Черное платье на десерт - Данилова Анна (мир книг txt) 📗
– Разве можно отгородиться от этих тварей? Но я не знала, дружок, что ты водишь дружбу с таким отребьем, как Машка…
У Варнавы был крайне растерянный вид, но больше всего меня поразило то, что он столько знает о Пунш. Кто такая Полетаева и Маша и каким образом ему стали известны такие подробности про уши?!
– Варнава, ты лопух, и тебе все равно не хватит ума во всем разобраться, а потому в последний раз предлагаю тебе поехать со мной, с нами…
– С кем это, с вами?
– С моей семьей. Ты не должен больше встречаться с Изольдой и Валентиной, это может плохо кончиться и для меня, и для тебя. Если я не успею уехать и меня схватят, прежде чем я разыщу кейс с деньгами, я потяну за собой и тебя, выдам за сообщника.
– Да ты спятила! Я сегодня же найду Изольду и все расскажу ей…
– Не смей при мне произносить это имя! – Пунш, вдруг повернувшись ко мне, как если бы увидела меня, побледнела и замотала головой. – Не смей, слышишь? Да и навряд ли ты теперь ее увидишь. Твоей Изольде – конец.
– Что ты с ней сделала? – Варнава был совсем бледным. – Отвечай, гадина…
– Подбросила ее зажигалочку куда следует, и теперь ей придется попотеть, чтобы доказать свою непричастность к убийствам в Сочи…
– У тебя не в порядке с головой…
– Ты мне нужен, Варнава. Я пришла сюда, чтобы забрать тебя с собой. Поедем, я сумею быстро оформить все документы, и уже завтра к вечеру мы вылетим в Москву, а оттуда – за границу. Если откажешься ты, я заберу с собой Валентину, она вполне заслуживает хорошей жизни… Но я виновата перед ней, ох как сильно виновата… Боюсь, что после нашей встречи у нее повредился рассудок…
– И что ты с ней сделала?
– Это было в Адлере… Я привезла ее на кладбище и инсценировала кое-что, не для слабонервных… Ревность спутала все мои планы… Я и не собиралась ничего такого с ней делать, а могилу приготовила на случай, если у меня не будет алиби и появится свидетель, которого нельзя будет убрать, но показаниям которого – после поездки на кладбище – невозможно будет поверить. Неужели ты еще не понял, что речь идет о Машке? Ее пьянство и распутный образ жизни были мне на руку, но она была чрезмерно болтлива, а потому я собиралась испугать ее…
– Но при чем же здесь Валентина?
– Просто я злилась на нее из-за тебя, у меня в голове не укладывалось, что ты изменяешь мне с ней… Вот я и захотела ее испугать. Я же не знала, что она тебе была нужна только из-за Изольды…
Мне стало жарко от этих слов.
– Ты все понимаешь неправильно! Когда я познакомился с Валентиной, я ничего не знал об Изольде…
– Ну хотя бы мне ты не ври! – огрызнулась Пунш. – Я же свой человек, мне можно говорить все! Поедем со мной, у меня есть деньги и драгоценности, они в Сочи, у нас дома, спрятаны в надежном месте. Это и золото Мисропяна, вернее, лишь часть того, что у него якобы украли… и которым он прикрывался, как фиговым листком, торгуя наркотиками. Там и бриллианты Васильевой… Ее, наверное, все жалеют, считают жертвой маньяка… Да она умерла в считанные минуты! А те, которым она с братцем скармливали наркотики, разве не умерли? Ведь первую дозу малышне дают бесплатно: нате попробуйте, ребятки! И когда уже начинают продавать за денежки, то дают разбавленную дозу, постепенно увеличивая и увеличивая ее, а уж потом дают дозу, которая оказывается роковой для ослабленного организма.
– Ну хорошо, это-то мне еще понятно, но зачем тебе было бросать меня, сбегать, а потом устраивать представление на Воскресенском кладбище? И чья это вообще могила?
– Неважно. Считай, что моя. – Она хрипло рассмеялась. – Ну что ты так на меня смотришь? Скажи спасибо, что я не загримировалась под покойницу, как это сделала для твоей дорогой Валентины…
– А цыган? Что общего у тебя было с цыганом?
– Это был наш человек, он помогал нам, с его помощью мы связывались друг с другом, но в основном с ним работали Катя с Розой, бывшие артистки цирка, лилипуточки, «маленькие», как мы их называли, которые сначала выполняли отвлекающую функцию и обеспечивали иллюзию присутствия на местах преступлений лилипутов…
– Ничего не понимаю, какие еще лилипуты?!
