Легионеры - Нестеров Михаил Петрович (читать книги TXT) 📗
Марк и так в розыске, но нет причин форсировать его поимку. Можно за десять секунд состряпать оперативную информацию о скором визите в страну наемного убийцы, но, во-первых, он обойдет все кордоны, во-вторых, в розыске на данный момент находится около ста тысяч преступников из стран СНГ, а если точно, то девяносто шесть тысяч, причем все они скрываются в России. Информация на Марковцева потонет в стотысячном списке, а его лицо сольется с остальными разыскиваемыми и приобретет образ расплывчатого пятна. Так что в этом деле придется рассчитывать только на помощь проверенной делами четверки агентов, которые исполняли конфиденциальные поручения босса вплоть до поставок шлюх на дачу.
Кроме них, в распоряжении начальника управления была пара выходцев из 9-го главного управления КГБ. Они исполняли при начальнике роль физической защиты.
Да еще наживка, вспомнил Латынин, на которую Марк должен клюнуть, – Алексей Щедрин. А если хорошенько подумать, то рыбаков, желающих вытянуть разрешенную к лову рыбу, всегда найдется в нужном количестве. Латынин, руководитель управления по пресечению деятельности преступных организаций, как никто другой знал, где и кому в последнее время Марковцев перешел дорогу.
В сложившейся ситуации генерал похвалил себя за то, что не пришел к единому мнению насчет будущего журналиста. Сегодня борзописцы всех мастей вызывают жуткий скандал, едва их находят мертвыми у порога своей квартиры либо не дошедшими чуть-чуть до машины. До определенного дня Щедрин справедливо рассчитывал на помощь Марка, поскольку работал с ним в тандеме по облапошиванию доверчивых дам и беглых бизнесменов. А теперь он мог положиться только на себя, ибо на воле чувствовал себя гораздо хуже, чем в подвале Лубянки.
65
Греция, 18 января, пятница
Михась Соловчук до сей поры не потерял надежды увидеть человека, который отправил на тот свет двух его боевиков. Он слыл авторитетом не только на Украине, но и в Греции мог «на мизинцах развести любой базар». Причем на украинском; и неважно, понимали хоть слово те же греки, главное, они разгадывали красноречивую распальцовку бывшего дзюдоиста.
Соловчук за пару месяцев собрал на обидчика своей бригады полное досье и искренне недоумевал: «Марк русский?!» По всем параметрам он – настоящий украинец. Михась даже называл его на украинский манер: Марко.
Михась своими глазами увидел руины, на краю которых лежали два мертвых тела. Он и раньше видел их лежащими: на берегу моря, рискующими получить солнечный удар, в шезлонгах во дворе собственных домов, наконец, просто в кроватях – подыхающими с похмелья и с раскрытыми пересохшими пастями.
Наконец они сдохли. Как и предвиделось: один от удара камнем по голове, другой хапнул открытым ртом порцию свинца – похмелился раз и навсегда.
Покойный Вадим Иваненко был единственным сыном в семье, его похоронили на родине, под Львовом. Церемония обошлась в сотню тысяч американских долларов. Братва, снявшая головные уборы, и прическами, и стройностью шеренги походила на новобранцев, дающих присягу: «Клянемся найти ту падлу, которая…»
Николая Ратмана похоронили под Киевом, на кладбище «типа городского поселка».
Телефон с адским номером (666-00-00) разрывался на части, и Михась подумывал сменить номер, дабы старший брат Николая Василий Ратман не надоедал бывшему дзюдоисту. В свое время Василий метил в профессионалы от бокса, но, возглавив одну из криминальных бригад (двенадцать человек, включая бригадира), забыл всех будущих соперников по именам: и Майка Тайсона, и Эвандера Холифилда с Льюисом. Двухметровый шкаф жил одним лишь русским именем Сергея Марковцева, которому объявил вендетту.
За два месяца это была вторая встреча Соловчука и Ратмана. Они сидели в просторной гостиной на вилле Михася, пили коньяк и отказывались понимать друг друга. Ратман по сравнению с Соловчуком мелок, обыкновенный бригадир. Однако претензий у него к Марку больше, о чем он, начиная заводиться, повторял в сотый, наверное, раз.
– Николай мне брат, понял? – Василий с тупым упорством не хотел говорить о покойном брате в прошедшем времени. Месяц назад Ратману-младшему должно было исполниться двадцать девять, старший же хранил память о покойном: исполнилось, пошел тридцатый.
