Убийство на Аппиевой дороге (ЛП) - Сейлор Стивен (книги .TXT, .FB2) 📗
- И не нашли его.
- Мы везде искали – на конюшне, за грудами камней, обыскали весь дом. Допрашивали рабов – управляющего и того типа, как его, Халикора. Хозяин всё время орал: «Где Публий Клодий?»
- То есть тогда, на вилле, вы искали самого Клодия, а вовсе не его сына?
- Это всё грязная ложь, которую пустили клодиане – что, мол, наш хозяин искал мальчишку. На что нам сдался малец? Мы и не знали, что он тогда был на вилле, и вообще в глаза его никогда не видели. Нам нужен был Клодий. Хозяин обезумел от одной мысли, что мы его не найдём. Он всё время спрашивал, тяжело ли ранен Клодий: думал, что Клодий, может, прячется где-нибудь в лесу…
- Мой супруг ужаснулся при мысли о том, что будет теперь, когда кровь пролилась, и Клодий не успокоится, пока не отомстит сполна, - вступила Фауста. – О том, что Клодий мёртв, мужу стало известно лишь на следующий день, когда он тайком вернулся в город. Потом мы, конечно же, узнали, как сенатор Тедий обнаружил тело, и поняли, что произошло.
- В самом деле? – Я поднял брови. – И тогда Милон состряпал свою версию случившегося – всю ту чепуху, которой он потчевал нас на Форуме – что Клодий якобы устроил на него засаду?
- А ведь недурно было придумано, - с сожалением заметила Фауста. – Но ему было уже не выкрутиться – даже Цицерон уже не мог ему помочь. Он, кстати, больше навредил, чем помог. Самое забавное, что Милон был далёк от мысли убить Клодия и уж тем более схватить или убить его сына. Он просто хотел, раз уж ты, негодный мальчишка, - она погрозила Биррие пальцем, - не смог проехать мимо Клодия без того, чтобы его ранить, схватить его и спрятать где-нибудь в укромном месте, чтобы спокойно решить, как быть дальше. Но тут не вовремя подвернулся Филемон со своими дружками, Биррия с товарищами погнались за ним, оставив Клодия в той харчевне – и либо раны Клодия оказались серьёзнее, чем мы думали, либо…
- Либо что?
- Милон предположил, что пока Клодий оставался один, кто-то набрёл на него и прикончил.
- Как это?
- Да так. У Клодия в тех краях врагов хватало. Многим сильно не понравилось, что он вырубил рощу Юпитера и выселил весталок из их дома. Кто-нибудь из местных вполне мог заглянуть в ту харчевню и, обнаружив Клодия раненым и без охраны, воспользоваться возможностью отомстить. Все, кто видел Клодия, в один голос твердят, что у него на горле были отметины – да ты и сам говорил о них Цицерону. Откуда им взяться? Евдам и Биррия клянутся, что это не их рук дело. Так откуда же эти отметины, если только кто-то не набрёл на Клодия и не удавил его, пока Биррия с Евдамом гонялись за Филемоном? Это объясняет, почему Секст Тедий нашёл Клодия мёртвым на дороге, после того как Евдам и Биррия оставили его живым в харчевне. - Она вздохнула с таким видом, будто вся эта история ей порядком наскучила. – По крайней мере, так думает Милон. Он говорил об этом Цицерону, но Цицерон сказал, что нечего и думать убедить в этом судей. «Что толку уверять их в своей невиновности, доказывая с помощью запутанных логических рассуждений, что твои рабы лишь ранили Клодия, а убил его кто-то совсем другой?» - говорил он. «Судьи ни за что в это не поверят, будь оно хоть десять раз правдой», - говорил он. «Лучше стоять на своём и утверждать, что ты защищал свою жизнь», - говорил он. Если бы ни Филемон, мы захватили бы Клодия живым. Но Секст Тедий появился в самый неподходящий момент и отправил тело Клодия в своих носилках в Рим прежде, чем мы об этом узнали. Улавливаешь иронию судьбы, Гордиан?
- Ещё как. Лучше, чем ты думаешь.
Фауста снова вздохнула.
- Все эти разговоры только портят настроение. Что ж, Гордиан, ты сделал то, за чем пришёл, и если у тебя нет больше дел к моему мужу – я только что приняла ванну и теперь собираюсь принять массаж. – Внезапно лицо её прояснилось. – А может, присоединишься?
- Благодарю, нет.
