Ген человечности - 3 - Афанасьев (Маркьянов) Александр "Werewolf" (книги полностью txt) 📗

— Принял. Дистанция?

— Семьсот… восемьдесят.

— Ветер.

А хрен его знает…

— Кажется, северный, несильный. Футов десять в секунду.

— Цель темные очки, контроль.

— Подтверждаю, темные очки, цель открыта.

Винтовка негромко фыркнула выхлопом — и стоящего у вертолета человека в темных очках сломало пополам. Второй, тот что пониже, который был опознан нами как Томас Дьюи, с поразительным проворством нырнул за бронемашину.

Те, кто прикрывал очкастого — сделать ничего не смогли, они тупо сгрудились, часть из них прикрывала тело, часть — палила короткими очередями в нашу сторону — но я видел, ячто плят он и по кромке леса, как я и предполагал. Пули бились о проволоку, издавая противный, какой-то цвинькающий звук.

А вот дальше произошло то, чего я совсем не ожидал.

Один из Страйкеров резко сдал назад и стал разворачиваться, на Хаммере Ганнер довернул пулемет — и град пуль калибра 0,50 свинцовой метелью ударил по вертолету и по гардам, пытающимся прикрыть раненого или убитого шефа. Вертолет был небронированный, гражданский — потому пули пробивали его насквозь, проделывая в алюминии огромные рваные дыры. Не лучшей защитой против таких пуль были и бронежилеты гардов — их просто смело, один за другим они падали на бетонку, окропляя ее кровью. Пулеметчик бил короткими очередями, экономя боеприпас и ресурс ствола — и каждая такая очередь подбрасывала одного из мертвых гардов или вообще — разрывала его пополам.

А в следующий момент — остававшиеся в воздухе вертолеты — это были Ястребы, тяжелый вариант с пулеметами и ракетами, уже повернувшие на нас, снова развернулись — и открыли швальный огонь по МРАПу. Когда по машине ведут огонь два Минигана — зрелище эффектное, хотя и короткое. МРАП буквально окутался искрами рикошетов, каким-то дымом — а следом, огонь по вертолетам открыли с земли. Стреляли из больше чем десятка автоматов, трех или четырех пулеметов и двух башенных установок БТР, создавая сплошную зону огня.

— Закончил!

Майор это крикнул почти мне в ухо, потому что грохот стоял просто несусветный, грохот, визг, гул разрывов, до нас просто никому не было никакого дела, те кто был на полосе всеми силами пытались убить тех, кто прилетел на вертолетах, а те кто был в вертолетах — пытались уничтожить тех, кто на земле.

— Вижу. Уходим.

Как раз в этот момент обороняющимся повезло — один вертолет дернулся — и пошел крутиться по кругу все быстрее и быстрее, одновременно снижаясь — как в Падении черного Ястреба, только все это дерьмо происходило в паре сотен ярдов от нас. Те, кто оборонялся знали что делали — били не по кабине, а по хвосту, стараясь зацепить или редуктор или его привод. Что творилось на полосе видно было плохо от дыма и пыли — но как минимум один Страйкер горел, осев на бок, и щедро дымил, по вертолетам стрелял только один крупнокалиберный пулемет.

Мы поползли к лесу…

Уже из лесного массива я увидел, как вдогонку за набирающим высоту и уже дымящим, единственным уцелевшим вертолетом взлетели сразу несколько маленьких светлячков, комет. Потом произошло то, чего и стоило ожидать — светлячки догнали вертолет, и тот прекратил свой полет, ослепительно и ярко развалившись прямо в воздухе грязным, желто-черным облачком.

Засматриваться на это было некогда. Надо было уходить.

