Бремя империи - Афанасьев (Маркьянов) Александр "Werewolf" (полные книги TXT) 📗
Впрочем, от обязанностей начальника смены его никто на освобождал — теперь он должен доложить в Санкт Петербург, в штаб. И пусть решают.
Включив терминал, машинально пригладив волосы — только недавно здесь вместо обычного терминала поставили видеоконференцсвязь — полковник Слипчук стал громко и отчетливо говорить, докладывая о сложившейся ситуации.
— Внимание! Произошел ядерный взрыв. Время взрыва — восемнадцать часов сорок три минуты по петербургскому времени. Координаты эпицентра: тридцать три — пятьдесят три — четырнадцать северной широты — тридцать пять — тридцать — сорок семь восточной долготы по сетке координат. Тип взрыва — атмосферный, высотный. Высота взрыва — около тридцати двух километров над уровнем моря. Мощность взрыва — около пятидесяти килотонн. Ширина облака — пять точка пять километров, увеличивается. Направление движения облака — тридцать один градус. Дополнительная информация — радиоактивность в зоне поражения не фиксирую, повторяю — радиоактивность в зоне поражения не фиксирую. Внимание! Зафиксирован массированный старт ракет. Тип ракет — крылатые, тактические. Носитель — предположительно подводный. Количество стартовавших ракет…
Каффрия, долина Бекаа. 30 июня 1992 года
Болело не тело, болело что-то внутри. Это даже была не совесть — просто он чувствовал, что с ним поступили неправильно и несправедливо — и он не понимал, почему.
Казак станицы Каффрия, расположенной в долине Бекаа Тимофеев Александр Саввич, шестнадцати лет от роду сегодня не работал. Отец и двое старших братьев работали, даже девятилетняя Нинка работала в полях — а он не работал, его оставили дома отлеживаться. Потому что три дня назад его выпороли.
Выпороли не просто так — выпороли по решению схода. Следователь, что вел дело по массовым бесчинствам в Бейруте, оказался честным — убрал из дела сопротивление полиции, убрал массовые бесчинства, оставил только хулиганство. По хулиганству, равно как и по другим мелким делам казака вместо мирового судьи имел право судить сход. Вот и передали казака — хоть и не реестрового, [Реестровый казак — казак, отслуживший положенный срок и включенный в реестр казачьих войск. Остальные, те, кому по возрасту служить было рано, но которые тоже могли держать в руках оружие и готовились к службе, тоже по умолчанию считались казаками. Не реестровыми казаками были и те, кто не подлежал призыву по мобилизации по старости. ] а все равно казака Тимофеева А.С., вместе с другими такими же, как он хулиганами приехавшему в полицию представителю местного казачьего войска. Представители войска доставили их всех по станицам, и оставили ждать наказания — до очередного казачьего круга. А на казачьем кругу, состоявшемся три дня назад, пришла и расплата. Почесали казаки бороды и решили: хулигану — тридцать горячих [то есть тридцать ударов розгами] по заднице, чтобы значит, больше не хулиганил и род казачий не позорил. Порешили, вызвали Александра Саввича к позорной колоде, посреди круга стоящей. Ну, тут делать нечего — снял Александр Савич штаны, лег на колоду, а атаман взял розог из стоящей тут же корзины да ему и всыпал. Хорошо так всыпал, с оттяжкой. Но дело было не в боли, у любого казака кожа дубленая и тридцатью горячими ее не продрать — а дело было в обиде и унижении. Голой задницей на сходе сверкать — и за что? За то, что черным укорот дали? Неправильно все это. Неправильно…
А теперь казак Тимофеев Александр Саввич лежал в прохладном сарае на спине — чтобы больнее было, чтоб запомнить навсегда — и размышлял над случившейся в его жизни коллизией. Если раньше в кругу сверстников он пользовался непререкаемым авторитетом — как же, и отец и двое братьев, все реестровые казаки, отец старший урядник, один из братьев урядник, да и кулак у Александра Саввича был крепкий — то теперь, после того, как выпороли, авторитет придется завоевывать заново.
