Закон-тайга - Ахроменко Владислав Игоревич (книги онлайн полные версии TXT) 📗
— Обходчик или сцепщик, наверное, — прошептал он самому себе. — М-да, что-то совсем я нервным стал… Ничего, подлечусь, поправлюсь, возьму хорошего «медвежонка», — вне сомнения, он имел в виду сейф, — или кассу, или просто жирного карася раздербаню, их теперь много развелось… И в Сочи. Или в Ялту — мне все равно, абы только ментовских харь было поменьше… — Беглец, достав из кармана «беломорину», прикурил, продолжая строить планы. — А пока тут пересижу: если к вагонам локомотив прицепили — значит, им тут недолго стоять. Да и вагоны новые, ремонт таким не нужен… Наверняка в Хабару отправят, — окончательно уверовался в этой мысли пассажир, — а там… А там…
Он не успел дошептать, что же такого хорошего произойдет с ним в краевой столице, потому как где-то совсем рядом, под самым вагоном послышался подозрительный скрип снега…
Тигр подлез под вагон и, подняв морду, принялся нюхать доски со стороны рельсов — да, теперь чуткое обоняние хищника различало не один, а целых два запаха: запах мертвой, чуть сладковатой человечины, и запах еще живой — тела, в котором играла горячая горькая кровь; то, что этот хищник любил больше всего.
Людоед был очень хитер: он вылез из-под вагона, нарочно поскрипел снегом и очень быстро вновь скрылся под вагоном.
Наконец спустя несколько минут дверь осторожно приоткрылась — и тигр, сжавшись, как пружина, прыгнул в темный проем…
Да, теперь Чалый в ужасе понял: это конец, это смерть, и никто — ни Бог, ни сатана, ни ангел, ни дьявол, хранившие его до самого последнего момента, — уже ни за что не выручат его.
Огромная рыже-полосатая кошка шла по вагону, доски прогибались под ее страшной тяжестью, и Чалый, подняв взгляд, отпрянул: прямо на него смотрел страшно мерцающий, словно подсвеченный изнутри, зеленоватый взгляд — взгляд настоящего убийцы…
Они смотрели друг на друга недолго — казалось, всего одно мгновение, но этого страшного, гипнотического желто-зеленого взгляда было достаточно, чтобы Иннокентий понял: вот она какая, зеленоглазая смерть!.. Волосы под зоновским треухом встали дыбом, и Астафьев страшно, по-животному закричал:
— А-а-а-а!..
Тигр, пружинисто изогнувшись, прыгнул прямо на Чалого…
— А-а-а-а!..
— А-а-а-а!.. — вдруг послышалось где-то совсем рядом истошное. — А-а-а-а!..
Каратаев, оглянувшись, сразу же понял, откуда доносится крик: дверь вагона была приоткрыта, и, как показалось зоркому охотнику, в темном проеме на какое-то мгновение мелькнуло рыже-полосатое пятно.
Не медля ни минуты, Михаил бросился туда, рванул дверку и, вскочив, прицелился…
В самом углу сидел грязный, окровавленный мужчина, перед которым на рваном клифте были разложены пахнущие костром человеческие останки.
В другом углу, нервно ударяя себя хвостом по обвисшему брюху, стоял огромный тигр, — заметив вошедшего, который мог отобрать у него трапезу, тигр недовольно зарычал, оскалив желтоватые клыки…
— Его ешь, не меня… — фальцетом скулил мужчина, — его, его…
Казалось, еще чуть-чуть — и он заплачет от животного страха, от жуткой боли; только теперь охотник заметил, что одна рука Чалого полуоторвана, и из рукава на дощатый пол, на шкуру хищника хлещет темная кровь…
Чалый просил тигра предпочесть останки Малины, потому что, заметив появившегося с винчестером наперевес таежного охотника, заорал из последних сил:
— Спаси!.. Помоги!.. Убей его, застрели его, паучину полосатую, бля буду, очко тебе вылижу… Век воли не видать!..
Каратаев с ненавистью и отвращением смотрел на человека, так жестоко изуродовавшего его судьбу, — теперь тот, такой жалкий и грязный, вызывал в нем только чувство омерзения. А тигр, куда более хищный и, несомненно, коварный, в своем царственном величии вызывал у охотника невольное уважение…
— Спаси!..
Тихо и безжалостно щелкнул предохранитель винчестера; мужчина в бушлате закричал истошным голосом:
— Брата-а-ан!..
— Подохни, сука!.. — с ненавистью процедил Каратаев и даже не целясь плавно нажал на курок; оглушительно грянул выстрел, в тесном товарном вагоне едко запахло пороховым дымом, и уголовник, с головой, размозженной страшным зарядом, свалился на останки другого — того, которого он так и не доел.
Тигр нервно дернулся в сторону и, оглушительно зарычав, пошел на охотника — тот, отступив, выстрелил ему в голову…
Едва раздался первый выстрел, караулы — и ментовские, и военные, — бросив и водку, и грабеж вагонов, побежали к зданию вокзала.
Неизвестно, что они подумали: то ли о высадке на этой станции американского десанта и начале третьей мировой войны, то ли о появлении какого-нибудь другого, вышестоящего патруля, высланного для наведения дисциплины в двух нижестоящих, то ли о новогоднем салюте, каким-то загадочным образом самотранслирующемся сюда из столицы нашей Родины; как бы то ни было, все, едва не теряя по дороге оружие, бросились к маленькому зданию вокзала, явно желая забаррикадироваться где-нибудь в буфете до полной капитуляции начальника.
Второй же выстрел (тот самый, которым охотник поразил тигра-людоеда) и вовсе поверг их в панику: теперь всех бывших на станции военных можно было бы арестовать, орудуя только водяным пистолетом.
Но выстрелы прекратились так же неожиданно, как и начались: когда военные, немного осмелев, выглянули из укрытия, то увидели устало бредущего по путям человека с винчестером в руках…
— Эй, мужик, ты кто? — наконец крикнул самый смелый офицер.
Мужчина с винчестером, даже не обернувшись, продолжил свой путь.
Да, этот человек лучше других понимал главный закон сурового края, дающий право на победу только сильнейшему: "Закон — тайга, медведь — хозяин…"
