Директива – уничтожить - Нестеров Михаил Петрович (книга жизни .txt) 📗
Когда он окончил разговор, в кабинете стояла тишина. Премьер строго оглядел всех поверх очков.
– Совещание закончено.
Чиновник положил ему на стол протокол совещания. Премьер, едва бросив взгляд на бумагу, написал вверху «Утверждаю», расписался и ниже подписи поставил число.
Губернаторы, зашумев стульями, скороговоркой попрощались и потянулись к выходу.
Премьер проводил их рассеянным взглядом и вызвал к себе начальника личной охраны Валентина Берегового.
У-уф… Повесив трубку, Антон выдохнул и отер вспотевший лоб.
Следующий звонок снова был Лацису. Тот пригласил его к себе. В начале первого Антон входил в мастерскую. Через несколько минут в сервис заехала знакомая «Волга». Поставив машину на яму, Климентьев подмигнул Антону и указал глазами на открытую дверцу…
24
Имам Второй Московской мечети (Большая Татарская улица, 28) последнее время не находил себе места, чувствуя какую-то вину перед учениками школы. Те ждали от него интересного рассказа, возможно, какого-то откровения или неизвестного им факта из жизни пророка. Может быть… А получилось по-другому. Посещение им школы вылилось в нечто большее, чем простая лекция. Впрочем… Имам попросил у Аллаха прощения: конечно же, не свет самосозерцания хотел он послать на головы учеников – об этом даже не было мысли. Но… как бы это объяснить? – напряженно думал имам. Дети ждали именно его, от него желали услышать священные слова Корана. Слова, произнесенные именно им, проникают в самые отдаленные уголки души.
А он по каким-то причинам не смог довести свою миссию до конца. Что же помешало ему? Откуда взялось это видение, этот кошмар? Ведь имам действительно испугался. А теперь он хотел убедить себя, что его страх был беспричинным. Однако не смог этого сделать.
Так что же все-таки произошло?
Имам снова и снова возвращался в то утро, когда его внимание, как никогда, было приковано к электронным часам…
Имам-хатыб, бросив взгляд на настенные электронные часы, задумчиво покачал головой. Через сорок минут он должен быть в специализированной школе, где учатся только мусульмане, в большинстве своем татары. Его попросил директор школы, и имам не мог отказать, тем более что тема была более чем близка имаму: прочитать лекции по теории и практике ислама, рассказать простыми словами о жизни пророка Мухаммеда. «Еще десять минут, – подумал имам, – и пойду». Водитель служебной машины был предупрежден и ждал сейчас на крохотной стоянке возле мечети.
Проходя через просторный зал, имам улыбнулся: он поймал себя на мысли, что уже читает лекцию ученикам. В голове отчетливо прозвучали начальные слова: «Мухаммед родился в 570 году в обедневшем клане Хашим могущественного мекканского племени курейш».
Прошуршав просторными одеждами в арке мечети, имам прошел двором и оказался возле машины. Водитель предупредительно распахнул дверь, имам, не говоря ни слова, кивнул. Водитель ответил тем же и мягко тронул с места.
В актовом зале школы стояла какая-то липкая, давящая тишина. Ученики боялись пошевелиться; они устремили свои взоры к благородному лицу священника, который, прежде чем начать говорить, выдержал долгую паузу. Когда напряжение, по его мнению, достигло критической точки, он произнес те слова, которые прозвучали у него в ушах в мечети, и продолжил:
– …Мухаммед рано осиротел, он пас скот своего дяди, потом поступил на службу к богатой вдове и вел ее торговые дела. Благодаря этому он активно общался с представителями разных народов и религий…
Ровный, проникновенный голос имама слышался не в ушах учеников, нет, он просачивался через кожу груди и поднимался к голове – так испаряется утренний дурман от росистой травы. Он держал пальцы рук сцепленными, глаза его были полузакрыты, он казался застывшим. Только коротко остриженная борода двигалась, открывая белые зубы.
