Жажду утоли огнем (Сборник) - Серегин Михаил Георгиевич (онлайн книги бесплатно полные txt) 📗

Вокруг нас из воды торчали головы заключенных. Кусты на берегу догорели. От прибрежного подлеска остались только черные дымящиеся пеньки… Лишь стволы высоких деревьев еще лизали языки пламени.

Но жара такого, как несколько минуть назад, уже не было… Можно было терпеть боль от ожогов и дышать хоть и насыщенным дымом воздухом, но все же пригодным для этого привычного нам занятия…

Я села в воде рядом с Гирей и оглянулась. В двух шагах от нас из воды торчали ноги Профессора. Верхняя половина туловища находилась в воде, и он не делал никаких попыток вынырнуть…

– Что ты с ним сделал? – спросила я Гирю сдавленным хриплым голосом.

– Положил ему на голову его чугунный чемодан, с которым он не хотел расставаться, – усмехнулся Гиря. – Он, наконец, избавился от всей этой суеты. Проблемы власти его больше не интересуют…

Я заметила, что вода над тем местом, где должна была находиться голова Профессора, красного цвета, который еле заметное течение воды в ручье потихоньку сносило в сторону от нас…

Сидеть в воде рядом с мертвым Профессором было выше моих сил…

Я встала.

– Нам нужно выбираться… – сказала я. – У всех ожоги. Нам нужен врач…

– Да, – согласился Гиря, – Конечно, выбираться нужно…

Что-то в его тоне мне очень не понравилось. Существовала какая-то серьезная опасность для всех нас, о которой он почему-то умалчивал…

Мы выбрались на берег. Глядя на нас с Гирей, из ручья стали выбираться другие заключенные… Они стягивали с себя телогрейки, бросали их в ручей, трогали руками обожженную кожу на своих лицах…

– Мы как дерьмо, – крикнул радостно кто-то из выбравшихся на берег, – в воде не тонем, в огне не горим… Одно слово – зэки!

– Жив! – воскликнул другой удивленно. – Сам не верю! Жив!

– Рано радуетесь! – крикнул громко Гиря, обращаясь ко всем, кто уже вылез из воды… – Что дальше-то собираетесь делать?

Мне показалось очень странным, что он задал этот вопрос. Каким образом это могло его интересовать теперь? Эти люди опасности избежали. Теперь они не будут воспринимать его как лидера, как главного над собой. Это психологический закон. Теперь каждый почувствует самостоятельность и свободу.

Эти люди долго не видели свободы. Она подействует на них как хороший глоток чистого спирта – опьяняюще… И Гиря это прекрасно знает, но ведет себя неадекватно, несоответственно ситуации. Это очень странно. Он явно что-то скрывает…

– А тебе-то какая корысть это знать? – начал наступать на Гирю тщедушный старичок с острым носом и не менее острыми глазами, бегающими по сторонам быстро-быстро. – Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел, а от тебя милок, мне уйти сам бог велел… Кто хочет в лагерь возвращаться – оставайтесь, а мне неколи с вами валандаться… Пошел я от вас…

– Куда пойдешь-то? – снова спросил Гиря. – В какую сторону?

Спрашивал он равнодушным тоном. Остроносый старичок, так же, как и я, не понял, зачем, собственно, это ему нужно…

– А и пойду! – крикнул старичок. – Туда вот, к примеру!

Он махнул в сторону, противоположную лагерю, в прогоревший лес.

Гиря усмехнулся и сказал лениво:

– А иди! Никто не держит… Спасенному – рай! Ты сам себе голова… Только вот…

Он замолк, глядя на старикашку. Тот заволновался.

– Что вот-то? Что вот? Ты на что намекаешь, костолом чертов?

– Да нет, иди, коли решил, – сказал Гиря. – Я просто подумал, – гарь там, не знаю, дойдешь ли целым-то?.. Ничего с тобой не случится?

– А че мне? Гарь я не видал, что ли? – засмеялся старик всем черным от размазанной сажи лицом. – Уж мы сейчас такое прошли! Теперь ничего не страшно! Ни мороз мне не страшен, ни жара!..

– Ну прощай, коли так! – сказал Гиря.

Старик не ответил, а повернулся и пошел не оборачиваясь прочь от нас… Его фигура постепенно удалялась от нас, мелькая между обгорелых дымящихся черных стволов, лишенных веток…

Я обратила внимание, что дыма было по-прежнему много, хотя стволы не так сильно и дымили… Смутное подозрение зашевелилось у меня голове…

Я внимательно присмотрелась к шагающему уже вдалеке старику…

Дым шел прямо из почвы… Я не знала точно, правильна ли моя догадка, но тут же закричала вслед мелькавшему вдалеке старику:

– Эй! Вернись!

Старик, видно, услышал, но даже не оглянулся, только досадливо махнул рукой…

Кто-то из стоявших рядом с нами дернулся было ему вслед, но Гиря поймал его за руку и рванул обратно, так, что тот отлетел в ручей.

– Обожди! – крикнул Гиря. – Пусть этот мухомор дорогу нам покажет…

– Почему ты его не остановил? – спросила я Гирю возмущенно. – Ты же знаешь, что он не пройдет! Верни его, пока не поздно!

– А они… – Гиря махнул рукой на стоявших поодаль заключенных, не сводящих глаз с фигуры старика, – они на слово не верят! Им нужно своими глазами увидеть, как человек сгорит заживо…

Все мы напряженно следили, как старик шагал по прогоревшему лесу…

Это мне напомнило, как весь лагерь наблюдал за охранником, шедшим к воротам. Гиря тогда тоже знал, что тот идет умирать.

Внезапно старик остановился и что-то закричал… Слов не было слышно, но кричал он, обращаясь к нам…

Кто-то рванулся опять к старику, может быть, подумал, что тому нужна помощь, но его тут же остановил резкий окрик Гири:

– Стоять, падлы! Душу выну!

Старик почему-то начал двигаться обратно, но как-то очень странно. Он щупал землю руками, словно искал дорогу на ощупь…

Но вот он снова выпрямился и сделал в нашу сторону два шага… И исчез…

Он провалился так быстро, что я не успела даже понять, как это произошло. Наступил куда-то неудачно, или упал, споткнувшись обо что-то, или еще что-то, но больше мы его не видели…

Из того самого места, куда он провалился, вырвался вверх сноп искр, полыхнул язык пламени и повалил густой белый дым.

– Торфяник… – сказал Гиря. – Пекло…

Я представила, как почва под ногами у меня проваливается, едва я только делаю шаг, нога уходит в пустоту, откуда волной обдает меня жаром, и я падаю прямо в раскаленную бездну, в горящий торф…

Толщина торфяных пластов может достигать порой десятков метров. При подземном пожаре в торфе возникают обширные участки, где процесс горения происходит под землей, не выходя на поверхность. Это ужасная ловушка для непосвященного человека.