Слово авторитета - Сухов Евгений Евгеньевич (мир книг txt) 📗
– Гражданин начальник, ты бы мнэ «браслэты» – то снял, а то больно жмут, – пожаловался Сепиашвили.
– Сними, – распорядился Шибанов.
Великан сунул руку в карман и едва не придавил соседа. Повернув ключ, он разомкнул наручники и небрежно прицепил их на пояс.
– Ну, я жду.
Алеко растер кисти и заговорил:
– Было дэло, знал.
– Насколько хорошо ты его знал?
– Бывало, встрэчались вмэсте, выпивали, но нэ более, гражданин начальник. У нэго свои дела, у мэня свои.
– Здесь ты лукавишь, Алеко, – обиделся Шибанов. – Ну к чему нам ссориться? Все-таки мы серьезные люди, кое-что в этой жизни понимаем. Я прекрасно знаю о том, что, кроме общих девочек, у вас были и общие интересы. Ты думаешь, мы просто так, что ли, к тебе заявились, от невыносимой душевной тоски? Ничего подобного. Нам известно, что ваши пути пересеклись на соликамской зоне, где вы плотно сошлись по причине любви к шахматам.
– Хм… вэрно. Ладно, что уж тэмнить, скажу, как было. Я за чужие грэхи нэ отвэчаю, а потом, ему все равно, – сдался Сепиашвили. – С Мэрзоевым вместе мы просидели один год в соликамской зоне. В это врэмя ее дэржали чэлябинцы. Кавказцев там нэ признавали, гнули, как могли. Мэрзоев сам был с Урала и имэл нэмалый авторитет, к нэму прислушивались. А я тогда только по этапу прибыл. Это моя пэрвая ходка была. Вот вэчером они построили всех, кто прибыл. И начали растолковывать понятия. Говорил как раз Мэрзоев.
– Что именно?
– Как обычно. С обижэнными не контактировать, из рук у них ничэго нэ брать, администрации нэ стучать. Если есть бывшие мэнты, пускай выйдут сразу, потому что дальше еще хуже будэт. Все равно узнают. Сказал, чтобы отстегивали лавэ в «общак». Нэмного, кто сколько можэт. Потом прэдупредил, что если кто запалится и начнет водить дружбу с парашником, чтобы нэ обижались. Будут осваивать пэтушиный угол, потому что инструктаж провэли. А потом, пэред тэм как разойтись, он показал на мэня и сказал остаться. Признаюсь, мне тогда нэ по сэбе стало, думаю, чэго это он мной заинтэресовался? И когда всэ ушли, он сказал, что хотэл бы поиграть со мной в шахматы. Я удивился и спрашиваю, откуда он про шахматы знает. А он мнэ показывает листочек, а на нем наши фамилии, клички и вообще все про нас. Тогда мэня это очень удивило. Только потом я понял, что тюрэмная почта куда оперативнее официальной. Пока мы в обэзьяннике сидэли, наш фэйс срысовывали и смотрящему отправляли. Помнится, я тогда спросил, почэму это после некоторых фамилий по крэстику стоит? А он мнэ с улыбкой так отвэчает, что это бывшие мэнты. Им давали шанс, а они его упустили, так что для них сэгодня будэт брачная ночь с местными жэнихами. И спросил у мэня, а я бы нэ хотел поучаствовать в хороводе? Я отказался. В общэм, он был ломом подпоясанный. В авторитете, значит. Потом по его дэлу какие-то новые подробности открылись, ему новую статью накрутили, а я в тот раз на зону только в командировку сходил.
– А потом что?
– Потом? – Алеко пожал плечами и слегка пошевелился, пытаясь отвоевать немного пространства. Но атлант сидел на диване неподвижно, словно прирос. – Ну, как это бывает между зэками, обменивались малявами, тянули провода. Я откинулся и пэреехал в Москву. Здесь меня земляки встрэтили, помогли подняться. А когда Мэрзоев отпарился, то сразу приехал ко мнэ, попросил помочь. Ну, я ему нэ отказал, помог по старой памяти. Выдэлил ему несколько киосков, вот он и стриг с них «капусту».
– И не жалко было?
Сепиашвили презрительно поморщился:
– Киосков-то? Да у меня их нэсколько десятков, я им счет потэрял. А потом, для кореша нэ жалко. Вчера я ему помог, завтра он бы мэня выручил. Здесь такое дэло. А потом, он в этом мире был нэ последний человек, знался с ворами. А это многого стоит.
– Тебе приходилось встречаться с Закиром Каримовым?
