Фраера - Горшков Валерий Сергеевич (книги онлайн полные .txt) 📗
К моменту, когда двое матросов сняли с береговых кнехтов концы и убрали трап, у правого борта собралась вся честная компания, за исключением лысого толстячка Манчини и его куклы Барби, как я назвал про себя силиконовую красотку. Парочка вынырнула на свет божий несколько позже, раскрасневшаяся, с влажными лицами и счастливыми улыбками. Похоже, несмотря на солидный возраст, мистер Манчини был в порядке!
Машу и ее приятеля я заметил не сразу. Они стояли почти на носу яхты, возле лестницы, ведущей в расположенную вверху рулевую рубку, и разговаривали.
Я решил не форсировать события. Но едва допил колу, смял жестяную баночку и опустил ее в висящий на переборке пластиковый мусоросборник, а Хаммер закончил съемку отплытия яхты от пристани и выключил видеокамеру, рыжий мужик оставил Машу одну.
Я не выдержал и подошел к ней:
– Поговорить не желаешь? Она пожала плечами:
– Почему бы и нет.
– Тогда пройдем в мою каюту?
– Хорошо.
Здесь я сразу задал главный вопрос:
– Может, хоть сейчас объяснишь, почему так резко испарилась из моей жизни?
– Если тебе это так интересно, то почему же не спросил меня сразу, как только я оставила родителям свой номер телефона? Неужели они тебе не сообщили его?
– Не только сообщили, но даже долго уговаривали позвонить. Ведь ты и им ничего толком не объяснила… Но у меня были некоторые догадки насчет побудивших тебя исчезнуть причин, и я решил не унижаться. Ты сама все решила, к чему тогда лишние слова? Разве ты уехала не из-за этого рыжего типа в крокодиловых башмаках?
Маша, однако, не ответила на вопрос, а перешла в неожиданное контрнаступление:
– А как поживает та курносая девица с короткой стрижечкой, с которой ты целовался прямо в центре Невского?
– Какая девица? – Я ничего не понимал.
– Не надо прикидываться, Глеб, ты прекрасно знаешь, о ком я говорю! – Я слушал мою бывшую подругу разинув рот. – О той смазливой девке в белых брюках и бирюзовой блузке, которую ты целовал и которую пригласил в свою машину, подав ручку и открыв дверцу! А я в это время, как последняя дура, стояла на перекрестке, у красного сигнала светофора, и видела, каким счастьем светилась твоя лживая физиономия! И после этого ты еще спрашиваешь, почему я в тот же день собрала вещи и уехала в Хельсинки? Так я тебе отвечу! Только для того, чтобы больше никогда в жизни не видеть и не слышать ни тебя, мерзавец, ни дурацкие просьбы моих родителей все объяснить!
– Значит – я тебя правильно понял? – ты уличила меня в наглой измене и поэтому бросила? – ошалев от услышанного, пробормотал я.
Маша молча потянулась к пачке «Мальборо». – Слушай меня внимательно и никогда не говори, что не слышала, – решительно начал я свои объяснения. – Та самая девушка с короткой стрижкой, в белых брюках и голубой кофточке не моя любовница, как ты тогда почему-то решила, увидев безобидный поцелуй в щечку, а моя двоюродная сестра Светлана, которая живет в Калининграде. Я как-то слышал от матери, что Светка собирается приехать в Питер, чтобы поступить в Институт кинематографии. Но я не думал, что у нее здесь парень и перед своим приездом она в первую очередь поставит в известность его, а не меня. И в один прекрасный солнечный день я, проезжая по Невскому, вижу ее, как ни в чем не бывало рассматривающую витрину «Пассажа»! Что мне было делать? Проехать мимо и не поздороваться с двоюродной сестрой, с которой я не виделся три года?! А потом, узнав, что ее дружок живет аж в самом Павловске, не предложить ей выпить вместе кофе и, пройдясь по магазинам, затем не подбросить ее до дома?! И это все – измена?! Маша выглядела растерянной.
– Ты никогда не говорил мне о своей сестре.
– О, боже мой! Да мало ли в жизни каждого человека совсем не интересных никому, кроме него самого, семейных и прочих нюансов, о которых, по понятным причинам, никто и никогда даже не заводит разговоров!
В каюте повисло долгое молчание, во время которого моя бывшая, да и нынешняя любовь жадно затягивалась и прикуривала одну сигарету от другой.
Я боялся открыть рот и ждал ее ответных слов, как приговора.
