Аз Бога Ведаю! - Алексеев Сергей Трофимович (читать хорошую книгу .TXT) 📗
– Не желаем идти с тобой и с князем! От его волхвования и от раджей мы доспехи потеряли, разболоченными идем на супостата! А ежели еще и злато бросим?! Ты выжил из ума, старик! Не во имя ли злата всю жизнь довлел мечом?!
– Скажу по правде – к нему привязан был, – признался вдруг Свенальд. – Всю жизнь будто гири на ногах носил. Как вспомню, какое состояние имею на своем дворе, так битва мне не в радость, и чаще мыслил не искать сражений, а как избегнуть их. Но к старости узнал, что в мире сем есть сокровища иные, и плата есть другая!
– Ужо вот поживем с твое, тогда и мы узнаем! – закричали ему наемники. – А покуда нам за плату ладно!
– Отпусти их, воевода, – подъехав к Свенальду, тихо сказал князь. – Пусть уходят на все четыре стороны. Если отыщут хоть одну...
– По обычаям наемников отпускать нельзя, коль в битве витязь не был, не обагрил меча, но деньги взял, – воспротивился тот. – Уйти возможно токмо после брани иль раны, полученной в пути.
– А разве не позрел ты брани? – взирая на монеты, вбитые в грязь, спросил Святослав. – Не попиранье злата было в сей час, но битва со змеей, с ползучим гадом, вставшим перед нами. И ранил многих он, и до смерти уязвил. Эвон, кровь на земле блестит... Не заклинай их, воевода, сраженных не поднять. Они – потеря наша, а коли недостойны тризны, пусть идут себе, если дорогу знают. Нам же сейчас открылся путь! Гад не уполз, но отпустил свой хвост и расступился перед нами!
Князь разогнал коня в ту сторону, откуда уж клубилась мгла, и, встав на стременах, метнул копье...
Он постиг два круга Великих Таинств и мыслил править миром, взойдя на горы земли обетованной, на перепутье путей земных и небесных. С молитвы о даровании этого высшего блага начинался всякий новый день; стоя пред алтарем во дворцовом храме, он обращался к богу, называя его одним из сакральных имен, и всевышний внимал ему – об этом говорили ровно и без треска горящие свечи. Во второй молитве богоносный каган просил ниспослать скорый путь на берега реки Саббатион, в землю обетованную, и в третьей молил о победе в предстоящей битве и просил армагеддона тем поганым народам, которые ныне населяли Землю Сияющей Власти.
В то раннее утро, когда Итиль еще спокойно почивал, богоподобный каган и Приобщенный Шад уже бодрствовали. Первый стоял перед алтарем, второй сидел над учетными книгами, сверяя поступления в казну от таможенных сборов, налогов и пошлин. В тот миг, как только небесный владыка Хазарии взмолился об армагеддоне, внезапно содрогнулся пол дворца, и весь дворец встряхнулся от подземного толчка. Откуда-то сверху полетела пыль и мраморная крошка, осыпав семисвечник и потушив все свечи, а через мгновение от нового удара каган не устоял и рухнул на пол. И не беда, поднялся бы, однако, падая, заметил, как с алтаря летит ковчег! Ударившись о ступени, он разломился, и свиток Торы подкатился к ногам кагана. Он поднял его и начал уж вставать, еще не осмыслив знака, но испытывая ужас оттого, что вспомнил разбившуюся звезду перед кончиной предшествующего кагана – отца своего, Аарона. В дополнение ко всему резко распахнулась дверь и вбежавший с факелом каган-бек застал богоносного лежащим на полу со свитком.
– Ступай вон! – крикнул ему богоносный. – Я тебя не звал!
Однако Приобщенный Шад и знаку не внял, а, воззрившись на владыку, неторопливо очистился огнем и, показалось, усмехнулся!
– Ты что, оглох?! – Встать без помощи было трудно, мраморный зеркальный пол выскальзывал из-под колен и рук. – Прочь, мерзкая тварь!
– Я слышу, богоподобный, – ничуть не смутясь, проговорил каган-бек, присматриваясь. – И вижу все...
– Как ты посмел войти?! Когда я на молитве?..
Шад не отвечал, а лишь пристально взирал на богоносного, стоящего на четвереньках, на свиток Торы и на разбившийся ковчег. В этот момент иная мысль охолодила голову кагана: перед ним стоял палач его!