– А-а, вот ты о чем? Так сказать, прослэдил цепочку. Если Вася был в пристяжи у Закира, а мы с Васей приятэли, слэдовательно, я работаю на Каримова? Нэт, это нэ так. Я сам по сэбе. У мэня своя устойчивая репутация, свое дэло. А у Закира своя дорога. Если я созидатэль, то он разрушитэль, мнэ с ним работать не с руки. – Сепиашвили заметно нервничал.
– Ты хочешь сказать, что у тебя никогда не было с ним дел? – сделал ударение на последнем слоге Шибанов. – И деньги ты ему никогда не давал?
Лицо Сепиашвили заметно напряглось.
– Хорошо, было дело. Признаю, нэ за красивые глазки я помогал Мэрзоеву. Тогда я начал развиваться, дэньги хорошие пошли. А тут на меня Закир наехал со своей бригадой. Они ведь всэ отморозки, хорошего разговора нэ понимают, для них обыкновенное дэло закопать человэка по горло в землю, а потом начать вэсти душещипательные бесэды. Вот Мэрзоев и навязался в посредники. Тогда он только откинулся, ну я с ним за это расплатился, как смог.
– Где сейчас может быть Закир?
– Нэ знаю, – тут же ответил Сепиашвили, и Григорию показалось, что в его голосе он уловил настоящий испуг. – У нэго в одной Москве несколько лежек. А потом, любой из приятелей его укроет. Кто же может такому гостю отворот дать.
– Значит, ты ему платишь?
Григорий Шибанов, не моргая, смотрел прямо в глаза допрашиваемого, стараясь подметить малейшее движение лицевых мускулов, и Алеко не выдержал – губы его растянулись в смущенной улыбке:
– Я живу по понятиям. Дэлюсь, с кэм надо. Когда я в кичэ парился, то из «общака» хлебал, так почэму мнэ тэперь нэ помочь тэм, кто сейчас за колючкой.
– Понятно. Так кто же все-таки приходит за деньгами?
– Картавый… Ленчик, – не без колебания проговорил Алеко Сепиашвили.
– А «ТТ» откуда?
– У Картавого купил, так, по случаю, – махнул рукой Алеко, – пускай, думаю, братья почувствуют сэбя настоящими джигитами. Им ведь бэз этого никак нельзя. Нужно же пэрэд бабами порисоваться, «пушки» показать. Крутыми представиться. Бабы от восторга пищат, а им лестно. – И, улыбнувшись каким-то своим мыслям, добавил: – Я сам был когда-то таким жэ молодым… и таким же бэзалаберным.
– Где можно найти Картавого?
– У нэго одна страстишка. Боулинг! Даже и нэ знаю, что он в нем такого нашел. Может гонять эти шары с утра до вечера.
– А ты не врешь?
– Начальник, о чем базар. Я ведь пэред тобой как на исповэди. Да я пред мамой своей в пять лет так нэ каялся, когда хрустальные чашки ронял вдрэбэзги.
– Это хорошо, – серьезно проговорил Шибанов. – Значит, ты еще не потерян для общества. Ну, чего, ребятки, застыли? – бодро обратился капитан к собровцам. – Возьмите нашего друга под ручки да спровадите в воронок, там ему поуютнее будет. Да не забудьте «браслеты» нацепить.
– Послушай, гражданин начальник, я тэбя уважил, так почему ты мэня понять не жэлаешь?
Сухо и зловеще щелкнули на кистях Сепиашвили наручники.
– Пошел вперед, – подтолкнул в спину Алеко Карапузов.
– Мне бы хотелось, чтобы ты еще кое-что вспомнил. А камеры предварительного заключения очень прочищают мозги.
Глава 46
ДЕВИЧЬИ БАСТИОНЫ БЕЛОГО ФЛАГА НЕ ВЫБРОСЯТ
Дверь открылась, и в комнату стремительно вошла Лизонька из информационного отдела. В комнате мгновенно запахло ароматом французских духов. Один такой флакон стоил половину ее лейтенантской зарплаты, и Григорий всякий раз думал о том, что наверняка она имеет серьезных покровителей.
Строгая, слегка даже официальная, сейчас она совсем не напоминала себя прежнюю, какой он оставил ее всего лишь несколько часов назад. И что самое удивительное, на ее лице не обнаружилось никаких переживаний минувшей ночи. Она была по-деловому сухой и скуповатой на слова, и у Шибанова зародилось серьезное подозрение, а та ли это девушка, что лежала на его подушке.
Казус заключался в том, что с Лизонькой у него так ничего и не получилось. Она просто не пожелала подпустить его к себе. И Григорию стоило немалых душевных и физических сил, чтобы уговорить ее снять с себя платье и прилечь с ним рядом, обещав при этом, что он не притронется к ней даже в том случае, если его начнет распирать от похоти.
