Каратели - Шакилов Александр (чтение книг txt) 📗
Сейчас не помешал бы глоток трофейного спирта, но сволочь Сван забрал бутыль себе. Ну и фикус с ним! Думать о лекарстве во время боя — плохая примета. Надо провести рекогносцировку, оценить обстановку и принять решение. Проще говоря, осмотреться, прикинуть, что и как, и действовать исходя из.
Когда, подброшенный взрывом, Ворон упал и нога его оказалось за спиной, я попрощался с боевым товарищем. Но он лишь потерял сознание. И если до этого момента в мозгах у Ворона и так был разлад, то чертов патефон выжег последние извилины. Вот Сван, к примеру, просто валялся на асфальте и тихо-мирно пристраивал ОВД, чтобы пустить себе пулю в рот. Меня изо всех сил толкало в движение, хотелось вскочить, раздеться догола и бежать куда глаза глядят, а лучше — еще дальше. Стоило больших усилий удержать себя от этого безумного порыва. Ворона же колбасило куда серьезней. Устройство подействовало на него сильнее, чем на остальных. Сталкер раз за разом приподнимался, опять падал и опять… И при этом он держался за голову, его корежило и выгибало под немыслимыми углами.
Но, по крайней мере, это означает, что он жив! Патефон реанимировал его!
Жаль, ненадолго. Очередь из SA-80 прервала брейк-данс Ворона на особо сложном па. Покойся с миром, сталкер. Я помню о своем обещании. Но чтобы его выполнить, мне надо выбраться из передряги. Слышь, Ворон, замолви за меня словечко перед чертями, ангелами или Хозяевами Зоны, ну, с кем ты сейчас общаешься. Моя жизнь — это и твоя проблема, если хочешь, чтобы я спас твою дочь.
— Хватит! Бегом! Они уже идут, нам надо успеть! — услышал я крик.
Разглагольствовал чудом выживший в этой кутерьме научник. Он схватил девушку с патефоном за руку и потянул за собой. Мне показалось, или звон в моих ушах действительно стих?
И вот тут началось самое интересное. Такое интересное, что я многое отдал бы, чтоб звон вернулся, но прочие шумы исчезли навсегда.
Со всех сторон раздались крики, визг, застучали по асфальту копыта, загрохотала тяжелая поступь сотен лап. С подобным мне уже доводилось сталкиваться, и я до сих пор под впечатлением.
Ну пожалуйста, не надо! Я больше не буду!
Я, как маленький мальчик, пытался хоть как-то предотвратить неизбежное. И конечно, не преуспел в этом. Ни сопли, ни мольбы не могут остановить лавину, которая начала свое движение вниз. Точно так же я бессилен против малого гона.
Не нужны семь пядей во лбу, чтобы сообразить, что устройство с раструбом — это охотничий манок. Только рассчитан он не на уток, а на мутантов. Научники давно должны были разработать подобный прибор, ведь местные охотники заламывают несусветные цены и вдвое берут за живое зверье.
Малый гон — это страшное, но величественное зрелище. В общем, помолитесь, если что, за меня и поставьте свечку…
Я вскинул автомат к плечу и нажал на спуск.
Картина маслом, не иначе… По улицам Припяти несутся кабаны и псевдопсы, по крышам домов скачут снорки. Среди этой живности мелькает фигура в пальто, больше подобающем сельскому учителю, чем мутанту. Черное лицо, красные горящие глаза, чудовище прыгает с крыши на крышу, со страшной скоростью приближаясь ко мне, Эмиру и Свану.
Очень жаль. Очень жаль, Душан, что ты не погиб на безымянной высоте при подрыве вакуумного фугаса.
Очень жаль, что мы не нашли твое бездыханное тело и не похоронили его с почестями. Ты вернулся, Душан. Ты опять с нами, но мы не рады встрече…
Эко меня закоротило. Будто со стороны себя увидел.
Я нажал на спуск, когда слепая собака уже распласталась в прыжке. Пули сшибли ее с намеченной траектории, и мое горло уцелело, его не тронули слюнявые клыки.
Я изрядно выкосил собак, несущихся прямо на меня, но остановить всю свору не хватило бы патронов. Турок исчез под завалом тел, обезображенных мутациями. Кинув взгляд через плечо, я увидел, что Орфей побежал прочь от небольшого стада кабанов. Он свернул в переулок, но зверье не отставало. Припять-кабан, могучий самец, в холке с меня ростом, нарвался на очередь из штурмовки Эмира. Напрасно мутант выпал из живого потока, который несся мимо нас.
