Бремя империи - Афанасьев (Маркьянов) Александр "Werewolf" (полные книги TXT) 📗
Бейрут, армянский квартал. Подземная стоянка. 28 июня 1992 года
— Черт. Черт, черт!!! — лейтенант САС Джон Кьюсак ударил обеими кулаками по баранке — сука, твою мать, как же так?! Как же так!!!
— Спокойнее! — капрал Дамиан Монтгомери посмотрел в зеркало заднего вида, погони на первый взгляд не было — вон подземная стоянка, сворачивай!
Черный фургон резко, через полосу движения свернул к подземному входу, противно визгнули тормоза. Сзади протестующее загудели, засигналили…
— Прорвемся… — Монтгомери вгляделся в шлагбаум впереди и понял, что стоянка автоматическая, расчет идет через автомат у шлагбаума. Тем лучше — никто их не запомнит…
— У тебя деньги мелкие есть?
Простой вопрос ввел Кьюсака в ступор.
— Нет…
— Что бы вы без меня делали… — задумчиво проговорил Монтгомери, вытаскивая из кармана горстку мелочи и отбирая нужные монеты. Автомат зачавкал, проглатывая одну монету за другой, из длинной прорези ниже монетоприемника выскочил чек с номером и указанием оплаченного времени стоянки — его следовало подложить под стекло, покидая машину…
— Давай вниз…
Фургон запетлял мимо длинных рядов машин, спустился на один этаж, потом на второй…
— Вон там место есть, паркуйся…
Кьюсак вел машину на автомате, перед глазами стояла только одна картина — черный проем двери, куда только что вошли его друзья — и вспышки выстрелов в темноте, раскалывающий грохот автоматной очереди…
— Осторожнее…
Фургон втиснулся между двумя легковушками, мотор глухо забормотал на холостых…
— Ты что видел? — в упор спросил Монтгомери. Вопрос был вполне обоснованный — сам капрал Монтгомери находился в более неудобной позиции, с которой подъезд просматривался намного хуже…
— Черт… Этот русский… Он как-то дошел до подъезда, шатаясь — но дошел. Пит и Том шли за ним, Пит остановился — но потом снова пошел. Они вошли в подъезд — и почти сразу автомат заработал. Я схватил винтовку, выстрелил несколько раз… черт, как такое дерьмо вообще могло произойти….
— А вот как! — холодный тон капрала Дамиана Монтгомери заставил Кьюсака поднять глаза — и он увидел направленный на него пистолет с коротким глушителем…
— Дама… — изумленно выдавил он — ты что, Дама…
Пистолет плюнул огнем. Потом еще раз и еще…
Капрал Дамиан Монтгомери выждали несколько секунд, потом приложил два пальца к шее своего старого сослуживца, которого он только что убил, пытаясь нащупать пульс. Пульса не было. На всякий случай, Монтгомери приблизил пистолет к курчавым черным волосам лейтенанта, прикрылся ладонью, чтобы на нее не попали брызги, нажал на спуск еще два раза. Что-то горячее, липкое противно шлепнулось об ладонь. Теперь точно все…
— Прости, лейт… — спокойным тоном сказал Монтгомери, будто прощаясь со своими друзьями — но лучше выплывет один, чем потонут все…
Именно капрал Дамиан Монтгомери ослабил дозу снотворного в дротике вдвое, чтобы русский почувствовал себя плохо — но не вырубился окончательно и был способен защищаться. За это он уже получил сто тысяч фунтов стерлингов — вполне достаточная сумма для того, чтобы предать трех старых друзей и сослуживцев — и сейчас намеревался получить еще столько же. В благородство британской разведки, заплатившей ему он почему то верил…
Капрал бросил пистолет на пол, затем перегнулся назад, достал свою сумку. Активировал механизм взрывного устройства, которое скорее было не взрывным, а зажигательным, наполненным одной из производных напалма, установил часовую задержку. Хлопнул по карману, чтобы еще раз убедиться в наличии там документов — паспорта на имя подданного Германии Хайнца Штуке и билета на рейс авиакомпании «Люфтганза», вылетающий через час из Бейрута в Триполи. По-немецки он разговаривал свободно и вполне мог сойти за немца. Как раз в тот момент, когда самолет оторвется от земли, устройство сработает — его мощности вполне хватало, чтобы устроить в подземном гараже маленький ад и раз и навсегда уничтожить возможные улики. Полиция конечно до чего-то докопается, есть же эксперты, лаборатории, следствие — но на это потребуется несколько дней, а тогда будет уже поздно…
Ignis sanat…
Это если он не опоздает на самолет. А если опоздает… то сорвется пересадка и в Триполи. Поэтому — надо поспешить…
А, еще одно…
Капрал достал из кармана телефон, набрал номер который помнил по памяти. Дождался, пока на той стороне ответит автоответчик…
— Все в норме… — коротко сказал он. На той стороне стоял голосовой анализатор, и поэтому представляться смысла не было, машина сама опознает звонившего…
Вот теперь — точно все.