– Я тебе верю, Глеб, – наконец сказала она, – но дело не только в этом недоразумении. Оно стало как бы последней каплей… Я – всего лишь обыкновенная женщина, которая мечтает о надежном браке и обеспеченном будущем. Я хочу иметь детей и жить спокойной семейной жизнью. Я тебя безумно любила, Глеб. Да и что греха таить – и сейчас люблю. Но за все шесть лет, что мы, вместе, ты даже не подумал официально скрепить наши отношения…
– Но ты об этом мне ни слова не говорила! – перебил я ее достаточно нервно.
– Не хотела быть навязчивой. Впрочем, я делала осторожные намеки, но ты не желал их понимать. Тебя устраивало такое положение вещей. Живое женское тело всегда под боком, и никакой ответственности за судьбу близкого человека. Что еще надо мужчине?! Верно, Глеб?
– Не говори так, Маша, это – неправда, – хмуро отозвался я, уже понимая, что дело мое тухлое.
– Но я все время думала, – уже не слушая меня, изливала душу Мария, – вечная любовь бывает только в песнях. Как только изменится твое отношение ко мне, я окажусь у разбитого корыта. А ведь мне уже двадцать семь!
Она опять потянулась за сигаретой, а я в это время подыскивал нужные слова в еще теплившейся надежде изменить ситуацию в свою пользу.
– Когда я поступила на работу в санкт-петербургское представительство фирмы «Суоми диаманд», – продолжала Маша, – его руководитель Хейно Морозофф сразу стал за мой ухаживать. Он – очень хороший человек. Добрый, воспитанный и… богатый. Его предки из русских дворянских семей, эмигрировавших в Финляндию сразу же после революции. Отец Хейно, Олег Данилович Морозов, приехал как-то в Питер, и Хейно познакомил меня с ним. Старик давно искал своему сыну подходящую русскую невесту и, узнав о чувствах, которые испытывает ко мне Хейно, стал настаивать на том, чтобы он сделал мне предложение. Так и произошло. Надо было что-то решать…
– И ты решила… – выдохнул я.
– Да. Пойми, Глеб. Ни одной нормальной женщине, желающей иметь обеспеченную и крепкую семью, лучшего варианта просто не найти. И мы совершили обряд обручения. – Подняв руку, подруга богатого финна показала тоненькое золотое кольцо с голубым бриллиантом, надетое на безымянный палец ее правой руки. – Скоро свадьба…
Все, главное было сказано, подумал я. Осторожно подбирая интонацию, спросил:
– Ты любишь его?
– Нельзя любить одновременно двоих, – последовал ответ, и я заметил, как на Машины глаза навернулись слезы.
– Вот что, моя девочка. – Я сел рядом с ней и обнял за плечи. – Я тоже, как ты знаешь, человек не бедный. Думается, что и детей сумею настрогать не хуже какого-то там чухонца. Делаю тебе официальное предложение. Ты сегодня же скажешь этому парню в шузах из рептилий, что произошла небольшая ошибка, и вернешь ему кольцо. Пусть он проваливает в свою Чухню, а ты увольняешься из фирмы по собственному желанию и возвращаешься в Питер. Сразу же играем свадьбу. Перебьемся как-нибудь без обручения.
И я подкрепил свои слова долгим поцелуем в губы.
Когда я дал Маше возможность говорить, она со сбившимся дыханием, но зато заметно повеселевшим лицом сказала:
– Но я не могу так сразу! У меня в Хельсинки собственный пентхаус, машина, куча личных вещей… неоконченные дела, в конце концов! Да и Хейно… Он ведь ни в чем не виноват и не заслуживает, чтобы с ним так бесцеремонно поступали. Нужно ему и его отцу все нормально объяснить. Это умные, интеллигентные люди. Я уверена, они поймут меня!
– Я смотрю, длительное пребывание в обществе прирожденных буржуев не прошло для тебя бесследно. Ты стала почти такой, как они, разучилась мыслить, как простой русский человек. Неужели так трудно сказать – «да, я хочу, чтобы мы снова были вместе»? – И я снова запечатал ее рот своим.
Время летело незаметно. Нас, невероятным образом встретившихся после долгой разлуки, закружил водоворот вспыхнувшей с прежней силой любовной страсти. И поэтому я не очень удивился, когда несколько минут спустя Маша, сама найдя своими пылающими губами мои, тихо прошептала мне на ухо:
