Голос ночной птицы - Маккаммон Роберт Рик (читать книги онлайн TXT) 📗
Он повернулся и совершил свой выход, подобно надменной птице, синева которой была цветом его костюма.
Когда же Бидвелл ушел, Мэтью понял, что слова — слишком слабое средство, чтобы передать его скорбь. Он свернул документ, поскольку его надлежало официально зарегистрировать в Чарльз-Тауне.
Рэйчел заговорила, не открывая лица.
— Вы сделали все, что могли. И за это я вам благодарна.
Голос ее, хотя слабый и безжизненный, был полон достоинства.
— Послушайте! — Мэтью шагнул вперед и взялся за прут решетки. — До понедельника еще…
— Уже близко, — перебила она.
— И все же время есть. Пусть магистрат вынес приговор, но я не прекращу свое расследование.
— Можете с тем же успехом и прекратить. — Она встала и откинула с лица капюшон. — Дело кончено, согласны вы с этим или нет.
— А я не согласен! — выкрикнул он. — И никогда не соглашусь! — Мэтью захлопнул рот, устыженный тем, что вышел из себя. Он уставился на грязный пол, подыскивая какое-то подобие членораздельного ответа. — Согласиться с подобным… это значило бы принять его, что для меня невозможно. Я никогда, никогда, сколько живу, не приму такого… такой неправильной казни невинной жертвы.
— Мэтью? — тихо позвала она, и он поглядел на нее. Они секунду смотрели друг на друга. Рэйчел подошла ближе, но остановилась, прилично не дойдя до решетки. — Живи дальше, — сказала она.
Он не нашел ответа.
— Я уже мертва, — сказала она. — Мертва. Когда в понедельник меня поведут сжигать, тело еще будет здесь, чтобы питать пламя… но той женщины, которой я была до того, как убили Дэниела, давно уже нет. С тех пор, как меня привели в эту тюрьму, меня не стало. В какой-то момент у меня была надежда, но сейчас я вряд ли вспомню, что это за чувство.
— Вы не должны оставлять надежду, — настойчиво сказал Мэтью. — Пока есть день, есть…
— Хватит, — сказала она твердо. — Пожалуйста, прекратите. Вы думаете, что поступаете правильно, ободряя мой дух… но это не так. Пришло время принимать реальность и отбросить эти… фантазии, будто меня можно спасти. Тот, кто совершил эти убийства, слишком умен, Мэтью. Слишком… демоничен. Против такой силы у меня нет надежды, и я не хочу притворяться, будто она есть. Притворство не поможет мне подготовиться к костру, а это сейчас — мой высший долг.
— Мне вот-вот что-то станет ясно, — ответил Мэтью. — Что-то важное, хотя я еще не знаю, как это связано с вами. Но я думаю, что связано. Я думаю, что нашел первые пряди той веревочки, что должна привести меня…
— Я вас умоляю, — шепнула она, и только слезы, показавшиеся на глазах, выдавали ее чувства, — умоляю перестать играть с Судьбой. Меня вам не освободить. И спасти мою жизнь вы тоже не сможете. Неужели вы не понимаете, что дошли до конца?
— До конца я еще не дошел! Я вам говорю, я нашел…
— Вы нашли что-то такое, что может что-то значить, — перебила Рэйчел. — И после понедельника можете изучать это хоть год, но я не могу больше желать свободы, Мэтью. Меня ждет костер, и я должна — должна — провести это время в молитве и приготовлении. — Она глянула на солнечные лучи, льющиеся сквозь отдушину в крыше, на безоблачное синее небо над ней. — Когда за мной придут, я… я буду бояться, но я не могу показать им страх. Ни Грину, ни Пейну… и особенно Бидвеллу. Я не могу позволить себе заплакать, закричать или забиться в судорогах. Я не хочу, чтобы они потом у Ван-Ганди хвастались, как меня сломали. Будут пить, хохотать и вспоминать, как я просила пощады под конец. Если есть Бог в Небесах, он запечатает мне уста в то утро. Пусть они посадили меня в клетку и оголили, измазали грязью и назвали ведьмой… но в визжащее животное им меня не превратить. Даже на костре. — Глаза ее снова встретили взгляд Мэтью. — У меня есть одно желание. Можете вы его исполнить?
— Если это возможно.
— Это возможно. Я хочу, чтобы вы ушли отсюда и не возвращались.
Мэтью не знал, чего ожидать, но эта просьба была такой же болезненной — и внезапной, — как пощечина.
Рэйчел смотрела на него пристально. Когда он не смог ответить, она сказала:
— Это не просто желание, это требование. Я хочу, чтобы этот город вы оставили позади. Как я уже сказала: живите дальше. — И все еще он не мог собрать мысли для ответа. Рэйчел приблизилась еще на два шага и коснулась его руки, сжимавшей прут решетки. — Спасибо, что вы верили в меня. — Ее лицо было совсем рядом. — Спасибо, что слушали. Но все кончено. Пожалуйста, поймите это — и примите.
Мэтью обрел голос, хотя и почти неслышный.
— Как я смогу жить дальше, зная, что была совершена такая несправедливость?
Она едва заметно и криво улыбнулась ему.
— Несправедливости совершаются каждый день. Такова жизнь. Если вы до сих пор не знаете этого, то вы куда хуже понимаете этот мир, чем я думала. — Она вздохнула, и ее рука упала с его руки. — Уходите, Мэтью. Вы сделали все, что могли.
— Нет, еще не сделал.
— Сделали. Если вам нужно, чтобы я освободила вас от ваших воображаемых обязательств по отношению ко мне… то вот. — Рэйчел махнула рукой перед его лицом. — Вы свободны.
— Я не могу просто так уйти, — сказал он.
— У вас нет выбора. — Она снова подняла на него глаза. — Идите, идите. Оставьте меня одну.
Она повернулась и пошла к своей скамье.
— Я не сдамся, — сказал Мэтью. — Пусть сдались вы… но я клянусь, что не сдамся.
Рэйчел села и наклонилась над ведром с водой. Сложив ладонь чашечкой, она поднесла воду ко рту.
— Не сдамся, — повторил он. — Слышите?
Она надвинула капюшон на голову, снова закрыв лицо, и ушла в собственное одиночество.
Мэтью понял, что может стоять здесь сколько хочет, но Рэйчел удалилась в убежище, где только для нее есть место. Он подозревал, что это место воспоминаний — быть может, воспоминаний о лучших временах, — которые не дали ей сойти с ума в долгие часы заключения. Он еще понял с уколом душевной боли, что его общество более не приветствуется. Она не хотела, чтобы ее отвлекали от внутреннего диалога со Смертью.
Действительно, надо было уходить. И все же он задержался, глядя на ее неподвижный силуэт. Может быть, он надеялся, что она еще что-то скажет, но она молчала. Мэтью чуть постоял и повернул к двери. Ни движения, ни звука от Рэйчел. Он попытался снова заговорить, но не знал, что можно сказать. «Прощайте» — единственное вроде бы подходящее слово, но очень не хотелось его произносить. Мэтью вышел под жестокое солнце.
Вскоре до его ноздрей донесся запах обугленного дерева, и он остановился возле почерневших развалин. Вряд ли что-то осталось в них такое, что наводило бы на мысль, будто здесь когда-то была школа. Все четыре стены рухнули, крыша провалилась. Он подумал, не найдется ли среди углей проволочная рукоять от остатков ведра.
Мэтью чуть не рассказал Рэйчел о своих находках прошедшей ночи, но решил не сообщать по той же причине, по которой не стал говорить Бидвеллу: в данный момент секрет лучше всего держать под замком в собственном подвале. Ему нужен был ответ на вопрос, зачем Уинстон тайно привозит греческий огонь из Чарльз-Тауна и с его помощью предает сожжению мечты Бидвелла. И еще ему нужны были от Уинстона подробности — если тот сможет их сообщить — о так называемом землемере, который приезжал в Фаунт-Роял. Поэтому задание сегодняшнего утра было ясным: найти Эдуарда Уинстона.
У первого же встречного — фермера с трубкой, который нес корзину желтого зерна, — он спросил, где находится дом Уинстона, и получил ответ, что это обиталище находится на улице Гармонии — рукой подать до кладбища. Мэтью быстрым шагом припустил к этой цели.
Действительно, дом находился в нескольких шагах от первого ряда могильных табличек. Мэтью отметил, что ставни закрыты, из чего следовало, что Уинстона дома быть не должно. Жилье никак нельзя было назвать просторным, и вряд ли в нем было больше двух или трех комнат. Дом был когда-то выбелен, но со временем известка облезла, оставив клочковатые стены. Мэтью пришло в голову, что этот дом в отличие от особняка Бидвелла и некоторых крепких еще фермерских домов своей запущенностью напоминает хижины невольничьего квартала. Он продолжал идти по дорожке, состоявшей из утоптанного песка и дробленых ракушек, и, дойдя до двери, громко постучал.
