Сармат. Смерть поправший - Звягинцев Александр Григорьевич (читать книги полные .txt) 📗
— Иншала!.. — воздел руки к небу Али-хан. — Не беспокойтесь, сэр... Если Аллаху угодно, чтобы Али-хан служил Америке, он будет служить Америке. Вы будете довольны сотрудничеством со мной в деле продвижения на мусульманский Восток американских идеалов свободы и демократии.
— Иначе и быть не может, в противном случае я просто утоплю тебя в сортире, — включая двигатель, пробормотал Метлоу.
— Какой смысл, полковник? — зло засмеялся Али-хан. — Жизнь и так зловонная выгребная яма. Твои соплеменники в России однажды отважились откачать ее содержимое. И что? Откачали в преисподнюю не один миллион жизней, а теперь их социализм дышит на ладан и смердит так же, как ваша хваленая американская демократия.
— Каракурт — философ, это занятно! — усмехнулся Метлоу. — Почему же он соглашается работать на нее?
— Шакалы ничем не хуже гиенных собак, мистер Метлоу, — ответил Али-хан и чему-то усмехнулся.
Пакистан. Пешавар.
22 марта 1990 года
Серебристый микроавтобус «Тойота» с красными крестами на дверях выехал из ворот частной клиники доктора Аюб-хана. Охранники, увидев за стеклами одетого в европейский костюм доктора Юсуфа и бледное лицо Сарматова, также облаченного в добротный европейский наряд, махнули им на прощанье и наглухо закрыли ворота.
— Так мы и не узнали, Керим-ага, кем был наш гяур! — с сожалением протянул Сайд. — И видно никогда уже не узнаем, вернет ли Аллах ему память или навсегда оставит его человеком без прошлого?
— Аллах акбар! — провел ладонями по бороде степенный Керим-ага. — Конечно, нам нет дела до несчастного гяура, но хотя бы порадуемся, юноша, за доктора Юсуфа, которого Всемогущий Аллах вырвал из рук нечестивых Аюб-хана и его братца Али-хана!
— Да, да, Керим-ага, — качнул тюрбаном Сайд. — Доктор Юсуф вылечил глаза моего отца от трахомы и даже не взял за это барана.
— Да не обойдет его Аллах своей милостью! — опять провел ладонями по седой бороде Керим-ага.
Навстречу серебристому микроавтобусу бежали узкие улочки Пешавара с их глухими глинобитными дувалами, как и тысячу лет назад скрывающими от чужих глаз гаремы и повседневные тайны правоверных мусульман. На противоположной стороне мутной реки Бара огромной каменной глыбой над городом нависала древняя крепость Бала-Хиссар, повидавшая под своими стенами многих завоевателей: от персидского Дария до Александра Македонского, от орд монголов и хромоногого Тамерлана до колониальных полков английской короны.
Из-за поворота выплыла пыльная площадь перед мечетью Махабат-хана.
К сверкающей свежей краской «Тойоте» потянулись за подаянием руки изможденных босоногих детей, но бдительные полицейские быстро отогнали их дубинками.
— О, несчастные мои соплеменники! — воскликнул доктор Юсуф. — Когда же Аллах Всемогущий обратит на вас свой взор и вы снова вернетесь к родным очагам!
— А где их очаги? — спросил Сарматов.
— В прекрасной стране, которую их предки называли «страной, где обитают феи»! — ответил Юсуф, и в его черных глазах сверкнули слезы. — Но в той стране, которую теперь зовут Афганистаном, более десяти лет все живое пожирает война.
— Говоришь, Афганистаном зовут ту страну? — морща лоб, переспросил Сарматов и огорченно вздохнул. — Нет, Юсуф, не помню я страны с таким названием.
— Я верю, ты когда-нибудь вспомнишь, — сжал его руку Юсуф и жарко зашептал на ухо: — К закату солнца мы будем в Исламабаде, а оттуда — несколько часов полета, и мы не будем больше рабами, сахиб. О, Аллах, не дай сердцу глупого Юсуфа разорваться от счастья!
— Что такое раб?
— Это... э... э... человек, помещенный в клетку.
— Я не был в клетке...
— Разве твоя комната в клинике Аюб-хана не была клеткой, сахиб? Разве ты в ней не чувствовал себя птицей с перебитыми крыльями?
Сарматов недоуменно пожал плечами:
— Не понимаю, дорогой Юсуф, о чем ты...
