Холодное солнце - Крестовский Евгений (чтение книг TXT) 📗
Серьезные проблемы после отъезда косых возникли со Службой безопасности Объекта. Она пошла вразнос, как лишенный нагрузки, сорвавшийся с оси механизм. Ведь основной криминальный элемент, державший их в боевой форме, покинул Промзону…
Охранники беспробудно пили, даже на дежурстве не продирая мутных кроличьих глаз, дрались смертным боем, засыпая в собственной крови и блевотине. Никто не слушал командиров, обещая им в случае чего пулю в спину. Начались кровавые разборки.
Сработала мина замедленного действия, заложенная в основание системы: уголовники и скрывающиеся от наказания преступники, некогда принимаемые на службу, теперь давали ход своим наклонностям, стреляя по любому поводу.
Немотивированные убийства стали обычными. Какой-нибудь обезумевший от выпитого охранник ни с того ни с сего стрелял в соседей по столу. Убийцу сажали в карцер на хлеб и воду, бесконечными полярными ночами вымораживая дурь в его мозгах. Однако через неделю убийца возвращался в казарму, чтобы играть в карты, злобно материться и тянуться рукой к ножу. Неделя в карцере – все, чем наказывал преступника неисправимый гуманист Блюм…
Джинн беззакония вырвался из бутылки, и волевому Илье Борисовичу было не под силу загнать его обратно в узкое горло дисциплины.
На Объекте объявились автобусы-вахтовки. Каждое утро, груженные ящиками и катушками, они ползли с включенными фарами по черным от грязи улицам.
Это была специальная бригада, состоявшая из пятнадцати человек, набранных из числа мастеров и специалистов горного дела, временно оставшихся без работы. Неохотно отвечая на расспросы любопытных, эти люди называли себя «консерваторами», объясняя, что занимаются консервацией объектов до начала следующего производственного цикла, который, как известно, откладывается в связи с затянувшимся бурением.
Консерваторы имели, доступ в любое помещение, в любой потайной угол Объекта. Их всегда сопровождали охранники, следившие за тем, чтобы никто из зевак не проник во время их работы в помещение. Первые дни они работали под землей – в каналах и туннелях Объекта где-то в районе жилых кварталов. Потом занялись наземными строениями. Двери законсервированных зданий не только закрывались на ключ, но и намертво заколачивались и опечатывались. Блюм предупреждал всех, что Объект с его шахтами, перерабатывающим комбинатом, ТЭЦ и десятком подсобных производств – сложнейший механизм, каждый узел которого жизненно важен. Поэтому проникновение в законсервированное здание должно рассматриваться как попытка террористического акта.
Руководил бригадой Немой, временно оставивший обязанности заместителя начальника ТЭЦ по режиму. После встречи с бешеной лайкой голова циклопа легла щекой на судорожно приподнятое плечо. Не имея возможности поднять голову, стянутую снизу многочисленными швами, Немой смотрел на окружающих исподлобья.
Жизнь ему тогда спас Аптекарь, вколов истекающему кровью Немому какую-то химию и чудом удержав в нем нитевидный пульс. Через час циклоп зашевелился, засвистел рваным горлом… Кажется, он не собирался умирать. Следивший за зрачками циклопа Аптекарь только похохатывал:
– Ай да зверюга! Уникум! Вот бы заспиртовать такого!..
Сегодня был законсервирован последний объект по списку, и членов бригады ждал праздничный ужин. Они находились в радостном возбуждении.
Немой нацарапал на бумажке несколько слов и показал ее работникам. Консерваторы собрали инструмент и направились к автобусам.
Один из них по пути отстал. По-утиному переваливаясь, он подошел к стене сарая и расстегнул ширинку.
– Ты что, Андреич? Дома сольешь! – сказал ему охранник.
– До дома не дотерплю! Иди, Теля, я быстро! – сказал Андрей Андреевич и повернулся к нему спиной.
Охранник зевнул и пошел к вахтовкам… а Андрей Андреевич, несмотря на свою грузную комплекцию, резво кинулся за угол сарая, на ходу застегивая пуговицы. Быстро перебирая ногами, он покатился загаженным проходом между бараком и ангаром, впечатывая подошвы в кучи дерьма.
