Вист втемную - Влодавец Леонид Игоревич (читать книги полные txt) 📗
Нет, тут явно не шпионские страсти кипят. Гораздо вероятнее, что налетчики за чем-нибудь более прозаическим явились. За деньгами, например.
Можно было бы сразу засмеяться — какие в военном госпитале деньги! Однако нынче всякое бывает. Запросто могло быть, что здешнее начальство, получая скромную зарплату полковников и подполковников, делало какой-то маленький бизнес, спекулируя казенными медикаментами, продовольствием или даже бельишком, сдавая каким-либо коммерсантам казенные площади в негласную аренду, делая нуждающимся господам платные операции и так далее. В общем, старалось возмещать себе то, что государство недоплатило, и еще быть в некотором барыше. Но стоят ли эти денежки такого лихого и профессионального налета? Ведь здесь явно не наскребется даже ста тысяч долларов. Ну а если и наскребется, то взять нужную сумму можно и без стрельбы. Встретиться с начальником, поговорить, намекнуть о сложностях жизни — и пойдет регулярная отстежка, как с любого в меру богатого коммерсанта. К тому же товарищ полковник будет переживать не только по поводу опасностей для своей жизни, но и явно не захочет, чтоб в одно прекрасное утро его взяла за шкирман военная прокуратура.
Таран допускал и вариант с наркотиками — медицина всегда к ним близка. Или, допустим, к спирту. Но отпускают их лекарям в таких мизерных количествах, что опять же заваруха не стоила свеч.
Впрочем, вся эта каша еще не успела утрястись у Тарана в мозгах, как со стороны взорванной двери послышался приближающийся топот ног. Причем на сей раз топотало гораздо большее число людей. Кого-то при этом, как показалось Юрке по звуку, волокли под микитки. Этот же гражданин мычал — не иначе рот кляпом заткнули или пластырем заклеили! — и упирался, но на эти протесты внимания не обращали. Еще двух — судя по звуку каблучков, женщин — подгоняли пинками и тычками. Еще несколько человек шли более-менее самостоятельно, но тоже под конвоем. Вся эта орда — Тарану показалось, что по коридору пробежало не меньше дюжины! — стала взбираться на лестницу. Юрка все это время сидел не высовываясь, потому что хорошо понимал, что без оружия он мишень — и ничего больше.
Наверняка эти дяди сюда пришли не для того, чтоб свидетелей оставлять.
— Оставь им тут «черемуху» на память! — это были первые более-менее членораздельные слова, которые Таран услышал за эти четверть часа.
Хлоп! — тот, кому велели, зашвырнул в дальний конец коридора химпакет. Сквозняк потянул желтый дым по коридору, он стал частично втягиваться под двери комнат лаборатории, но основное облако волной приближалось к лестнице.
Юрка понял, что газ вот-вот достанет его. Конечно, если это действительно «черемуха», то через какое-то время он протрет слезы, прокашляется и прочихается. Неприятно, но несмертельно. Однако Тарану очень не хотелось нюхать эту пакость, тем более что он уже проходил окуривание учебным ОВ, представлявшим собой примерно такую же дрянь.
Поэтому Таран выскочил из своего убежища, успел выбежать на лестницу, но, поскольку опасался, что «черемуха» его все равно достанет, плотно закрыл глаза и зажал нос правой рукой, а левой, чтоб не потерять ориентировку, придерживался за перила.
С разгона и вслепую пробежав первый лестничный марш, Юрка, не открывая глаз, пробежал площадку и ринулся выше. Вот тут-то его и подловили. Там, на верхней площадке, услышав его топот, задержались двое в масках. Один из них уже вскинул автомат, но второй придержал «ствол» и сказал:
— Этот пригодится, я его знаю!
Таран услышал эти слова и даже открыл глаза, но по инерции проскочил еще шаг. Рвануться назад он не успел, его сцапали за руку и завернули ее за спину. Бац! — второй боевик крепко долбанул его по голове, и Юрка потерял сознание. Молодчики подхватили обмякшее, оглушенное тело под руки и вытащили в тамбур, а потом на лестницу, находящуюся под навесом из гофрированной жести. Буквально впритык к верхней ступеньке этой лестницы стоял зеленый «УАЗ»-«санитарка» с работающим мотором и открытыми задними дверцами. Если б Таран был в сознании, то, наверно, сумел бы узнать эту машину…
Однако Таран ничего не разглядел. Его, бесчувственного, запихнули в кузов, где и без того было народу как сельдей в бочке. Да еще сюда же и два его конвоира втиснулись, захлопнув за собой дверцы. «Санитарка» не спеша покатила по двору, миновала надпись «НАДЯ», оставленную Юркой напротив окна 27-й палаты, и поехала дальше, через ворота, уже открытые для посетителей.