— Уходят! — Глаза Свана бешено блестели в лучах закатного солнца.
Я прекрасно понимал его. Задача практически выполнена, можно вешать медаль на грудь, а тут такой облом. Но в любом случае надо что-то делать. Поток мутантов, спешащих по улице, пока что относительно небольшой. На то он и малый гон. Твари вообще не интересовались нами. Но в любой момент ситуация могла измениться.
Патефон вызвал у мутантов чувство жуткой опасности. По крайней мере, принято считать, что малый гон — это попытка убежать от чего-то. Я испытывал странный прилив сил. Мне казалось, что я способен свернуть гору одной левой, а одной правой — разнести по камешку небоскреб, если таковой обнаружится на пути. Я совершенно не боялся сотен, тысяч тварей, которые вылезли из своих нор, чтобы пройти парадом по улицам заброшенного города.
Я подмигнул громадной псевдоплоти, бредущей через толпу мутантов подобно цапле, разгуливающей по речному мелководью. Передние лапы то и дело нанизывали собак и кабанов. — Чудовище дважды останавливалось, чтобы сбросить лишний вес. Я никогда не видел таких крупных особей. Я и представить не мог, что псевдоплоть способна вымахать до размеров двухэтажного дома. Всё-таки глубокая Зона очень сильно отличается от районов, прилегающих к Периметру.
А потом я заметил Душана. Он прыгал с крыши на крышу, он искал нас. Гон звал его, манил за собой, но Душану нужны были только мы. Извернувшись в воздухе, он грузно упал с пятиэтажки на асфальт. Секунд пять ему понадобилось, чтобы встать на ноги. Любой на его месте расшибся бы насмерть, но не Душан. Он сильно изменился. Лицо его вытянулось и почернело. Что-то случилось с пигментацией кожи. Жил когда-то певец-афроамериканец, который отбелил себя. Ничем хорошим это не закончилось.
Я побежал за Сваном. Мне еще так много надо сделать. По пути я поднял пулемет, оброненный Вороном. Авось в хозяйстве пригодится.
Эмир остался. Он стоял и смотрел, как то, что еще недавно было его братом, медленно, пританцовывая, приближалось. Я хотел крикнуть, чтобы Эмир стрелял, что это существо погубит его. Я вскинул пулемет, но меня остановил майор:
— Не надо. Ему уже ничем не помочь.
И то верно. Ничем.
Мы бежали по улице, прижимаясь к домам, а позади два брата сплелись в тесных объятиях. Одному из них суждено было умереть…
И только потом я понял, что горло Душана свободно от пластикового обруча.
Эмир погиб, Ворона больше нет. Охрана научников полегла вся. А из самих научников спаслись лишь двое: мужчина и женщина. Судьба играет людьми как ей хочется: кого-то убирает с шахматной доски, а кому-то без очереди разрешает сделать ход. Да, это не по правилам, но у судьбы свои представления о чести и бесчестии.
Двое преследовали беглецов в ярких комбинезонах по улицам Припяти, попутно отбиваясь от мутантов, которым вдруг вздумалось покинуть строй. И пока что нам и караванщикам везло: мы все еще были живы.
Сван трижды останавливался и наводил винтовку на парочку, и трижды что-то мешало ему пристрелить их. То снорк, которому вздумалось наброситься на нас, то внезапный порыв ветра, изменивший траекторию пули, то осечка…
Мы бежали все дальше и дальше. Оранжевые фигурки мелькали среди сосен. Впереди, за деревьями, виднелся корпус какого-то предприятия.
«Юпитер»? Что они забыли на «Юпитере»? Я не сразу понял, что командир говорил вовсе не о пятой планете от Солнца. Завод «Юпитер»? Тот самый? На этом предприятии делали то ли бобинные магнитофоны «Юпитер», то ли роликовые лентопротяжные механизмы для киевского радиозавода «Маяк». Ну и без военки не обошлось, а как же. Времена такие были, что даже трансформаторная будка могла на самом деле оказаться важным оборонным объектом.
А потом случилась первая авария на ЧАЭС имени Ленина. И завод «Юпитер» передали в ведение ПО «Спецатом». До самого второго взрыва на заводе работали люди. Белые халаты, бахилы, респираторы, шапочки на голову под резинку, чтоб ни один волос… Стерильность полная. Всё-таки сборка микрообрудования для космической техники. Это если официально, а если нет…