Он бежал из последних сил, боясь услышать за спиной окрик охранника, лязг затвора и… Там, впереди, было его спасение, лаз, ведущий под землю…
Подойдя к автобусам, Теля порыскал глазами и, не обнаружив толстяка, крикнул: «Эй, где ты там?» Члены бригады уже расселись по вахтовкам. Немой вышел из автобуса и заковылял к охраннику. Теля, чеша затылок, сообщил, что Андрей Андреевич исчез. Немой отпихнул Телю локтем и бросился было назад, но остановился, глядя на серые сараи и ангары с заколоченными дверями, уже сливающиеся в сумерках в один бесформенный слепок. Искать Андрея Андреевича сейчас было бесполезно. Немой скривил губы и толкнул Телю к автобусу.
Автобусы направились к казарме.
– Где этот долбаный Андрей Андреевич? – вполголоса спросил Телю его товарищ, исподлобья поглядывавший на оживленных консерваторов.
– Пропал… Наверное, сбег!
– Сбег! – передразнил Телю охранник. – Теперь Немой тебя на кол посадит!
Теля повернул к ухмыляющемуся товарищу свое круглое лицо и равнодушно пожал плечами,
У здания лабораторного корпуса вахтовки свернули на окраину и скоро запрыгали по кочкам.
– Куда эго он свернул? – спросил кто-то Телю.
– А пес его знает… – сонно ответил он. – Наверно, где-то раскопали. Объезд.
– Жрать охота! Хорошо, что сегодня борщ на ужин! Бросаешь туда сало, натертое с чесночком, мажешь хлеб горчицей… Друг, у тебя есть что пожевать?
– Щас посмотрю. – Теля положил автомат на пол и стал рыться в карманах, извлекая оттуда грязный носовой платок, горсть семечек, наручные часы без стекла… – Кусок колбасы должен остаться! Мне тоже куснуть захотелось.
– Это потому, что я про борщ сказал! Я вкусно рассказываю! Эх, люблю борщ с салом!
Тут автобусы резко затормозили. Пассажиры повалились на ящики с оборудованием и прильнули к окнам, вглядываясь в темноту.
Как-то странно улыбаясь, товарищ взглянул на Телю и дернул его за рукав:
– Кончай рыться, придурок!
В этот момент совсем близко заработали автоматы. Консерваторы тревожно переглянулись, а охранники передернули затворы и встали; в руке у Тели был кусок колбасы. Товарищ ткнул Телю локтем в бок и открыл огонь по консерваторам. Теля выронил колбасу и присоединился к товарищу, с удивлением глядя на бьющееся в руках оружие. Автомат напомнил ему большую рыбину, взятую поперек спины.
Через несколько секунд стрельба прекратилась.
– Ты что, гад, надумал в самый ответственный момент с колбасой вошкаться? – спросил охранник Телю.
Теля уже подобрал с пола драгоценный кусок и сдувал с него соринки.
– Жрать захотелось. Как этот дядя про борщ сказал, так у меня слюна потекла, – ответил он.
– С чего ты вздумал фраеров колбасой кормить? – спросил охранник, смахивая с комбинезона капли крови.
– Хотел угостить.
– Угощать фраера, когда ему на тот свет пора? ! – загоготал охранник. – На пустой желудок на том свете легче!
– А последнее желание? Последнее желание – закон! – серьезно ответил Теля.
Все пассажиры были мертвы.
Когда товарищ Тели ушел докладывать Немому о результатах, Теля сел на скамейку и принялся меланхолично перемалывать колбасу челюстями, равнодушно глядя на покойников.
Пассажиров побросали в вырытую еще вчера яму и присыпали сланцем. Автобусы поехали домой.
– Ну-ка, угости меня твоей колбасой! – Зябко потирая ладони, товарищ весело подмигнул Теле.
– Не могу, – пробубнил Теля.
– А последнее желание? – Охранник хлопнул его по плечу и радостно захохотал: – Желаю!
– Но ты же сам сказал, что на пустой желудок легче?
– Так то помирать, дура! – захохотал охранник. Вахтовки остановились у одноэтажного строения,
стоящего немного на отшибе. Здесь жили только те, кто был причастен к консервации Объекта.
Водители и охранники направились в душ, а Немой сел на скамейку у входа и принялся массировать затекшую шею.
Теля задержался в столовой, жадно бегая глазами по накрытому к ужину столу. В двадцатилитровой кастрюле остывал борщ. Высилась стопка алюминиевых тарелок, гора ложек и вилок. Хлеб, нарезанный толстыми треугольниками, лежал на подносе вместе с розовыми ломтями сала и головками чеснока. На столе поблёскивали бутылки водки.