– Медина соперничала в то время с Меккой, и Мухаммед со своими последователями в 622 году отправились в Медину…
Вот тогда все и случилось. Глядя на линолеум зала, с рисунком под паркет, священник на мгновение почувствовал головокружение. Ему показалось, что линолеум под его ногами вздыбился пузырем, почернел и внезапно осел, испустив тяжелый вздох. Ноздри затрепетали, уловив далекий еще, но уже чувствовавшийся в подсознании едкий дым. Имам не прервал своей речи, голос его не дрогнул, однако в груди зародилась необъяснимая тоска, почудилось приближение чего-то непоправимого, ужасного.
Продолжая рассказывать о пророке, он перевел взгляд чуть дальше, пока тот не уперся в колени мальчика лет десяти, сидящего в первом ряду. Рядом с ним имам увидел директора школы, с сосредоточенным лицом слушавшего служителя мусульманской веры.
Имам с ужасом увидел, как вспыхнула внезапно ткань на коленях мальчика, и мощным огненным столбом ударила его в подбородок; тут же загорелись его волосы и светлая рубашка. Ребенка словно жгли паяльной лампой, его лицо и грудь обгорели с такой быстротой, что имам не успел даже ужаснуться. Мальчик уронил обгоревшую голову на грудь и продолжал гореть уже мертвый. А рядом обугливался директор школы, он трещал, как сухие дрова в печке, силясь что-то сказать. Рот беззвучно открывался, выпуская мощные струи дыма.
«Боже, – прошептал пораженный видением имам, на несколько мгновений прерывая свою речь. – Что происходит?» Его взгляд невольно поднялся выше, и он увидел, как полыхают в сильном огне остальные его слушатели; их было больше двухсот, и все они горели. Горел линолеум, выделяя удушливый дым, горели скамьи, лопались стекла окон… И ни одного стона, крика. Все горели молча, с закрытыми ртами, не произнося ни слова. Только директор все еще пытался что-то сказать, но его губы почернели, и он уже еле двигал ими.
Имам, стряхивая с себя оцепенение, энергично мотнул головой, на мгновение закрыв глаза. Отворив их, он увидел перед собой испуганное, побелевшее лицо директора, оно находилось в полутора метрах от него и с каждым мгновением приближалось. Губы были неестественно белого цвета с примесью синевы; двигаясь, они заметно дрожали.
Имам, облокотившись о высокую спинку стула, стоящего рядом с ним, слегка покачнулся. Директор оказался рядом вовремя: не подоспей он, почтенный гость упал бы на пол.
– Что с вами? – услышал имам взволнованный, прерывающийся голос директора. – Вам плохо?
Имам вымученно улыбнулся, найдя в себе силы помахать перед лицом ладонью. Проглотив тугой ком в пересохшем горле, он сказал, вернее, прошептал:
– Все хорошо. Только… Не принесете ли вы мне немного воды?
Бутылки с водой стояли на столе. Под напряженное молчание учеников имам опустился на стул. Директор, ежесекундно оглядываясь, бросился к столу и быстро открыл пробку. Минеральная вода, зашипев, наполнила стакан, и директор метнулся назад. Имам, торопливо проглотив содержимое, облегченно вздохнул.
Директор был похож на дирижера глухонемого оркестра. Повернувшись к залу, он поднял руки на ширину плеч и энергично пошевелил пальцами. Ученики поняли его. Они бесшумно встали и, повинуясь следующему жесту, потянулись к выходу. Прошло всего несколько секунд, а в зале остались только двое: директор и имам.
– Вызвать «Скорую помощь»? – заботливо спросил директор, чувствуя себя виноватым. Это была его идея пригласить имама в школу.
– Нет, спасибо, – отказался тот, слегка покачивая головой. – Мне уже лучше.
– Слава Аллаху, – живо отозвался директор, воздевая руки вверх. – Наверное, мне не стоит здесь задерживаться, – имам довольно легко встал со стула. Голова чуть закружилась, но через секунду-другую головокружение прошло. Только где-то внутри оставался осадок от недавнего кошмара. – Если вы проводите меня к машине, я буду очень признателен.
– Конечно, конечно, хадрат, – скороговоркой проговорил директор, заботливо поддерживая имама под руку.
Там, где имам совсем недавно видел вздыбившийся от нестерпимого жара линолеум, он невольно остановился и посмотрел вниз. Странно. В том месте действительно желтело большое пятно. Имам обратил на него внимание директора.
