Час бультерьера - Зайцев Михаил Георгиевич (книги бесплатно без регистрации .txt) 📗
«Кто я? – думала Зоя. – Предательница, в течение получаса завербованная хромым Мастером боя? Или я единственная из всех сотрудников «Никоса», вступившая в борьбу с НАСТОЯЩИМ врагом?..»
Буря забушевала в душе с утроенной силой. Страшно вдруг заболела голова, заломило в висках. Ни разу, никогда в жизни Зое еще не было так паршиво, как сейчас. Так из ряда вон погано. Хоть плачь, хоть вой, хоть вешайся!..
Глава 2
Мы – охотники
Улыбнувшись консьержке, я вышел на улицу и похромал за угол. Интересно, смотрит ли сейчас в окно Зоя Сабурова? Склонив голову, прижавшись лбом к стеклу, прищурившись, ищет ли она глазами мою махонькую, плохо контрастирующую с асфальтовым фоном, колченогую фигурку? Хреново ей сейчас, сочувствую и всем сердцем надеюсь, что я ее уболтал, что она примет правильное решение, нужное. Нужное для меня.
Поворачиваю за угол, ковыляю к припаркованному недалече «Запорожцу» модели «ушастый». Машинка, простуженно чихнув мотором, пукнув выхлопом, двинулась мне навстречу. Поравнявшись со мной, «ушастый» притормаживает, складываюсь пополам, залезаю в кабину чуда хохлацкой автомобильной техники, и узкоглазый молокосос за рулем давит на газ что есть мочи. «Запор» катится по асфальтовой дорожке на пределе доступных для этакой развалюхи скоростей. Стрелка спидометра дергается между цифрами 40 и 50.
– Ким Юльевич, а ну как я тебя выпорю за лихую езду на антикварном транспорте? А ну как движок не сдюжит и взорвется к чертям собачьим? Сбрось-ка скорость, автогонщик.
– Отец волнуется, – оправдывается Ким, однако стрелка спидометра смещается к цифре 20. – Семен Андреевич, я хочу побыстрее успокоить папу.
– Плохо же ты, Кимушка, своего батьку знаешь. Сбрось-ка, дружок, еще скорость до чирика. Едем чинно и солидно, сообразно возрасту автомобиля. Соответствуем картинке с чайником на заднем стекле.
Юлик, папаша корейского юноши Кима, дожидается нас в соседнем дворе. Мы договорились – ежели собеседование с девушкой Зоей пройдет нормально, я сажусь в «Запорожец», а если не очень, то я хромаю в соседний двор к «Волге» Юлика, отпрыск коего остается в припаркованном за углом «ушастом» и некоторое время бдит, смотрит, как быстро и кто примчится к Сабуровой или же когда она сама выпорхнет на улицу. С другой стороны Зоиного дома ремонтники раскопали трубы теплотрассы, и как ни крути, а мимо узких глаз Кима фиг бы кто проскочил.
Ради пущей конспирации малец Ким заранее потрудился закрутить романтическую интрижку со смазливой отроковицей, проживающей на втором этаже интересующего нас жилого дома, и еще вытребовал у папаши поддельные документы со своей фотографией и с узбекской фамилией, и светошумовую гранату требовал на случай, если придется отрываться от погони. Джеймс Бонд, право слово! Шило в заднице и черт-те что в мозгах у парнишки. Серьезное дело предстоит, а он в шпионов играет. Шебутной пацан, однако он мне нравится. На него глядючи, узнаю себя в молодости. Даром что у нас разный разрез глаз, но и у меня точно так же пылал взор в его прыщавом возрасте, и кулаки чесались биться за Справедливость с заглавной буквы.
Что же касаемо папаши корейского вьюноши, с ним у нас отношения более сложные. Для Кима я кто? Для пацана я Великий мастер, прошедший огонь, воду и канализационные трубы современной действительности. А кто я для Юлия? Для человека, который в первый день знакомства представился: «Зови меня Кореец». Для корейца по кличке Кореец я инструмент отчасти. А отчасти – друг. По его милости я стал калекой, с его же помощью приобрел больше, чем потерял. В философско-бытовом плане, конечно. Кисть правой руки мне уже никто не вернет, и хромать я буду до самой смерти.
И в то же время, ежели настигнет меня костлявая старуха с ржавой, затупившейся от веков работы косой, скажем, через час, я уверен – кореец Юлий позаботится о дорогих мне женщинах, о Кларе и ее дочке Машеньке. Моей, пусть и не родной дочери.
