Нелегкий флирт с удачей - Разумовский Феликс (книги онлайн полные версии бесплатно TXT) 📗
Ближе всех оказался Кролик Роджер. Раздался ЗВУК удара, Товарищ Сухов умолк, с утробным звуком согнулся, грохнулся на колени. В воздухе густо запахло рвотой.
— Заставь дурака богу молиться… — Черный Буйвол сплюнул сквозь зубы, основательно помянул маму капитана Злобина. — Сейчас ты у меня, Палач, всю блевотину лично уберешь, а то, бля…
Он не договорил. Наверху в темноте что-то щелкнуло, и колодец наполнили громовые, ощутимо плотные звуки — музыка была торжественной, преисполненной энергии и экспрессии и вместе с тем таинственной и несколько зловещей.
— Вагнер. — Застонав, быкообразный опять, словно бабуин, принялся терзать сетку, голос его сочился отвращением. — Только не это! С детства его терпеть ненавижу. Ой-ебтать, летела бы эта Валькирия на хрен! На во-от такой…
— Поберегись, братва. — Лысый громко высморкался, харкнул, с чувством сплюнул куда-то в темноту. — Ты, Димон, не потомок ли графа Толстого? Тот, говорят, тоже Вагнера не переносил…
Звуковая атака продолжалась часа четыре, а может, и больше: таланту великого немца краткость, к сожалению, сестрой не приходилась… Затем музыка смолкла, и вот тут-то стена за сеткой расцвела буйством красок — она оказалась экраном огромного проекционного телевизора. Почему ее прикрыли стальной препоной, выяснилось чуть позже…
— Ни хрена себе, развлекуха. — Прохоров, медитировавший в позе лотоса, зажмурился и, привыкая к внезапному освещению, начал потихоньку открывать глаза. — Ну и интерьерчик, бля!
Это был даже не мешок, а огромный каменный колодец с мрачно поблескивающими гранитными стенами и зловещим черным ковром под ногами. Свод пещеры терялся где-то высоко в темноте, сетка была некрашеной, ржавой, похожей на чудовищную паутину. В целом, обстановочка впечатляла… И была конкретно не для слабонервных…
«Как в склепе». Прохоров обвел помещение взглядом, поежился и неожиданно хмыкнул, совсем не весело, — без окон без дверей полна горница голых му-даков! Именно мудаков — попались тепленькими, словно кур в ощип… Мда… Томились пленники кто как — лысый невозмутимо дрых, слегка прихрапывая и дергая во сне рукой, быкообразный качал мышцу у облюбованной им решетки, Палач Скуратов-Бельский, прикрыв глаза, сонно улыбался, Лаврентий Палыч кряхтел в углу у параши, Правоверный Квазимодо, сориентировавшись на Мекку, исступленно молился, Черный Буйвол тихо напевал какую-то муру, а Товарищ Сухов, скорчившись, мелко дрожал, казалось, что у него началась агония….
Между тем на экране возникло некое подобие стадиона — прямоугольник поля, посыпанный золотым песочком, в центре огромная плита из белого камня, по одну сторону — трибуны, заполненные людьми в звериных шкурах. Шум, выкрики, подражание волчьему вою, медвежьему реву, львиному рыку. Затем изображение стало крупней… и вот тут-то Прохорову стало по-настоящему страшно… Он различил финалисток конкурса красоты с Ингусиком во главе. Обнаженные, со связанными за спиной руками, женщины стояли у подножия трибуны. Между бедер у них змеилась тонкая, туго натянутая цепь, и чтобы она не так резала тело, пленницам приходилось подниматься на цыпочки. Камера дала крупный план — зареванная горничная в белых чулках, обезображенное от страха лицо девушки с веслом, искусанные в кровь губы Жени Корнецкой… Жуть… Прохоров прыжком вскочил на ноги, в бессильной злобе сжал кулаки:
— Хрена ли на жопе сидеть, надо что-то делать!
— Давай, Сергей Иванович, делай. — Лысый, проснувшись, не отводил глаз от экрана, на его черепе весело играли разноцветные блики. — А для начала можешь башкой об стену. Только не мешай, сейчас начнется самое интересное…
Действительно, трибуны взорвались шквалом криков, затем настала тишина, и из самого нижнего ряда поднялся седобородый мужчина. Медвежья шкура на его плечах плохо сочеталась с микрофоном в руке. Под сопровождение доставшего всех Вагнера раздалась лающая, отрывистая речь, и хотя Прохоров по-немецки знал только «Гитлер капут», «хенде хох» и «руссиш швайн», он сразу понял, что вещают по-фашистски.
— Ну что там, Склифосовский, — лысый глянул на Димона, неподвижно застывшего у самой сетки, усмехнулся, — не говорят, когда нам жрать-то дадут? Я бы, пожалуй, съел чего-нибудь солененького — селедочки с лучком, картошечки, да под водку, на худой конец можно и пива. А потом, ладно, хрен с ним, согласен и ту тощую. Но, чур, раком…
Похоже, его совершенно не трогало, что он заперт без штанов в каменной мышеловке.
— Поздравляю, мы на торжестве в честь светлого Одина, главы Валгаллы, отца, бля, павших. Нас ждут игрища с песнопениями и половецкими плясками, а также жертвоприношения. — Быкообразный нахмурился — приносить себя в жертву скандинавским богам он, похоже, не собирался. — Обрядились в шкуры, суки, косят под берсерков, хотя оратор, судя по произношению, фразировке и артикуляции, коренной немец, с юга. А еще господа берсерки хотят поставить точку в давнем споре между асами и ванами.
— Ну, Один понятно, отец родной, Валгалла, дай бог памяти, райский чертог, куда валькирии стаскивают павших героев, а вот что это еще за антагонизмы между асами и ванами? — Выпятив нижнюю губу, лысый погладил череп, продолжая задумчиво глядеть на экран, где собравшиеся, повскакав с мест, потрясали обнаженными мечами и что-то громогласно скандировали. — Асы, кажется, команда Одина, видать, ваны круто на них наехали… Мужики, кто что понял?
— Скандинавские мифы имеют под собой реальную историческую подоплеку. — Кролик Роджер,
note_1роявляя невиданные познания, оторвал взгляд от экрана и придвинулся к лысому поближе. — Боги всего лишь обожествленные предки, так вот когда-то действительно племена асов вели войну с народами ванов и получили зделей. Последовало заключение мира, обмен заложниками, мир, дружба, балалайка, однако потомки Одина так и остались оттесненными к южным берегам Северного Ледовитого. Самое интересное, что ваны это славяне. Вот нас и притащили сюда разбираться…
— Славяне, говоришь? — Лаврентий Палыч и Квазимодо сразу повеселели, в глазах их зажглись огоньки надежды. — Не врешь?
