Холодное солнце - Крестовский Евгений (чтение книг TXT) 📗
– Заманчиво, – Богданов улыбнулся. – Только мне в другую сторону.
– Куда?
– На Объект.
– Ну, ты спятил! Я бы туда ни за какие бабки не вернулся. Что ты там забыл?
– Человека. Надо спешить!
– Тебе-то что? Да если империя Блюма рухнет – птицы запоют! Не твое дело спасать обреченных. Твое дело жить и выжить, чтобы потом рассказать обо всем, что тут было. А ты под топор голову подставляешь?! Зря я тебя из тундры принес. – Робинзон в раздражении встал и нервно заходил по скрипучему полу. – Уходи. Только когда там тебя захомутают, обо мне – ни слова! Не дай Бог, пришлют сюда команду…
– Пойдешь со мной? – произнес майор и вопросительно посмотрел на Робинзона.
– Нет, ни за что и никогда! – в ужасе закричал Робинзон. – Лучше пусть меня здесь заломает мишка!
– Да я особо тебя и не зову, – усмехнулся майор.
– Не зовешь, а все этим и кончится! Придется лезть волку в пасть! Я вас, героев, знаю! Вечно на рожон лезете. Нет, даже не заикайся, с меня хватит! Я свое хлебнул, натерпелся! – брызгал слюной Робинзон. – Под самую завязку! Было у меня тут приключение! – Робинзон сел за стол. – Живу я себе спокойно, наслаждаюсь природой, а тут гости. Четверо косых на огонек заглянули. Молчаливые ребята с автоматами. Кто, откуда – не говорят, а я спрашивать побаиваюсь. Дружбы у нас с ними никак не получается. Сидят за столом, рыбку кушают, чаек попивают да все переглядываются. Поели, говорят, спасибо, теперь переночуем и дальше пойдем. Я их, как мог, на ночлег устроил, своими шмотками поделился и – к себе на лежак. Борюсь со сном, жду, когда гости заснут. А гости ждут, когда я засну. Так и лежали, друг друга слушали. Потом вижу, один из них поднимается с ножиком в руке и ко мне. У меня, естественно, тоже кое-что под тряпками имеется. Однако что я могу против четверых, да еще с пушками?! Навалился он на меня, лыбится… Нет, не хочу умирать! Взбрыкнул я, сбросил с себя косого, вскочил на нары и давай стыдить их. Так говорил, что косые рты пооткрывали. Я же, говорю, вас, падлы, пригрел, накормил, а вы, значит, за это доброе мое отношение пришить меня вздумали? И так далее в том же роде, слезу из них выжимаю. Один из узкоглазых вдруг говорит своим: верно, братва, зачем торопиться? Возьмем его с собой, на всякий случай. На какой такой случай, спрашиваю? А ежели, отвечает, олешка не завалим или уток не набьем, ты, добрый человек, нам сгодишься. Не пропадать же такому добру! Понял я, что они меня в качестве коровы с собой брать надумали. Лежу связанный по рукам и ногам, плачу. Они меня сначала на пол у двери положили, а потом и вовсе в предбанник вынесли, чтобы спать не мешал. Под утро забылся, и снится мне такой прекрасный сон, будто солнце в зените, тепло, море ласковое, Черное. И все мне улыбаются, и я вроде знаменитый и всеми любимый. А где-то в уголке сознания живет заноза смертельная: зря радуешься, потому что по твою душу уже пришли. И вот, значит, стою я поджарким южным солнцем весь в лучах славы и любви, стою и плачу навзрыд, потому что знаю, что сон это, иллюзия, сладкий обман. А кто-то уже ворочается возле, теребит меня, со спины на живот переворачивает. Пусть, думаю, режет! Уж лучше сейчас, здесь, под знойным небом, зарежут, чем наяву. Чувствую сквозь сон, как путы на руках у меня вдруг ослабли. Чувствую и плачу. Но нет, не режет меня косой, плачем моим наслаждается. Открыл глаза и увидел морду своего пса. Он, родимый, неделю назад пропал куда-то, а теперь вот вернулся. И вовремя! Перегрыз он веревку у меня на руках, а ноги уж я сам распутал, А как распутал, так сиганул в тундру полураздетым. Полдня бежал! Через сутки собака меня домой отвела. А там разбросанные вещички и никаких запасов. Даже соль унесли гости. Понятно, солить в дороге собрались. Ну, раз собачка опять при мне, жить можно. Она меня в обиду не даст. Я уж ей праздник устроил, выкопал из ледника рыбку, от костей очистил и ей в награду. Поел пес и – опять в тундру. Я на всякий случай жилище свое покинул, на сопке кукую, пса дожидаюсь. К вечеру возвращается песик, меня за штаны хватает, тащит, зовет за собой. Пошел я за ним и километрах этак в двадцати отсюда, ближе к побережью, наткнулся на косого с дыркой в черепе. Поссорились они, что ли? В общем, взял я у этого парня кое-что из одежки. А пес меня дальше тащит, на сопку взобрался, меня ждет. Вскарабкался я на вершину и увидел: полярные волки моих гостей доедают. Тут же застреленные волки валяются… Отогнал я волков, пушки с подсумками собрал в охапку и ретировался… Потом мне с оленями повезло. Устроил себе и собаке пир. Теперь я с оружием и с собакой, так что мне никакие гости не страшны.