– Там, где совершалось преступление, обязательно видели Катю с Розой, – проговорила она устало, – а их двойники в это самое время гастролировали где-то поблизости… Да тебе не надо этого знать… Потом маленьких саксофонисток убил твой дружок Савелий, когда его ребята нагрянули в Свиной тупик, чтобы перехватить привезенный Катей и Розой кейс с деньгами, и перестреляли всех, кто там был… В том числе и цыгана… Но кейс с деньгами они так и не получили… Он как в воду канул. Хотя я кое-кого подозреваю… Но прежде мне надо проверить.
У меня создавалось впечатление, что она уже разговаривает с собой, и даже не столько разговаривает, как ЗАГОВАРИВАЕТСЯ. Она в это время даже не смотрела на Варнаву, а, отвернувшись к окну, бормотала себе под нос, как бы упорядочивая собственные мысли.
И вдруг, словно очнувшись, резко обернулась и обняла Варнаву, прижавшись щекой к его груди:
– Так ты поедешь со мной? Ты сможешь забыть сейчас все, что я тебе наговорила, и снова полюбить меня, как тогда, когда ты ничего обо мне не знал?..
– Тебя убить мало! – Варнава отшвырнул ее от себя и решительным шагом направился к выходу. Я понимала, что в любую секунду он распахнет дверь и ударит ею меня, но оторваться от щели, открывавшей мне глаза не только на происходящее в этой комнате, но и на Пунш, не могла. Кроме того, я понимала, что она так просто его не отпустит, что если не схватит за руку, то непременно скажет ему что-то оскорбительное или ударит.
И я оказалась права. Пунш кошкой вцепилась в Варнаву, схватила его цепкими пальцами за волосы и с силой прижала к себе:
– Ах ты, мерзавец! Хочешь от меня уйти? От меня? И это после того, как я столько времени содержала тебя, ублажала, кормила, ласкала?.. Неужели ты думаешь, что у меня дрогнет рука покончить с такой тварью, как ты?! Да ты покойник, Варнава! Ты слышишь меня?! Покойник!
– А ты и мне отрежь уши, как делала это своим жертвам… Идиотка! Больная!
Она, тяжело дыша, отступила, и мне было видно, как раздуваются в ненависти ее ноздри, как дрожат ее пальцы, так же по-кошачьи растопыренные и согнутые, направленные острыми кроваво-красными коготками в лицо Варнаве.
– Это я-то идиотка? Я – больная? Да ты просто не можешь смириться с тем, что тебя одурачила такая вот «больная», как я… – Постепенно дыхание ее пришло в норму, и внешне она как будто начала успокаиваться. – Я не стану тебе отрезать уши по той простой причине, что лично ты не причинил мне боли, разве что когда связался с Изольдой. Я коллекционирую уши лишь тех мужчин, которые по отношению к женщине ведут себя по-скотски, которым доставляет удовольствие унижать нас. Ты, слава богу, не из их числа. Больше того, я, пожалуй, возвращу тебе деньги, которые выручила от продажи твоей недвижимости… Забери их назад… они не нужны мне без тебя… Но знай, что в остальном ты такой же, как все они, такой же слюнтяй и размазня, и ты никогда, слышишь, никогда не сможешь понять людей такого масштаба и размаха, как я…
– Ты мне вернешь мои деньги? Неужели ты думаешь, что я поверю тебе? Лучше бы уж молчала… – усмехнулся Варнава, и от этой усмешки и оттого, каким неестественно-пренебрежительным тоном все это было сказано, меня бросило в дрожь от стыда за него. Ведь он так примитивно провоцировал ее, а значит, где-то в его душе зародилась надежда, что она на самом деле вернет ему украденное.
– Ты сможешь сам в этом убедиться уже сегодня, если придешь вот по этому адресу… Деньги находятся там, я приготовила их для тебя, мой дорогой…
У Пунш были железные нервы, теперь она говорила с Варнавой совершенно спокойным голосом.
Склонившись над столом, она что-то написала, после чего протянула ему клочок бумаги. Мне едва удалось добежать до кухни и забиться там в угол. Пунш пулей вылетела из комнаты и хлопнула входной дверью… Еще какое-то время я слышала цокот ее каблучков по лестнице, после чего все стихло, и я вышла из своего укрытия…