И нельзя забывать, что, помогая мне, спасая меня, Кореец одновременно спасает и себя. Второй раз, между прочим, спасает. Впервые он... Хотя, пардон: история о наших былых заморочках – в прошлом. История укрощения Бультерьера длинная, и она уже однажды мною рассказана.
Вернемся-ка, господа, в злободневное настоящее. Точнее – к предисловию сегодняшнего, теплого по-летнему московского вечера.
Когда концерн «Никос» раздул рекламную антикампанию, посвященную кровожадному Бультерьеру, кореец с погонялом Кореец и древнеримским имечком Юлий встревожился не меньше моего. Как уже я намекал выше – мы связаны Судьбой, мы вынуждены помогать друг другу. При этом мы еще и друзья, что... Миль пардон! Я опять углубляюсь в многоступенчатость и сложность наших взаимоотношений.
Короче говоря, Кореец встревожился, отрядил специальных людей искать меня в бескрайних таежных просторах, а сам занялся сбором дополнительной информации касательно инцидента с «Никосом».
Надобно сказать, что Юлику всегда было кем командовать. И в бытность его командиром при погонах, и после ухода в отставку. Всегда были и есть в его распоряжении специальные люди. Не так, чтобы очень уж много, однако достаточное количество. И, к чести Юлика, спешу обмолвиться – он рискует своими людьми только в исключительных случаях. К примеру, предстоящую операцию нам придется провернуть вдвоем. Ким-оболтус не в счет, у пацана роль в грядущих событиях ответственная, однако без риска для жизни... Прошу прощения, я опять не о том. Операция еще предстоит, мы с Юликом подробно разработали... Опять я сбиваюсь с мысли! А виновата в мешанине мыслей пресловутая предстартовая лихорадка, чтоб ее и так и этак...
В общем, найти меня в таежных далях соратникам Корейца не удалось. Покамест я сам не нашелся, Юлик продолжал копить информацию, но ни фига практически не накопил сверх общедоступного. Однажды утром я возник у Юлика на ранчо, как чертик из табакерки, и вплоть до полудня следующего дня перечитывал газетные вырезки, просматривал видеозаписи телевизионных передач, слушал аудиозаписи радиопрограмм. Знатную PR-кампанию против сволочи Бультерьера замесил господин Казанцев. Снимаю шляпу в восхищении.
Более суток я смотрел, читал и слушал, потом поспал часок – снились ужасы – и снова слушал, на сей раз живую речь Юлика. Он поведал мне о некоторых своих аналитических выводах, поделился парой гипотез, выдвинул тройку версий. Не могу сказать, что я сразу и во всем с ним согласился, но... Все!
Все! Мой внутренний монолог пора заканчивать. Прелесть мысленных скороговорок, обращенных к воображаемым собеседникам, в том, что за пару минут успеваешь высказаться и подвести черту под прошлым, подготовиться к старту в будущее. Вслух и с живым собеседником общаться порой, ой, как не просто, а воображаемый слушатель – он заведомо тебе симпатичен, терпелив и благожелателен. Этакий халявный психоаналитик, который...
– Семен Андреич! – Ким нажатием на педаль остановил «ушастого», окончательно прервав мои вербально-повествовательные мысли.
– Да, я вижу. Вон он, твой папка, маячит за тонированным лобовым стеклом «волжанки». Ариведерчи, недоросль. Все помнишь, как и что делать?
– Все, Мастер.
– Не называй меня «Мастером», о’кей? Слово «мастер» у меня ассоциируется в последнее время с вечно бухим начальником бригады маляров.
Я выкарабкался из «запора», сделал пять с половиной шагов вдоль газончика и с превеликим удовольствием забрался в салон самой престижной советской автомашины. После убожества кабины «ушастого» я почувствовал себя прям-таки кронпринцем в шикарной карете.
– Чего ты сказал такого Киму на прощание, от чего у сына физиономия вытянулась? – спросил Юлик, запуская мотор.
Под капотом «Волги» размеренно загудел движок отнюдь не отечественного производства.
– Чего сказал? – переспросил я, ерзая, устраиваясь в переднем кресле для пассажиров. Переспросил и усмехнулся. – Ха! Да так, ерунду. Воспользовался моментом, чтоб лишний раз полечить твоего отпрыска от возвышенного романтизма.
