Точка возврата - Таманцев Андрей "Виктор Левашов" (книги регистрация онлайн бесплатно .TXT) 📗
В церковный двор монастырское здание выходило низеньким безоконным фасадом. Лестница в стиле рококо вела на его крышу, представлявшую собой огромную площадь с балюстрадой по периметру. Посреди этой площади стоял собор. На крутой склон горы святого Юра монастырь выходил всеми пятью этажами с темными окнами-бойницами. При том, что весь архитектурный комплекс рождал ощущение праздника и роскоши, это была крепость, и крепость мощная. В стене, обращенной во двор, там, где здание казалось всего лишь двухметровым основанием храма, тоже были бойницы, просто они были оформлены как стоки для дождевой воды. Во время войны, когда епархиальное управление занимал митрополит Шептицкий, монастырь служил казармой для дивизии СС «Галичина». И после войны НКВД долго выкуривало из каменных лабиринтов диверсионные группы недобитых националистов.
Дед прекрасно помнил внутреннее устройство и монастыря и храма. А поначалу, в сорок шестом, ему, опытному разведчику с прекрасной ориентацией в пространстве, было не так просто уяснить внутреннее устройство каменной громады. Коридоры сворачивали под кривыми углами, ни одна лестница не вела с первого этажа напрямую на последний. Мысленное расслоение здания на уровни не давало результата: кельи шли ступенями, коридоры давали уклоны, имели ступеньки. Много было и тайных ходов в толстых крепостных стенах. Фасадная стена из дикого камня была двойной. Вдоль нее шел узкий коридор для стрелков. За ним шли кельи. В свое время такие архитектурные хитрости имели оборонное значение. Враг, даже ворвавшийся в монастырь, оказывался ввязанным в коридорный бой, путался в лабиринтах, нарывался на засады. После войны этим и пользовались бандеровцы. Хорошо освоив внутреннее устройство лабиринта, они легко уходили даже от густой облавы. Капитан Соколов несколько раз порывался чертить схему здания, но каждый раз бросал. Схема не вычерчивалась, можно было только либо построить трехмерную модель, либо просто выучить весь лабиринт. И капитан Соколов его выучил так, что даже теперь, спустя более чем полвека, видел весь монастырь как бы насквозь.
Во дворе храма стоял грузовичок, в который грузили мебель и убогие пожитки. Это из монастыря вытряхивали последние семьи, вселенные сюда в голодные послевоенные годы. Дед понимал, что это значит. Очищенное от жильцов здание прочешут спецслужбы, потом закроют все входы и выходы и будут считать, что на патриаршем подворье папа будет в безопасности. Но знал Дед и то, что считать так будет ошибкой. Впрочем, пока здесь не пахло ни спецслужбами, ни охраной. Поэтому Дед беспрепятственно вошел в монастырь. Плиты коридора дали свистящее эхо, тусклая сорокаваттка позволяла ориентироваться на выбор — на ощупь или по памяти. Дед сделал большой крюк по лабиринту и встретил всего двух человек, мамашу в линялом халате и бледного мальчика лет четырех. Мамаша была видна в дверном проеме помещения, оборудованного протекающей газом плитой, — вероятно, готовила прощальный обед. Ребенок возил по плитам коридора машинку с отломанным передним правым колесом. Ребенок не поднял на Деда глаз, а мамаша глянула мельком, но тут же отвернулась к кастрюле. Здесь с войны ничего не изменилось. И тогда в мрачных и сырых кельях селились изгои общества — семьи репрессированных, освободившиеся из мест заключения или просто одинокие, всеми брошенные инвалиды. Сегодня-завтра их здесь не будет, но пока готовится вонючий обед, короленковский ребенок зарабатывает ревматизм на никогда не прогревающемся каменном полу.
Наконец Дед оказался перед чуланчиком, заваленным строительным мусором. Спрятав в мусоре содержимое объемистого портфеля, упакованное в большой полиэтиленовый пакет, Дед тронулся в обратный путь. Он так же беспрепятственно покинул монастырь, как и вошел в него.
На следующий день Николай Иванович снова появился у грязного чуланчика. Семьи, ютящейся в бывших кельях, уже не было, видимо, всех эвакуировали местные власти. Так что зря он надевал другой костюм, победнее, и прикрывал свой характерный высокий лоб потертым беретом — его никто не видел. Ближайшая лампочка, на этот раз мерзко гудящая и мерцающая неонка, была далеко. Дед открыл портфель, извлек оттуда свой рыбацкий наряд, переоделся. Подсвечивая карманным фонариком и отгребая лопаткой для червей штукатурку и битый кирпич, он полез на гору мусора. Мусор копился долго, куча достигла потолка и была здорово утрамбована. Старик провозился больше полутора часов, пока пробил небольшое отверстие под потолком. Хлам теперь посыпался от него в полость, бывшую за кучей. Теперь работа пошла быстрее, и через полчаса Дед уже раскачивал полусгнившую дверь, подпиравшую мусор изнутри. Дверь похрустела, треснула и провалилась. Всего труднее было восстановить сыпучий мусор до потолка так, чтобы снаружи и представить было невозможно, что за кучей существует какое-то пространство. За дверью был еще один коридор, прорубленный в толще несущей стены. По нему Дед и выбрался в бойничную галерею, идущую вдоль фасада. Бойницы, маскированные под водостоки, тоже были забиты мусором, а кое-где и заложены кирпичом на растворе. Дед отсчитал нужное отверстие и приступил к его расчистке. Позиция была идеальная. Амбразура выходила наружу подле лестницы, ведущей в собор. Прямо напротив нее через площадь был вход в апостольскую нунциатуру. Разумеется, из нунциатуры в храм папу повезут в кресле, а не в папамобиле — бронированной машине здесь не развернуться. Дед заложил бойницу изнутри кирпичом, извлек из своего бездонного портфеля керосиновую лампу и бутыль с керосином, заправил лампу, зажег. Здесь ему предстояло жить семь дней. До следующего понедельника, до прибытия папы во Львов.
Пан Моцар положил трубку и задумался. Дежурный по прослушке доложил, что Дед получил приказ на убийство папы. Приказ отдал захваченный в плен москвич. Паркинсонова работа! Паркинсон был ближайший соратник Моцара. Это было хорошо. Плохо было другое. Просто приказ. Без указания места и времени. Это значило, что захваченный москвич оказался крепким орешком и добиться от него полного подчинения не удалось. Паркинсон применил коварный трюк с провокацией, и москвич купился. Это хорошо. Но если старик будет действовать по собственному плану, может статься, что ему удастся не попасть в лапы спецслужб, которыми город к моменту прибытия понтифика будет наполнен до краев. Не то чтобы Моцар так высоко ценил оперативные способности Деда, просто он не любил рисковать. У него была заготовка на этот случай, но она казалась ему не слишком надежной. Одно дело — когда по телефону говорит знакомым голосом твой начальник, и другое — если приказ передают через не слишком надежного человека.
