Убить генерала - Нестеров Михаил Петрович (книги бесплатно без txt) 📗
Тимур сморщился, но выполнил распоряжение постового.
Их на этом участке было двое. Бело-голубая машина с проблесковыми маячками стояла на обочине и блистала как новенькая. Рядом с ней автобус «ПАЗ» смотрелся катафалком. Пока Тимур перестраивал своих питомцев, постовой отдавал команды водителю автобуса. И так же знаками. Все сейчас жили в мире жестов. Кто-то согласно своей профессии, кто-то в силу врожденных недостатков.
Тимур показался постовому дирижером хора глухонемых. Он поднял руку, стоя перед строем воспитанников, и опустил ее. Взметнулись миниатюрные российские триколоры, заколыхались в воздухе разноцветные шары, вскинулись руки... Потом раздался протяжный вой, от которого постовой закрыл глаза и тихо прошептал:
– Жуть...
Все шло по графику, соответствовало слегка переделанному сценарному плану. Президентский самолет приземлился согласно расписанию. Рота почетного караула выстроилась на бетонке вовремя, музыканты из военного оркестра были готовы взорваться медью духовых инструментов своевременно. Группы спецназа «Град», госохраны и бойцы отряда антитеррора заняли свои места и держали под контролем огромную территорию аэропорта. Постовые, получив указания, уже мысленно приостанавливали движение автотранспорта на своих участках.
Внешне Александр Свердлин выглядел спокойно. Да и внутри тревоги как таковой не ощущал. Снайпер-террорист не пойман, однако у него как не было, так и нет ни одного шанса на выстрел.
Волнение генерала Службы было вызвано предстоящим разговором с шефом. Он впервые не справился с работой, но этот единичный случай не мог стать оправданием. Единственный способ борьбы со случайностями – это четкая организация. Свердлин мог себе сказать: «Я что-то упустил». Шефу таких слов не скажешь.
И все равно недосказанная фраза осталась в памяти генерала: «Мы не уверены...» Однако ответная насмешка-пощечина, прозвучавшая в вопросительных интонациях, материализовалась в истеричный выкрик: «Перекрыть все улицы города!» То был голос самого генерала.
Позор...
Это слово прокатилось и заглохло вместе с последним медным раскатом духового оркестра, проехалось под ногами чернопиджачной свиты, заметалось под колесами лимузина и бронированных джипов сопровождения. Эскорт президента вырулил с бетона аэропорта, чтобы на высокой скорости пронестись пятьдесят километров до города. Но за минуту до того, как колеса «Мерседесов» зашуршали по трассе М-5, генерал принял звонок по секретному телефону.
Александр Семенович сидел на заднем сиденье джипа и не отрывал взгляда от патрульных машин, несшихся в авангарде кортежа. На переднем сиденье сидел стрелок, вооруженный автоматической штурмовой винтовкой. Водитель джипа был заряжен протаранить любой транспорт, оказавшийся на пути следования президентского эскорта. За лимузином неотрывно следовал представительский «Мерседес» с бойцами спецназа Службы, вооруженными, кроме обычного стрелкового оружия, гранатометами.
Находясь на привычном месте, генерал тем не менее ощутил дискомфорт. Все попытки объяснить охватившее его смятение ни к чему не привели. Устал, пришла привычная отговорка.
На связь выходил полковник Терехин. Которого стоило послать подальше. «Как он там себя нахваливал? – припоминал генерал. – Ловчий по натуре? Время от времени вспоминающий басни?»
«Два одиночки, – пришли мысли из прошлого. – Кто кого?» И что-то про кино, сравнение с реальной жизнью...
Свердлину не хотелось общаться с Терехиным – особенно по телефону. Хотя бы потому, что он был тем человеком, а скорее объектом, слышавшим из генеральских уст рискованные речи о допущенных ошибках. Для кремлевского охранника Николай был загрузочной дискетой, в нем сидел этот самый загрузочный сектор, раскрывающий характер Крапивина, взбунтовавшегося против Системы. У Свердлина даже сложилось мнение, что именно Терехин был отцом-изобретателем террориста, знал как сильные его стороны, так и слабые. Он находился в стороне и пытался предугадать очередной шаг своего детища, ступившего на путь самоусовершенствования. И сам порой походил на бездушную машину: в нем проглядывали черты сразу двух Терминаторов – хорошего и не очень; он был и охотником, и спасателем. И эти мысли собрали на лбу генерала морщины, которые глубиной и рисунком точно совпадали со складками на челе Терехина.