— Придет время, и сахиб все поймет, — загадочно улыбнулся тот.
Поколесив по пыльным улочкам Пешавара, «Тойота» свернула на пустынное загородное шоссе, на котором ее поджидал в открытом армейском джипе Метлоу. Когда Сарматов и Юсуф по его приглашению перебрались в джип, здоровенный негр в форме морского пехотинца армии США погнал машину к селению, прилепившемуся к горному отрогу. Там над низкими глинобитными домами возвышалась мечеть с величественным минаретом.
— Сэр! — заволновался Юсуф. — Куда мы едем?.. Разве сахиб и Юсуф не летят в Гонконг?..
— Мы заедем в мечеть к моему другу мулле Нагматулле и там все решим, — неопределенно ответил Метлоу.
— Что такое мечеть? — спросил Сарматов.
— Дом Аллаха, в котором нельзя лгать, — кинув взгляд на Юсуфа, пояснил Метлоу.
— Лгать нельзя нигде! — еще больше заволновался тот.
Седобородый мулла Нагматулла, ступая по ковру босыми ногами, вынес из бокового придела мечети испещренный затейливой арабской вязью старинный Коран и положил его на низкий столик перед стоящим на коленях Юсуфом.
Кивнув стоящему в стороне американцу, мулла простер над головой Юсуфа руки.
— Аллах акбар! — нараспев произнес он.
— Аллах акбар! — откликнулся Юсуф.
— Раскрываю тебе великую тайну, Юсуф, сын Рахмона, — торжественно сообщил старый мулла. — Этот Коран во времена хромоногого завоевателя народов Тамерлана был привезен из Мекки, священного города Пророка Мухаммеда, да благословит его Аллах и приветствует.
— Да благословит его Аллах и приветствует! — вторил ему Юсуф в величайшем волнении.
— Готов ли ты, Юсуф, как истинно правоверный мусульманин, поклясться на этой священной книге, что не оставишь в беде поручаемого тебе жаждущего исцеления человека?
— Да, да, я готов! — затряс головой тот.
— Что станешь его поводырем на суетном и нечестивом людском торжище до той поры, пока болезнь не покинет его тело и мозг?
— Буду его поводырем...
— Что не предашь этого человека и не воспользуешься его беспомощностью ему во зло, не воспользуешься его деньгами в своих корыстных целях?
— Не предам и не воспользуюсь его деньгами.
— Если Аллаху будет угодно прекратить земной путь его, то ты, Юсуф, как правоверный мусульманин, предашь ли земле его прах?
— Предам земле прах.
— Готов ли ты поклясться в этом на священной книге мусульман?
— Все сказанное тобой, уважаемый Нагматулла, почту за честь исполнить и готов подтвердить это клятвой на священном Коране из Мекки...
— Не спеши с ответом, Юсуф, сын Рахмона, — суровым взглядом смерил Юсуфа мулла. — Неторопливость в принятии ответственных решений свидетельствует о глубине и чистоте помыслов правоверного мусульманина. Помни заветы Востока: «Не спеши подниматься на вершину, пока не оценишь ее крутизну», «Не торопись утолить жажду из священного источника, сначала очисть от скверны душу». Подумай, Юсуф, сын Рахмона, о тяжести груза, который ты возложишь на свои плечи.
Юсуф перевел взгляд на Метлоу и под его пристальным взглядом решительно положил ладонь на Коран.
— Аллах акбар! — торжественно произнес он. — На священном Коране, привезенном из Мекки во времена хромоногого Тамерлана, именем Пророка Мухаммеда, да благословит его Аллах и приветствует, все сказанное тобой, почтенный мулла Нагматулла, я, Юсуф, сын Рахмона, клянусь исполнить, как подобает истинно правоверному мусульманину, — громко, нараспев произнес он. — И если я нарушу клятву, данную на этой священной книге, пусть меня испепелит гнев Аллаха, пусть ляжет проклятье и позор на весь мой род.
— Аллах акбар! — помедлив несколько секунд, произнес мулла и, бережно взяв Коран, направился к боковому приделу мечети.
— Уважаемый Нагматулла, — остановил его Метлоу. — Юсуф — врач, а у людей этой профессии зачастую сложные отношения с религией. Но теперь у меня, пожалуй, не осталось сомнений в искренности его веры и намерений.
— Будем надеяться, что Аллах Всемогущий не оставит твоего друга без своей зашиты и покровительства, — уклончиво ответил мулла.