- Подумай хорошенько, Гордиан. Евдам и Биррия замечательно делают массаж. Двадцать пальцев – девятнадцать, если уж быть точным, поскольку Евдам потерял в бою мизинец – и в каждом из них столько силы! Они могли бы без труда переломить меня пополам, как тростинку, но я лишь чувствую себя лёгкой, как пушинка, и воздушной, как облако. Они управятся с двумя так же легко, как с одной. – Выражение её лица ясно говорило, что именно она имеет в виду.
- А твой муж?
- Он вернётся не скоро.
- Ты уверена?
- Насколько я знаю.
Я вспомнил, что Фауста любит, когда её застигают в компрометирующих ситуациях, и представил себе, как Милон застаёт нас вчетвером. Мне вовсе не улыбалась такая перспектива, как бы это ни позабавило Фаусту.
- Сожалею, но у меня ещё одно дело, с которым я хочу покончить засветло.
Она пожала плечами.
- Что ж, очень жаль. Так что мне передать мужу – что ты заходил попрощаться, но не смог дождаться его?
- Будь так добра.
Глава 37
Тёплый ясный день клонился к закату. Был самый разгар весны, когда всё вокруг цветёт.
В такую чудесную пору я не сомневался, где следует искать её.
- Куда мы идём, господин? – спросил Давус, когда мы, пройдя через скотный рынок к западу от Палантина, ступили на старый деревянный мост через Тибр.
- На тот берег Тибра, куда же ещё. Разве это не ясно?
Лицо Давуса омрачилось. Хватит уже поддразнивать его, сказал я себе. Скоро ты уже не будешь его хозяином.
А жаль. Мне будет не хватать тех отношений, что установились между нами.
- Мы с тобой, Давус, направляемся на загородную виллу на западном берегу Тибра, по ту сторону Марсова поля. Очень красивая вилла, а перед ней просторная лужайка, окаймлённая старыми раскидистыми деревьями. И речной участок - как раз там, где хорошее дно и удобно плавать. Я предпочёл бы, Давус, чтобы ты не рассказывал об этом нашем визите никому, даже Эко. И в особенности – Бетесде. Мне хотелось бы сохранить наш поход в тайне. Ты способен хранить тайну, Давус?
Он тяжело вздохнул.
- Разве это не ясно, господин?
Мы свернули с дороги, прошли по аллее в негустой тени под пологом сплетающихся ветвей высокого кустарника и вышли на широкую лужайку, над которой порхали пчёлы и бабочки. Память не подвела меня: слева виднелось длинное здание виллы. Зная, что в такой чудесный день она вряд ли станет сидеть в четырёх стенах, я велел Давусу ждать где-нибудь в тени и направился наискосок через лужайку, ступая по колено в густой траве. Скоро между деревьями блеснула река, и я увидел шатёр в красно-белую полоску – такой же, как занавеси в её носилках. Носилки стояли тут же, а это значило, что и она где-то рядом.
Меня никто не заметил. Все носильщики и телохранители купались в реке, обдавая друг друга брызгами и играя в мяч. Я обошёл шатёр и остановился со стороны реки. Края были задёрнуты, чтобы не мешать хозяйке наслаждаться ветерком и любоваться рекой. Сама хозяйка, облачённая в столу из полупрозрачной ткани и с чашей вина в руке, полулежала на кушетке с разбросанными подушками, глядя на происходящее с выражением полнейшей безнадёжности – словно смотрела трагедию, а не наблюдала за дурачащимися молодыми рабами, нагими и полными жизни.
При виде меня она вздрогнула; затем, узнав, слабо улыбнулась. Служанка, сидевшая в ногах кушетки, вскочила, вопросительно глядя в лицо госпоже. Та кивнула, и девушка удалилась.
- Гордиан, - произнесла Клодия голосом дремотным, как ленивое журчание реки. Казалось, кожа её мягко светится в приглушённом пологом свете. Я ощутил аромат крокуса и аралии.
- Я причинил тебе боль – в тот день, когда мы виделись, - сказал я.
- В самом деле? – Взгляд её вновь обратился на купальщиков.
- Да. Прости.
- Незачем извиняться. Я уже всё забыла. Боль и наслаждение утратили свою остроту для меня с того дня…
- Как не стало твоего брата?
Она опустила глаза.
- Это единственная боль, которая никогда не утихнет.
- По крайней мере, исход суда должен был тебя хоть немного утешить.