Внезапно со двора донеслось рычание, недоброе такое горловое рычание. Сидевший на цепи кобель Мишка, помесь кавказской овчарки с кем-то еще, здоровенная и недобрая зверюга, одним своим видом отпугивающая воров и прочих лихих людей что-то почувствовал.
Отец что ли пришел? Рано вроде еще, пару часов еще работать. Не будет Мишка так отца встречать, рыком. Самое время сейчас, пока гроза не грянула новая, надо оросительную систему подготовить, [придя на Ближний Восток, русские большое внимание уделяли орошению и окультуриванию земель. Вся долина [Бекаа — это благодатный край, где можно по два-три урожая снимать. В нашем мире там никто не сеет, не пашет ничего кроме мака и конопли. ] чтобы вода собиралась в резервуар, а не смывала плодородный слой своими потоками. Да и вообще — мало ли работ в поле летом.
Мишка глухо залаял, в голос — значит, кто-то и впрямь чужой на дворе. Надо пойти, посмотреть…
— Мишка… Кто там у тебя? — почесываясь, Александр Саввич вышел из темной прохлады сарая и…
На дворе стояли двое. Один — невысокий, бородатый араб, второй — помоложе и повыше. На обоих — не обычные арабские галабии, не "тропическая униформа" — светлые брюки и рубашка с коротким рукавом, какие обычно носят русские — а странная, пятнистая, желто-коричневая форма. И у обоих в руках было оружие.
— О… Кто тут у нас… — с насмешкой протянул молодой
— Как подыхать будешь, казак? На коленях или стоя? — с сильным акцентом спросил второй, пожилой. Акцент был незнакомый — все местные арабы почти ассимилировались и говорили по-русски чисто. Значит эти — пришлые, чужие. Откуда они здесь?
Он не мог понять, что происходит. Все изменилось, фатально изменилось в считанные минуты. Только что он был в своем доме, на своей земле, в том месте где война закончилась много лет назад — а теперь… Теперь все было то же самое — обшитый светлой рейкой дом, пробивающаяся во дворе зеленая трава, ворота с нарисованным на них красным рогатым быком — но все было по-другому. Чужие люди, враги пришли в дом, они пришли, чтобы убить его — и он не мог ничего с этим поделать.
Будто отвечая на заданный вопрос, тишину прорезал крик на улице, горохом сыпанула автоматная очередь, потом еще одна. Гулко хлопнула винтовка.
— Собаку кончай, все равно нашумели — бросил пожилой
Со звонким металлическим щелчком лопнула цепь — бычья, кованная — и огромный мохнатый комок, сгусток клыков и злобы, распрямившись в чудовищном прыжке, с размаху ударил в грудь молодого. Освободившийся Мишка с утробным рыком сбил с ног молодого боевика, жутко лязгнули клыки…
Пожилой среагировал — он среагировал быстро, очень быстро, сразу было видно, что он воевал и воевал немало. Судьба молодого его не волновала ни в коей мере — он просто полоснул по катящемуся по земле исходящему рыком, брызжущему кровью комку длинной автоматной очередью. И — в следующую секунду полетел на землю сам…
Если не знаешь что делать — делай шаг вперед. Как только пожилой повернулся, казак бросился вперед. Но захват у него не получился — он просто с разбега налетел на пожилого — и они оба полетели на иссушенную солнцем, мощенную камнем землю двора, полетели в разные стороны. В падении пожилой выронил винтовку, она оказалась между ними.
Пожилой пришел в себя первым, он пошевелился — и неуловимым, кошачьим движением вскочил на ноги. Почти сразу поднялся на ноги и Александр — но он проигрывал своему противнику — противник был старше, опытней, он умел убивать. Еще одно быстрое, почти неуловимое движение — и в правой руке заиграло, заметалось вороненое лезвие ножа.
Пожилой не спешил. На улице стреляли, стреляли уже в несколько стволов — а он, находясь в защищенном со всех сторон дворе, чувствовал себя в безопасности. Время у него было, и он решил продлить удовольствие.
— Знаешь, казак… Я долго ждал этого дня, ждал многие годы, чтобы поквитаться…
Сашка вспоминал — его старший брат учил его разным приемам рукопашного боя, учили его и в школе. Но нож. Хотя и против ножа есть средства… для начала надо защититься.