Пусть не сейчас, не в этот миг, но все равно, когда закончится срок владения троном, он исполнит приговор и совершит свой ритуал, набросив шелковый шнурок на горло...
– Сотряслась земля! – непослушным и незнакомым голосом то ли спросил, то ли оправдался небесный владыка. – Дворец шатнулся... Толчок земной?!
– Нет, богоносный, – вымолвил Приобщенный Шад и сделал несколько шажков вперед. – Земля непоколебима, стоит, как прежде, как всегда...
– А что же это было?!
– Верно, знак...
– Знак?! Что ты сказал?! Мой срок!.. Я крикнул – сорок лет!..
От негодования Великий каган пополз вперед и наконец-то, уперевшись в шов между каменных плит, нашел опору и в тот же момент вскочил. Каган-бек попятился.
– Ты знаешь ритуал?! Учили мудрецы, на сколько лет венчают?! Зачем явился? Мой срок не вышел! А это был не знак – земное сотрясенье!
– Знак был! – вскричал Приобщенный Шад, падая на колени. – Я сам позрел!.. Ковчег упал! Недобрый знак, о, праведный! У стен Саркела русский князь!
Он не внимал словам о стенах и светлейшем князе; он услышал лишь то, что каган-бек пришел не казнить его, не вершить свой страшный долг. И вместе с облегчением налился злобой.
– Презренный шаббатгой! – Богоподобный схватил тяжелый золотой семисвечник. – Как смеешь возражать?! Я утверждаю: тряслась земля! Да я убью тебя, булгар безмозглый!
И замахнулся, готовый нанести удар по голове, однако Шад вскинул руки:
– Нет, не убьешь! Нельзя меня убить, богоподобный!.. Ну, бей! Ударь!.. Но, выместив свой гнев, что станешь делать? Ведь я же Приобщенный Шад! А кто еще приобщен? Тот мальчик, которого ты взял? Но он же слишком мал, чтобы стать твоим подручным. Так кто придет к тебе из смертных?! Останешься один! От жажды будешь умирать – воды не подадут, ибо не посмеют приблизиться к тебе! Не Приобщенные страшатся смерти!.. Ну, бей теперь! Опусти же на мою презренную голову свою разящую десницу!
Во гневе Великий каган отшвырнул менору – священный светильник, – и тут же, спохватившись, поднял, установил на прежнее место – у стола со священными хлебами.
И только в этот миг сознание его развернулось, как свиток, и огнем заалела надпись – у стен Саркела русский князь...
– Что ты сказал? Кто стоит у стен Саркела?..
– Тот, кого именуют светлейшим, богоносный, – ответствовал Приобщенный Шад, исполнившись смелости. – Суть заря Севера явилась и стоит у сердца Хазарии!
– Но как он изловчился?! Каким путем пришел?! Ты говорил вчера: «Святослав на Змиевых валах остался зимовать»?
– Я говорил, владыка! Вчера он стоял на Змиевых валах.
– А сегодня у Саркела?!
– Да, превеликий...
– Как он прошел? Каким путем одолел недельный переход в один день?
– Неведомо... Прошел сквозь степи так, что ни один разъезд не заметил его дружины.
– Обережный круг? Змея?! – воскликнул было он, но вовремя сдержался: золотая змея, держащая себя за хвост, составляла одно их Таинств...
– В степях предзимье, богоносный, – проговорил на это Шад. – Все змеи спрятались по норам и оцепенели...
– Почто же ты, царь земной, не остановил его? Где мое доблестное войско?
– В пределах озера Вршан...
– Но ты почему здесь – не под Саркелом?
– Пришел сказать и знак позрел... Ковчег разбитый, упавший свиток Торы и ты, о всемогущий...
– Не медли же! – прикрикнул Великий каган. – Пусть кундур-каганы ведут полки к Саркелу!
Приобщенный Шад встал на ноги и, кланяясь, промолвил вкрадчиво:
– Позволь мне, недостойному, сказать слово, о, премудрый. Русский князь явился потому внезапно, что шел налегке, без обоза и даже без доспехов! В одних рубахах холстяных... А с силою немногим более трех тысяч. В сей час стоит под стенами на расстоянии поприща и не идет на приступ.
– Зачем же он пришел? – обескуражился богоподобный. – В рубахах, без доспехов... Самонадеян князь? Или очень дерзок? Что?!
– А что бы ни было, о, всемогущий!
– Чую хитрость! Должно быть, неподалеку в степи его основная сила, доспехи и обоз!