«Вдруг он напал на след снайпера?» – подумал генерал. Но тут же отогнал эти мысли прочь.
Терехин глянул на часы: осталось сорок минут до появления президентского эскорта. Плюс-минус десять минут. Возможны задержки в аэропорту, но только не на пути следования кортежа. Он проедет строго по графику, секунда в секунду, промчится под бесчисленными рекламными баннерами, которых в Самаре было больше, чем в Москве.
Сорок минут – много и мало. Но как определить ту минуту, когда придется вынуть из кармана мобильный телефон и набрать номер?
«Исчерпал лимит. Хватил через край». Вот уже во второй раз за эти дни к Николаю пришли знакомые мысли. Или вернулись. Да, они вернулись и точно сказали: конец. Конец игры, гейм овер.
«Восьмерка» стояла в двадцати метрах от подъезда высотки, где занял позицию для стрельбы снайпер. Пока Терехин не видел того, что прыгало, плясало, ходило ходуном в оптическом прицеле. Он видел другую картину, себя, летящего кувырком по служебной лестнице. На каждой ступеньке он оставлял по звезде, с каждой ступенькой звезды становились все мельче. «Кто ты по званию, урод? Ни одного просвета!» Вот он докатился до «литера»-спецназовца, сбросил погоны... и стал простым человеком. Но легче не стало. Потому что ему – вот сейчас, в эту минуту, когда до проезда эскорта осталось всего полчаса, – нужно набрать номер и сказать «пару ласковых» генерал-майору Свердлину.
Вот этот момент.
– Александр Семенович, Николай Терехин беспокоит.
– Ты где?
– Неподалеку от огневой точки снайпера. Я...
– Снова потянуло на любимое место? Ну, раз ты там, проследи за порядком на своем повороте. У тебя есть полчаса времени.
– В смысле?
– Разве воспитанников «Ручейка» еще не привезли?..
В это время генерал готовился сесть в свой джип и, пользуясь минутой свободного времени, отдавал последние распоряжения. Ровно через минуту его скует на мгновение холодом, а сердце замрет в груди. Но он привычно расслабится: «Устал...»
Николай увидел воспитанников, когда проехал метров двести и взору открылось то, что скрывали от него дома и высоченные деревья. «Проследи за порядком. Чтобы на дорогу никто не выскочил...» Если что-то и могло выскочить, так это сердце Терехина. Изуверский ход генерала не подлежал оценке. Какой-никакой оценке подлежали мысли Николая. Он знал – он-то наверняка знал, что снайпер не станет стрелять сквозь живой щит, но не был уверен, что об этом знал Свердлин. Противоречие, даже не одно, а два: выстрелит или нет, а если выстрелит, то... Крапивин мог нажать на спусковой крючок – сдадут нервы и выстрелит. Именно этот шаг генерала мог подтолкнуть Виктора к безумству, к отчаянию. Такое чувство, что генерал хочет крови, жертвы – ребенка ли, президента, ему все равно. Все это не так, но куда выкинешь эти мысли?
Именно они и грязный ход, который нельзя было назвать даже ударом исподтишка, и подтолкнули Терехина к логическому шагу. Он враз встал на сторону снайпера-террориста. Не мог не встать. На сей раз – окончательно и бесповоротно.
Полковник остановил машину и бросился через дорогу. Как раз в тот момент, когда воспитатель отдал команду, и глухонемые дети прорепетировали приветствие. Невнятные и гортанные выкрики подняли волосы на голове Николая. Он испытал такой ужас, что невольно схватился за голову, затыкая уши. Он в это время завидовал глухонемым воспитанникам.
Его спасло служебное удостоверение, когда два гаишника выросли перед ним с автоматами на изготовку.
– Уводите детей! – прохрипел Николай. – Я полковник ФСБ. Быстро!