– А где оружие? – спросил Богданов.
– В нужном месте… Слушай, майор, я, пожалуй, отдам тебе ствол. Зачем мне два, верно?! Человек ты насквозь положительный. Точно, иди-ка ты, родной, к Блюму, борись за справедливость на здоровье. Только обо мне забудь! Лучше всю жизнь быть Робинзоном, чем один миг Марией Стюарт!
Бармин сидел напротив подполковника. Оба курили. Перед ними на письменном столе лежал слиток.
– Допустим, Бармин, я вам поверил и эти двое заставили вас участвовать в покушении на депутата. И все равно вас ждет суд. Он будет решать: виновны вы или нет. Но сначала будет следственный изолятор. Милиция требует вас к себе. Из СИЗО вас живым не отпустят. Согласны? Увы, я ничего не могу изменить в вашей судьбе: дело Мелеха и остальных, пострадавших от вашего офицера, взяли от меня.
– Но вы же не отдали меня тем милиционерам?!
– В понедельник сюда придет официальный запрос, и я буду вынужден подчиниться – отдать вас орлам из Управления внутренних дел.
– Что же делать?
Подполковник встал из-за стола и включил электрочайник.
– Кстати, то, что вы собирались прийти сюда со своим слитком, звучит не очень правдоподобно. Ну да ладно… В милиции пока не знают, что вы здесь. Отдать вас им – значит прикончить. – Подполковник задумчиво посмотрел на Бармина. – А не отдавать… Что же нам делать?
– Отпустите с миром, – заговорил Бармин. – Про Объект я вам все рассказал и на карте отметил. Это легко проверить! Кстати, этот слиток мне не нужен, и я оставляю его вам.
– А мы и так его уже забрали! – усмехнулся подполковник и взял в руки Эталон. – Вмятина от пули?.. Хм… Но правдивы ли эти нацарапанные здесь цифири? У меня есть сомнения по составу слитка. Неужели здесь столько осмия?
– Не знаю. Проверьте сами. В вашем ведомстве наверняка имеются всевозможные лаборатории. Можно отдать слиток в какой-нибудь институт!
– Если все, что здесь нацарапано, правда хотя бы наполовину, об этом не должен знать никто посторонний. Огласка может только навредить: информация наверняка просочится до этого вашего Блюма, и он тут же свою лавочку прикроет и смоется вместе с товаром. Насколько я понял, он и его люди считают вас мертвецом и, значит, – подполковник вытянул губы трубочкой, – продолжают свою не очень законную, а возможно, и преступную деятельность. Нет, тут надо все делать своими силами!
Подполковник снял телефонную трубку, набрал номер и попросил зайти какого-то Антона.
– Ты там один остался? – спросил подполковник, протягивая Антону – молодому парню в свитере – руку.
– Есть еще лаборантка.
– Отпусти ее. Вот, держи! – Он протянул парню Эталон. – Нужно проверить эти цифры. Сможешь?
– Не с такой точностью, как здесь написано, но до весовых процентов смогу.
– А нам точно и не надо, верно, Бармин? Только между нами, хорошо? Никто не должен об этом знать. Как сделаешь – сразу ко мне!
Антон вышел за дверь, а подполковник, поставив перед Барминым чашку кофе и тарелку с сушками, приготовился слушать продолжение его одиссеи…
Часа через полтора Антон вернул подполковнику слиток.
– Ну как, сошлось? – с надеждой спросил Бармин подполковника.
– В общих чертах… Кстати, вы представляете, сколько стоит ваш слиток? Нет? Так вот: цена одного грамма осмия на Западе доходит до пятидесяти тысяч долларов! Если бы Паша Шкуродер знал об этом, он бы вас загрыз. О пиковых, то есть о ваших друзьях кавказцах я уж не говорю! Они и за меньшую сумму голову вам отрезали б!