Капрал бросил телефон, с которого он позвонил только один раз на пол, рядом с пистолетом. Спокойно вытер испачканную кровью руку об сидение. Вышел из машины, захлопнул дверь и заторопился на выход. Надо было успеть поймать такси — не дай Бог на дороге до аэропорта будут пробки…
Жить капралу Монтгомери оставалось всего несколько часов. Британская разведка умела зачищать следы — да и платить еще двести пятьдесят тысяч фунтов стерлингов предателю смысла не было…
Бейрут, гостиница Бристоль. 28 июня 1992 года
Еще вчера Сноу начали мучить плохие предчувствия. В последнее время что-то шло не так — он не мог понять что — но что-то было не так. И в личной жизни, и в работе. И в смешанной с работой личной жизни тоже. Он видел, что чувства Мадлен (он избегал называть Юлию по имени даже в мыслях) к Воронцову искренние и она может в любой момент сорваться с крючка, не опасаясь даже возможных последствий. А поскольку за курируемого им агента отвечал он — то и за последствия потери агента отвечал бы точно он и никто другой. Интимные отношения с агентессой — это уже грубейшее нарушение должностных инструкций, на это смотрели сквозь пальцы, но только до того момента, пока не происходило ЧП. А если ЧП произойдет — тут каждое лыко ставится в строку. Тот же Карвер, который его ненавидит — случись провал и он не упустит возможности вышибить его из резидентуры, а в досье такое напишет — ни одна тюрьма не примет. Сошлют в ту же Африку старшим помощником младшего агента — а это ведь не солнечный и богатый Бейрут. Там война ножей, которые всаживают в спину по самую рукоятку…
Если раньше то, что он делил Мадлен с Воронцовым, придавали свиданиям некую пикантность, остроту ощущений — то теперь, когда Сноу знал, чем занимается Воронцов, чувства были совсем другие. Британец был жизнелюбом, гурманом, повесой, при всем при том законченным подонком — но он не был хищником. Он был силен телом — но слаб духом, в нем не было стального стержня, того, что отличает мужчину от «мужчины». А Воронцов был именно хищником, настоящим волком — и каждый раз подход к квартире Мадлен, Сноу мрачно размышлял. Возможно, Мадлен сдала его русским, а может и еще хуже — Воронцову лично. Возможно, он откроет сегодня дверь — а за ней его уже ждут контрразведчики. Возможно, его там ждет русский — с оружием в руках. Не исключено, что сегодня ему суждено пропасть без вести — и никто, даже британская разведка не будет его в таком случае искать…
От всего этого Сноу начал выпивать. Пока только выпивать, не пить — но количество алкоголя, которое он ежедневно употреблял, уже вдвое превышало его обычную норму и продолжало расти. К работе он приступал с гудящей, чугунной головой и начал допускать небрежности в работе, а это как известно — первый шаг к провалу.
Сегодня Сноу почему то показалось, что если он придет к себе домой — там его немедленно арестуют. Возможно потому, что в городе присутствовало отделение «А» британской САС, он передал им данные на человека, которого нужно похитить и доставить для допроса и возможно последующей ликвидации в укромное место. Похищение человека каралось пятнадцатью годами каторжных работ, похищение в целях шпионажа — смертной казнью: Сноу хорошо знал Уголовное уложение Российской Империи. Поэтому, дома он решил — на всякий случай — не ночевать. Вместо этого закатился в один из самых шикарных отелей Бейрута — гостиницу Бристоль, что располагалась на улице Верден. Там он снял номер на одну ночь, вечером пошел в работавшее до глубокой ночи при отеле кабаре — а дальнейшее уже было делом техники. Настроение было прескверным, ухаживать за дамами не хотелось — пришлось наскоро договариваться с девушками из кабаре. Благосклонность двух дам из подтанцовки на всю ночь — брюнетки и блондинки — обеспечили две сторублевые бумажки. Еще двадцать пять целковых — за шампанское и икру в номер.