Первые вертолеты появились практически сразу — мы бежали лесным массивом, я вел, потому что этот массив был мне знаком как свои пять пальцев. Здесь Дельта проводила занятия, «накрывали поляну» [45] — десантники из восемьдесят второй, они же были нашими противниками. У русских в несколько раз больше десантных частей, несколько полных дивизий, и в случае войны именно они должны были стать нашими противниками. Не знаю как русские, долго с ними служить не приходилось, только в Европе, на миротворческой миссии KFOR — а вот ребята из восемьдесят второй были очень даже достойными противниками. Никогда не забуду как прокололся, и их сержант охаживал меня по почкам ногами пока остальные тащили через лес за ноги. Но это еще полбеды — напарник выплюнул несколько зубов, когда к его привлекательной (до того момента) физиономии приложились прикладом М16. Я тогда еще был молод и глуп, и имел наглость пожаловаться насчет необоснованного применения силы при задержании. Удивительно — но со мной изъявил желание побеседовать сам генерал Питер Шумейкер, тогда командир Дельты и будущий начальник штаба сухопутных сил. Он посмотрел на наши перемазанные кровью физиономии — у Ника, моего напарника был сломан нос и помощь ему никто и не думал тогда оказывать — и сказал: именно это и бывает с проигравшими. Когда придут с жалобами на вас — я тоже не будут это слушать.

Потом нас конечно оказали помощь — но это я запомнил на всю жизнь. Не проигрывай — и не будет повода, чтобы жаловаться. Пусть лучше жалуются на тебя.

— Левее!

Надо было набрать нормальный темп. Нас учили, что нормальный солдат спецназа не должен рассчитывать ни на какое транспортное средство, кроме своих ног. В тылу нет никакой поддержки. Если есть возможность захватить транспортное средство противника — тем лучше, если нет — ты должен проделать путь на своих двоих. Причем марафон — это так, небольшая разминка. Но мне уже было не сколько лет, сколько было когда я тренировался в этом лагере, я ушел из армии и какое-то время проработал помощником шерифа, разъезжая по Техасу на пикапе. И теперь это давало себя знать — я никак не мог «поймать темп», темп бега, когда организм как бы не замечает его, когда втягиваешься в бег и кажется, что можешь так бежать до бесконечности. И уже чувствовал, что дыхание начинает сбиваться…

— Еще левее…

— Легче, кэп… — майор похоже не выдерживал.

— Нам надо валить отсюда.

— Знаю!

Ветка хлестнула мне по лицу, едва не по глазам — очков не было. Это заставило меня все таки сбавить темп, возможно и впрямь взял лишнего.

— Что за хрень там случилась?

— А дьявол его поймет…

Действительно — дьявол поймет. Думать на бегу — не самое приятное занятие но все же из головы не выходит. Такое ощущение — как будто этого подставили нам под выстрел.

Мы что — пристрелили не того?

Но если так — какой смысл был устраивать такую перестрелку, в которой сбили три вертолета и погиб не один десяток человек. Это не могло быть инсценировкой, уж я то точно разберусь и отличу кино от взаправдашнего боя. Все те люди, которые погибли на наших глазах — погибли на самом деле, возможно погиб и тот, кто любил называть себя именем покойного федерального прокурора — Томас Дьюи. Ради чего все это было?

— Еще левее!

Тропинка, почти незаметная, вилась под ногами, ветки хлестали по лицу.

— Собак пустят?

— Не знаю!

Что сейчас происходит на базе? Когда они начнут искать нас. Или — не начнут вовсе? Нет, начнут, Хотя бы потому что мы единственные из посторонних, кто видел все что произошло. Мы свидетели, и нас надо убрать хотя бы поэтому.

— Овраг, футов пятнадцать!

Прыжок — и ноги пружинят, приземляясь. Снова бегом, бегом, только бегом и еще раз бегом. Теперь мы как загнанные олени. Олени, несущие по тридцать с лишним килограммов на себе, из которых ни один нельзя сбросить, чтобы облегчить бег.

— Правее!

До забора еще пара миль, а вот что дальше… Здесь по крайней мере нет одержимых, там же мы уже не сможем нестись как олени, но при этом задача унести свои задницы не теряет своей актуальности.

Накаркал! Вертолет, идет низко, над самым кронами. Не сговариваясь, падаем на землю — лежащим неподвижно, учитывая то, что нас прикрывают кроны деревьев, засечь практически невозможно.

Майор подбирается поближе ко мне, лицо его аж серое — значит, ему еще хуже чем мне. Да, рутинные три мили утром — не шутки, даже месячный перерыв в нормальной боевой учебе дает о себе знать. В таком звании да еще с такой специальностью «снайпер» таких беговых нагрузок не дают, конечно.