Черный трибунал - Щелоков Александр Александрович (читать полностью книгу без регистрации TXT) 📗
— Какой же выход? — спросил Андрей резко.
— Самый простой. Когда рыжих бьют, рыжие должны объединяться. Когда государство перестает защищать своих граждан или защищает их ненадежно, граждане получают право на самозащиту. Именно это я и предлагаю.
— С точки зрения закона звучит сомнительно.
— О каких законах вы говорите, Бураков?
— Вы явно недовольны властью...
— О власти судят не по тому, сколько и каких законов она написала, а по тому, как выполняется в государстве самый малый закон. Было время, Сталин говорил: «Нашим противникам пущено крови на десять процентов меньше, чем предусмотрено планом». И в тот же миг носители власти — члены политбюро, наркомы, секретари обкомов, горкомов, союзов писателей, художников, архитекторов, композиторов — разъезжались по стране проливать недопролитую до нужного процента кровь. И добивались перевыполнения плана. А теперь? Важно план принять, потом хоть трава не расти…
— Выходит, предлагаешь проливать кровь ради выполнения обещаний?
— Тебя смущает наше право давать этой швали отпор? Наказать тех, кто виновен в убийстве твоего отца?
— Найти и передать милиции — это одно, а затевать войну — другое.
— Все, старлей. Вот тебе моя рука — и давай разошлись по-хорошему. Снаружи ты парень ничего, а изнутри, оказалось, так, ни с чем пирог. Прощай!
— Что так сразу? — спросил Андрей удивленно. Неожиданное решение Катрича задело его. Несмотря на остроту, с которой капитан предлагал дело, в его позиции было нечто привлекательное. В самом деле, почему не попытаться сделать то, на что у милиции нет ни сил, ни желания? Во всяком случае стоило поторговаться...
— А то, что твоя неуверенность мне не по душе. Учти, даже если мы с тобой соберем в милиции всю сволочь до единого и передадим правосудию в мешке, долго в нем сидеть никто не будет. То ли побег, то ли зачет примерного поведения, амнистия, наконец, и они снова возьмутся за ножи и автоматы. Меня лично такое не устраивает. Эту сволочь надо просто давить.
— Давить людей мне не по душе, капитан. Пусть в исполнение приговоры приводят те, кому по штату положено.
— Значит, черкес Билю Дударов. Он у нас в кустовой тюрьме исполнитель. Такой мужичок — метр с кепкой и с пистолетом.
— Вот он и пусть исполняет, — согласился Андрей.
— Того, кого к нему приведут, он шлепнет. Но приводят к нему немногих. Теперь приговоры гуманные. Не такие, какой они твоему отцу вынесли. Поверь моему опыту. А мы с тобой свой трибунал образуем. Справедливый и честный.
— И черный, — усмехнулся Андрей.
— Цвет меня не пугает. Все дело в неотразимости возмездия. Кольцов тебе его никогда не обеспечит, будь уверен.
— Вы в контрах?
— Мне с ним делить нечего. Просто он человек не моего вкуса. Ландскнехт по найму. Сильный, умный, беспринципный. Готов служить тому, кто больше даст. Сейчас считает выгодным сидеть в управлении. Сидит. Спокойно, уверенно. Капканы ставит. Знает — начальству нужен. И ждет, когда Джулухидзе рухнет. Тогда займет его место. Короче — верхолаз. Пока на макушку не заберется — не успокоится.
— Раньше за ним такого не замечал, — удивился Андрей.
— Другая была эпоха. Кто высовывался, того пристукивали по кумполу. И осаживали. Теперь кто выше подскочит, тот и выскакивает. Хоть в депутаты, хоть в президенты...
— Лучше объясни, капитан, — спросил Андрей отрешенно, возвращая разговор к вопросу, который его терзал, — почему берешься за это дело?
— Потому, старлей, что я служу. И мне душу рвет, когда бандит ходит по городу хозяином, а честные люди лезут в щели, как тараканы, только бы ему на глаза не попадаться. И потом, я должен найти тех, кто положил Николая Шаврова...
— Кто он?
— Был мой напарник. Капитан. Молоток парень. Свойский, добрый. Верный... Если для друга понадобится, он расшибется в лепешку — сделает. Последний рубль отдаст, рубаху с себя снимет. И сгинул по-дурацки, из-за верности дисциплине...
— Как так? — спросил Андрей.
— А вот так. — Катрич скрипнул зубами. — Я бы законодателей, которые подписали милиции первый выстрел делать в воздух, послал бы на два ночных дежурства в нашу Нахичевань. Там бы они научились свободу любить. Милиционер, если у него подозрения, должен иметь право открыто идти с оружием в руках...
— Что же случилось?
— Трудно сказать точно, но Николай вышел на бандитов. Как честный служака, первый выстрел — в воздух. И сразу получил три пули в живот.
— И кто его?
— Предположение есть...
— Откуда у тебя время на частный сыск, капитан?
— Я за штатом. Нахожусь под административным расследованием... Проявил непочтение к закону.
— Меня это не удивляет, — усмехнулся Андрей.
— Шел ночью по Набережной аллее. Было темно, глухо... Навстречу из кустов — двое. Одного я узнал сразу. Жора Кубарь. Настрой у меня был на сыск — все время держал в уме образ — хромающий волк. Два убийства. Три судимости, побег. Объявлен розыск... Я без разговоров, без предупреждений влупил в него пулю. Потом второй выстрел для порядка вогнал в луну...
— Но это же...
— Точно. Это нарушение. Но мне, извини, не хотелось раньше времени лечь в яму. А не нарушил бы глупый порядок — улегся. У Кубаря рука в тот момент была в кармане на пистолете. Патрон в патроннике. Он только и ждал, когда лопоухий мент запулит в воздух. Я ему такого шанса не дал. Второй, который шел рядом с Кубарем, повалился на землю и стал орать: «Не убивай! Сдаюсь!» Только так и можно с этими паскудами дело вести. Только так...
— Зачем же я тебе, капитан?
— Вдвоем сподручней, старлей. Ты мне тыл прикроешь, я — тебе. Иметь дело с нашей клиентурой без подстраховки...
— Держи, — сказал Андрей и протянул капитану руку, открытой ладонью вверх. Катрич шлепнул по ней двумя пальцами, скрепляя мужской договор...