ЧЕЛОВЕК С ТОГО СВЕТА
Таран очухался только тогда, когда «уазка» уже давно миновала КПП дивизии и проехала почти двадцать километров в сторону города. Впрочем, хотя он и сумел открыть глаза, но все равно соображал плохо. К тому же ни рукой, ни ногой пошевелить не мог. Не оттого, конечно, что его парализовало, а оттого, что его придавили к борту и полу сразу несколько человек. Открытые глаза могли видеть только чей-то камуфляжный бушлат, кусочек потолка и приклад автомата.
Конечно, еще были уши, но никаких звуков, способных хоть как-то прояснить ситуацию, он не слышал. Только мотор урчал, рессоры изредка поскрипывали да народ сопел в полутемном кузове, куда свет поступал лишь через узкие матовые окошечки.
Постепенно в Юркиной гудящей голове кое-как налаживались причинно-следственные связи. Он постепенно начинал вспоминать последовательность событий и более-менее понимать, что с ним произошло. И даже делать кое-какие выводы в отношении своей грядущей судьбы. Получалось, вообще-то, что жить ему осталось недолго. Ясно ведь, что эти головорезы, совершая свой дерзкий налет, ставили целью кого-то похитить. Причем не абы кого, а весьма конкретных людей, находившихся за второй железной дверью. И ежу ясно, что они не рассчитывали обнаружить там Тарана. То есть он был им совершенно не нужен. В живых такого «ненужного» оставлять не стоило, надо было пристрелить на месте. Тем не менее взяли живьем, запихали в кузов, где и без того яблоку негде упасть. Может быть, похитителям нужно было просто, как Шамилю Басаеву в Буденновске, побольше народу захватить? Нет, что-то не похоже. Не стали же они хватать лаборанток, хотя их наверняка штук восемь в четырех комнатах находилось. А то и дюжина.
Нет, все-таки им нужны были именно те, что находились за взорванной дверью. И Тарана тоже прихватили не просто так, не из человеколюбия. Значит, зачем-то он нужен. Только вот зачем и кому — надо подумать.
После этого Юркины мозги стали соображать еще лучше. По идее, конечно, он мог срочно понадобиться многим. Например, дружкам Трехпалого или его кавказского приятеля. А может, кому-то из московских товарищей, кто за Лизкины безобразия захотел спросить ответа. Но кроме этих, совсем недавних, дел были и летние. Дядя Вова хоть и покинул мир иной, но его соратники могли докопаться, кто его туда спровадил. И у Самолета с Костылем, взлетевших на воздух вместе с дачей полковника Мазаева, тоже какие-то наследнички могли найтись. Кстати, и у самого полковника тоже. Молодчики эти в госпитале очень уж профессионально работали. Может, это вообще руоповцы, которые докопались до МАМОНТа? Отловят Тарана и начнут его колоть на показания против Птицына? Фиг его знает, что тут, в губернии, заворачивается! Может, это дело как-то связано с теми компактами, которые Юрка из Москвы привез?
Именно в эти мгновения Таран с особой душевной болью ощущал себя некой мелкой штуковиной, не то щепкой, не то букашкой, затянутой в бешено крутящийся водоворот событий. Какие-то мощные силы, столь же могучие и беспощадные, как два встречных водных потока, закрутили этот водоворот, а Юрка вынужден был барахтаться в нем, не зная ни истинных причин всего этого коловращения, ни того, какое влияние оказывает сам на развитие событий. Барахтаться, спасаться, драться, убивать… То выполняя чьи-то приказы, то просто ради самозащиты. Но всякий раз — толком не понимая, что происходит на самом деле. Кто выигрывает, кто проигрывает, кто остается при своих? Ему это знать не положено. Потому что для тех, в чьи схватки и интриги его вовлекали, он вовсе не человек. Так, инструмент, фишка, которой делают правильные или неправильные ходы. Шарик рулетки, который может приносить или отбирать деньги, маленькая гирька, которую бросают в нужный момент, чтобы склонить чашу весов на свою сторону…
