Сердце льва - Вересов Дмитрий (читать книги онлайн полные версии .txt) 📗

Домой возвращались словно триумфаторы, на шестёрке колесниц, не хватало только оваций и лавровых венков. Загнали мотоциклы Боно-Бонсу в сарай, почистились, помылись, стали расходиться — знать ничего не знаем, ведать не ведаем, не при делах мы, гражданин начальник, не при делах…

— Завтра по утряни барыга заявится, бабки за «Ковровца» загонишь в общак. — Матата по-командирски посмотрел на Боно-Бонса, закурил «Родопи» и уважительно подмигнул Андрону. — Тебе куда, на базу?

— Не, — глянув на трофейную «Ракету», Андрон нахмурился, хлопнул себя по лбу, — что-то с памятью моей стало. К станции подкинь, в темпе вальса.

Вот бля, и забыл совсем, что надо встречать Надюху, электричка через десять минут. Сказать по правде, не очень-то и хочется, утомила. Это хорошо, если бы раз — и в койку, а то ведь нет — сперва все эти пьяные базары, Мариха стерва с мудаком Папулей, бидоны с бормотухой, табачный дым столбом. Мало ему дома отца бухарика.

— Какие проблемы, корешок…

Матачинский улыбнулся и всю дорогу до станции летел как умалишённый. «Ох-р-р-р-ренели?» Однако, как ни спешили, опоздали — Надюха уже прибыла. В бежевом приталенном плаще, в фиолетовых колготках со стрелками и красных, похожих на копыта туфлях.

Познакомился с ней Андрон летом на речке. Разговорились, выкупались, постучали в волейбол, затем пошло-поехало — танцы-панцы-зажиманцы, прогулки при луне, любовь-морковь до гроба… Надюха была барышня спелая, девятнадцати годов, а работала в продмаге на Владимирском, на пару со своей подружкой Марихой, к матери которой они и приезжали на выходные в Сиверскую. Приезжали с бидонами ворованного, вытянутого шприцем из бутылок винища, с закуской, мелко нарезанной в силу обстоятельств. Те ещё были девушки, знали, что, почём и сколько. И мужского пола не чурались, жили весело. На широкую ногу. Точнее, на широко раздвинутые.

— Привет. — Андрон с улыбочкой подошёл к Надюхе, чмокнул в румяную, пахнущую парфюмом щеку. — Выглядишь классно, полный отпад. А кто это там с Марихой? Папуля где?

Мариха стояла чуть поодаль в обнимку с незнакомым плотным бугаём.

— Папуля не может сегодня, заместителя прислал, — фыркнув, Надюха усмехнулась, сделала похабный жест и, как бы вспомнив что-то, обиженно надула губы. — А с тобой, Андрюшенька, я вообще не разговариваю. Прошлый раз свинтил куда-то, непокрытой меня оставил. В гробу я видела такую любовь до гроба.

— В прошлый раз? — Андрон безмерно удивился, но не показал виду, лишь улыбнулся ещё шире. — Виноват, исправлюсь, тётенька.

Все ясно, глюки пошли. Прошлого раза вообще не было, не сложилось. Пить надо меньше, больше закусывать!

— Ладно. Сегодня уж я с тебя не слезу до утра. — Повеселев, Надюха сменила гнев на милость и взяла Андрона под руку. — Ну-ка пойдём.

И Андрон пошёл. А перед глазами у него все кружилась в танго та девушка в белом платье. Прекрасная и далёкая, словно из сказки…

— Мартин, я так тебе благодарна, что в эти трудные дни ты сумел выкроить минутку для бедной вдовы.

— Пустое, Марго. Помогать семьям павших товарищей — наш человеческий долг. Так зачем ты хотела меня видеть?

Маргарет фон Лёвенхерц потупилась и тихой скороговоркой вымолвила одно слово:

— Зонненкиндер.

На круглом лице Мартина Бормана не дрогнул ни один мускул, но это далось ему с большим трудом.

— Не понимаю, о чем ты.

— Нет, Мартин, понимаешь. Разве не ты подал на утверждение фюреру список на тайную эвакуацию ста пятидесяти детей, последний резерв нации, будущих строителей Четвёртого рейха?

Сука! Чёртова шлюха! Откуда она пронюхала про эту сверхсекретную программу? Да, такой список существовал, да, фюрер, в удачно выбранную минутку, не глядя его завизировал, думая, что речь идёт об эвакуации в Баварские Альпы, — но при чем здесь вдовушка бездарного актёришки, изловившего Железный Крест и погон штандартенфюрера СС в мутных водах оккультизма?.. Впрочем, если бы не передок бойкой Марго, её Зигфрид едва ли дослужился бы и до капитана. Партайгеноссе Борману и самому пару раз случалось вкусить от щедрот фрау Лёвенхерц ещё при жизни её муженька, не вылезавшего из сверхсекретных командировок в чёртову глушь да там и сгинувшего. Однако это ещё не повод…

— Что ты хочешь? — нарочито безразличным тоном спросил он.

— Одно место в следующем эшелоне. Для моего Хорста.

Она сошла с ума. Список давно утверждён. И хотя из ста пятидесяти детишек шестеро выбыло по естественным причинам — бомбёжки, эпидемия, — ещё столько же было отправлено заботливыми родителями погостить к швейцарским тётушкам и ирландским дядюшкам, да и в самом списке он предусмотрительно оставил несколько вакантных мест, из этого отнюдь не следует, что на борту теплохода готово местечко для её отпрыска. Конечно, его ребятки могут за несколько секунд превратить вдовицу Лёвенхерц в очередную жертву варварского налёта вражеской авиации, но где гарантия, что эта стерва не оставила после себя компрометирующей бумажки, которая завтра же ляжет на стол, скажем, тому же вонючке Гиммлеру?

— Скажи мне, Марго, — ласково проговорил он. — Откуда у тебя такие сведения? Может быть, мы договоримся так — ты мне все расскажешь, а я постараюсь что-нибудь сделать для твоего малютки…

— Вот. — Фрау Лёвенхерц выложила на дубовую крышку стола коричневый конверт. — Здесь все разговоры… ну, не все, конечно… что велись в малой гостиной и… и в будуаре родового замка нашей фамилии. Особо советую тебе обратить внимание на откровения некоего банкира, первого помощника самого Функа… Пьян был без меры, но конкретных фамилий не называл. Впрочем, ты и без фамилий все поймёшь…

Борман углубился в чтение, прерывая это занятие сдавленной руганью. Прихлопнув жёлтый лист бумаги кулаком, он сорвал трубку массивного телефона.

— Айзенаха ко мне!

Получать с Андрона священный долг, то бишь священную обязанность, взялись в Кировском районе — по официальному месту жительства матери, прописанной в трущобе на улице Тракторной. Повестка из военкомата была какая-то серая, жёваная, со зловещим фиолетовым штампом: «Явка обязательна».