Поначалу Соловчук не обращал внимания на сопливые инсинуации Ратмана, пока они не стали резать слух. И Михась взорвался с присущей ему прямотой:
– Да ему не тридцатый год пошел, а третий месяц! Думаешь, он вылезет из могилы?
– Когда я загоню в могилу Марка, тогда…
– Тогда что? – в тон собеседнику спросил Михась. – Пойдет обратный отсчет? Брось заниматься херней! И вообще, Марко – это моя головная боль.
Соловчук искал Марковцева только для того, чтобы выставить ему счет за базар в городке Всех Святых. Кто куда вперся – решать только двоим – Марко и Михасю. С одной стороны, в косяк вперлись украинские парни, с другой – сам Марковцев, пустивший слюни до полу и пожалевший девчонку-проститутку.
Михась даже таксировал: по пол-»лимона» за каждый труп и пол-»лимона» за двух контуженных. Безналом на счет в лондонском банке «Барклайс» – дороже. Они бы поговорили как два авторитета, веря друг другу на слово, отдавая себе отчет, что если вдруг один из них самостоятельно выйдет из «протокола», другой тоже сидеть сложа руки не станет. У одного целая бригада братков, прочные связи с различными украинскими диаспорами, а у другого опыт улаживать дела когда при помощи пистолета, а когда и гранатомета.
Когда денежки придут на счет, придет и очередь Ратмана-старшего. «Две разные вещи, – объяснял он земляку, – понятно с первого раза».
И, похоже, все к тому и шло.
– В Москву один ты не поедешь, – поставил жесткие условия Соловчук. – С тобой поедут Дима Бекетов и Корней Приходько. Они видели Марка – это во-первых. Погоди, дай сказать до конца! Думаешь, у Корнея меньше претензий к Марковцеву? Он ему пулю в грудь положил, до сих пор кровью харкает. А у Бекетова посейчас с головой не все в порядке, глючит парня, без транков уснуть не может. И вот они, забыв про свои контузии, поведут разговор за бабки. «Ну все, поехало!» – скрипел зубами Ратман, в чем-то соглашаясь с более авторитетным товарищем. Тот, наверное, внял совету Марка и, запоем глядя в телевизор в поисках хороших новостей, набрел на популярную программу «Цивилизация». Все вопросы теперь решает цивилизованно. И боится, не может не бояться Сергея Марковцева, который за полминуты расставил все акценты: кому в голову, кому в грудь, а кому переломал ноги.
За Марком нет ни одного авторитетного лица, он одиночка, потому и опасен. Его проблемы – это его проблемы, единственный человек, с кем он советуется, – он сам. А тут приходится выбирать между личной семейной кухней и котлом в криминальной «общаге» Соловчука. Официально же Ратман со своей бригадой входил в ОПГ, объединившуюся под похоронным бизнесом Киева. То есть за младшего брата Василия его киевские боссы не могли требовать с Соловчука ни компенсации, ни тщательного расследования. Единственно, разрешили своему бригадиру уладить свои дела по понятиям.
– Значит, я повезу в Москву сборную? – спросил Ратман.
– Сборную? – Михась почесал в затылке. – Правильно, сборную. Будешь защищать честь нации.
– Тебе все смехуечки! Ты не знаешь, что такое хоронить брата.
– Поплакал? – с нажимом спросил Соловчук. – Короче, Василь, ты или соглашайся со мной, или я решу этот вопрос без тебя. Мне надоело лаяться с тобой. И не дай тебе бог сыграть со мной в рулетку, – предупредил Соловчук, – в момент лишишься места в похоронном бюро. Об этом я позабочусь.
Спорить бесполезно, понял Ратман. Тем более Михась перешел на угрозы.
– Я согласен.
– Вот и добре, – сказал Соловчук и стал похож на запорожского казака. – В Москве тебя встретит человек – у него весь расклад на Марко.
– Ты узнал, что за интересы у него?
– Контора, – коротко пояснил хозяин дома. За день до приезда Ратмана он встретился с человеком, на репе которого были выбиты три большие буквы: ФСБ. Лет тридцати с небольшим, выражение лица праздное, улыбка тем не менее скупая. На вопрос: «Не потерял ли Михась интереса к Марковцеву» – Соловчук ответил отрицательно, кивнув головой: «Нет, не потерял». Прошли те времена, когда сотрудничать с конторой было верхом неприличия. Все они, по мнению бывшего дзюдоиста, занимающие любые посты в управлениях по борьбе с оргпреступностью, мало чем отличались от последних. Чаще их методы на порядок превосходят и изощренностью, и беспределом. В своей работе они сочетают то, что лежит за пределами спортивно-воровских понятий.
