Тогда в шестидесятых молодежь еще привлекала романтика жизни геологов и нефтяников, а дискуссия о физиках и лириках воспринималась вполне серьезно. Ася поступила в Губкинский институт и успешно осваивала азы геофизики. На втором курсе после зимней сессии на шумной студенческой вечеринке девушка познакомилась с веселым и кудрявым Санчесом, учившимся в университете Дружбы народов имени Патриса Лумумбы. Их роман был бурным и скоротечным. Расставаясь перед летней практикой и каникулами, Ася и Санчес клялись в вечной любви. Уже в Тюмени, в стройотряде, Ася поняла, что ждет ребенка. Родители временно остались в неведении, хотя и обратили внимание на задумчивость дочери во время летнего отдыха. В сентябре, уже в Москве, Ася узнала, что Санчес не вернется после каникул в институт: пришло официальное письмо от его отца. Учебу в Губкинском матери Вадима пришлось оставить. Ася вернулась во Всеволжск и в должный срок родила сына, приятной смуглости, с кудрявыми черными волосиками. Отчество в свидетельство о рождении ему вписали Александрович – все ближе к Санчесу. Ася в институт не возвратилась и замуж не вышла, посвятив себя воспитанию сына. Окончив курсы бухгалтеров, она долгое время работала в облпотребсоюзе. Мать Вадима умерла, сгорев от тяжелой болезни за три месяца, когда ему было пятнадцать лет. История, в общем, банальная по российским реалиям. Мало ли матерей-одиночек мыкалось и мыкается без мужей с разницей только в том, что прижили они детишек не от Санчеса или Рауля, а от Василия или Николая. Так что ничего из ряда вон выходящего, особенно, если это не касается тебя лично.
Предположение, что мать Вадима могла знать Дона в годы учебы в Москве в далекие шестидесятые годы, имело полное право на существование. В другое время и в другом месте они не должны были встретиться. За одной партой в средней школе Дон и Ася точно не сидели, и можно было дать голову на отсечение, что террорист не заведовал сельским райпо и не заготавливал шкуры крупного рогатого скота и овчину мериносов для нужд потребительской кооперации, где она работала. К тому же, ввиду большого числа оборонных предприятий, Всеволжск был в те времена закрытым для иностранцев городом.
Но все это проходило по категории догадок, проверить которые вряд ли представлялось возможным. Слишком много лет прошло и еще больше воды утекло…
Мелькнула дурная мысль, которую Веклемишев сразу отбросил. Если Дон знал мать Вадима в шестидесятых, то, естественно, мог претендовать на роль его отца. Однако Веклемишев был неплохим психологом и по реакции террориста, его словам, без труда сумел разобраться, что в поведении Дона преобладают более прагматические мотивы, но никак не потрясение от встречи с родным чадом. Было очевидно, что террорист сухо оценивает, как можно практически использовать полученную информацию, и не более того. Но и это проходило на уровне ощущений. Так что, кроме неясных догадок и предположений, встреча с Доном ничего другого не дала.
Час сидения Вадима в ангаре особых изменений не принес, за исключением того, что становилось все жарче и жарче. Солнце нагревало металлическую крышу, планируя к полудню раскалить воздух в ангаре до температуры сауны. А это обещало, кроме физических страданий, доставить еще и моральные. Труп Рея в такой жаре долго сохраняться не мог, и через несколько часов должен был выдать соответствующий аромат, от которого заточение в железном сарае могло превратиться в ад.
Веклемишев еще раз попробовал раскачать скобу, к которой был пристегнут, и снова потерпел неудачу. Он знал множество способов избавления от наручников – от совсем простых до экзотических. К последним относилась легендарная методика ниндзя по разъему кисти. Пальцы, а затем и само запястье вынимались из суставов и кисть превращалась в некое подобие тряпки, с которой можно было стянуть оковы. По молодости и глупости Вадим однажды попробовал исполнить подобный трюк и даже сумел разъединить пару фаланг, в результате чего поимел дикую боль и потерял неделю, дожидаясь, когда придут в рабочее состояние вправленные пальцы. В принципе и этот метод имел право на существование. Люди себе руки и ноги отрезали, чтобы остаться в живых. Но так как на данный момент смерть Веклемишеву не грозила, он решил выбрать для себя менее экстремальный способ освобождения от наручников.
Пол на расстоянии вытянутой ноги был тщательно изучен, но ничего полезного, типа гвоздика или булавки, которые можно было бы использовать для взлома стальных браслетов, Вадим не обнаружил. Единственным предметом, который мог сгодиться для дела, являлся штырек от пряжки ремня. Его Веклемишев сразу взял на заметку, но поначалу забраковал, так как тот был толстоват в диаметре и для использования в качестве ключа не годился. Однако народная молва утверждает, что на безрыбье и рак – рыба, а также, что кто-то из наших блоху подковал. Поэтому после раздумий, которые можно было определить как технологические, Вадим решил все же использовать запирающую детальку пряжки.
Примерно минут двадцать ушло на то, чтобы снять с себя ремень и зубами разжать и вытащить штырек. Ну а дальше все было очень даже просто. Около полутора часов Веклемишев точил железячку о кирпич, пока она не стала настолько тонкой, что смогла войти в замочную скважину наручников. Работа была нудной, да и духота усиливалась, не говоря уже о малоприятном соседстве отошедшего в мир иной Рея, однако все когда-нибудь заканчивается. Замок на левом запястье негромко щелкнул, и Вадим расстегнул и скинул браслет с руки и вытянул наручники из скобы. Через двадцать секунд и второй замок капитулировал перед отмычкой.
Освободившись, Веклемишев не стал задерживаться и двинулся к выходу. По дороге он подобрал свой паспорт, который Дон бросил на пол. Дверь в соседнее помещение была не заперта. Там сиротливо стояло такси – орудие его похищения. Сумка Вадима лежала на заднем сиденье, куда он и забросил ее, усаживаясь в машину у КПП части командос. Веклемишев с глубоким удовлетворением констатировал, что потерь ни в личном составе, ни в материальном плане команда «Викинг штук один» не понесла.
Ворота анагара были полуоткрыты. Террористы уходили в спешке и не закрыли их. И это радовало: долгожданная свобода ждала Вадима за ржавыми железными створками. Однако расслабляться не стоило. Он сегодня уже раз лопухнулся, за что и получил хорошую оплеуху, и повторения не желал. Веклемишев осторожно выглянул из ангара и огляделся по сторонам. Захламленный двор был огорожен высоким бетонным забором, однако въездные ворота отсутствовали.
