Аз Бога Ведаю! - Алексеев Сергей Трофимович (читать хорошую книгу .TXT) 📗
– Как же не строят? Эвон дворцы да терема, упадка и не зрю!
– Се верно, Русь процветает! Куда ни глянь – богатство, роскошь, но без труда.
– А что же делают?
– Известно что: торгуют и деньги в рост дают!
– Но кто же трудится?
– Рабы работают. Их ныне много. В Почайне рынок, коль надобно – купи. Недорого берут, за мужа просят четверть гривны, а за жену – шелягу. А отрока и вовсе можно взять задаром. И делай с ними что пожелаешь! Ведь се не люди, а рабочий скот, хоть и имеют человечий облик. Захочешь, отпусти на волю, нет – убей или сведи на бойню...
– Невиданное дело...
– Да уж не бывало! Хазары говорят, весь просвещенный мир живет подобным образом, а Русь отстала, и нравы дикие. И след нам наверстать...
– Зря, говоришь, гнездо я разорил?
– Ежели ты Святослав, то зря. – Холоп смелел. – Мы раньше их и не видали, слыхали токмо. А ныне же кругом хазары: на торжище, в лавчонках, и на твоем дворе, вместо боярской думы. И княжич ныне вовсе и не княжич, а каганом зовется. И Лют при нем, суть каган-бек... Беда в Руси опять.
Князь наклонился, отнял палицу.
– И сего довольно, покуда нет меча... Ворота теремные на запоре, и стражники на стук – все кто, да кто...
– Се я пришел! Ваш князь! А имя – Святослав! Там шепот, спор – не припомнят: то ль сгинул много лет назад, то ль вовсе не было. Кричат в ответ:
– Ступай-ка прочь! Изыди, проходимец! Не то покличем каган-бека!
Взбугал тут князь, ровно медведь на пике, но сжал себя в кулак и молвил:
– Се странники пришли. И заплутали малость. Не ведаем, то ли в Руси, то ли в Хазарии.
– В Руси! А город сей – суть Киев! – отвечали.
– Так позовите княжича, по имени Владимир! Ему послание везем, от батюшки его, от Святослава!
И снова шепот за стеной...
– Не может выйти каган! В сей час он в гриднице и там совет, кагал заседает. А батюшка его давно уж сгинул!
– Мы долго странствовали, в дороге задержались, – сквозь зубы сказал князь. – Прими послание, не то уйдем! Вот даст вам каган!
– А что скрипишь зубами? – посовещавшись, спросили из-за врат.
– Глисты замучили...
– А-а... Ну, суй сюда, вот в эту щель!
– Да не пролезет, узко! Послание с дарами, тяжелый вьюк.
Едва ворота отчинились, как Святослав одним ударом их отворил во всю ширь, сбивая наземь стражников, а воины и вкупе с ними Свенальд довершили дело, привратников скрутили и память вышибли. После чего вдоль стен пробрались к красному крыльцу, где, опершись на алебарду, дремал тиун, связали и его – путь в терем был открыт.
А гридница полна! Да токмо не бояре, не вельможи и не князья удельные пируют за столом – кагал сидит и на престоле, ножками болтая, младший княжич именем Владимир, рабыни сын.
Лют за его спиною...
И вмиг перемешалось все! Головы и кубки летели на пол в одночасье, пивные бочки и тела ложились рядом, вино и кровь плескалось вкупе, сливаясь в лужу, и не понять было, чей визг полощется под сводом – людской ли, поросячий.
Одно доподлинно известно: свининки не едали в каганате...
Князь палицу занес над сыном, Свенальд над Лютом меч: еще мгновение, и все бы кончилось, но голос материнский был:
– Оставь мне сына!
Будто с небес сошел, поелику ни в гриднице, ни подле в тот час Малуши не было. И никакой жены... Владимир на колена пал:
– Помилуй, батюшка! Не виноват я, се Лют Свенальдич! Се он наустил! Про таинства, про богоносность... И бабка! Вдвоем насели! Я мал еще и не разумен! Мне чудилось, забава – игры в каганат, суть бальство детское...
– Всего-то я – кормилец! – винился Лют перед своим отцом. – Назначенный княгиней! Се он потеху учинил – в Хазарию играть. Что скажет княжич, исполняю, а кто посмеет супротив воли его бабки пойти? Быть может, ты, отец? Иль ты, Великий князь?..
– Не убивай его, – вдруг попросили братья. – Он хоть и сын рабыни, но по законам нашим полноправный брат. Пускай живет.
– В Хазарию играл. – Князь опустил булаву. – Ну а девиц имал насильно тоже забавы для?
Княжич поник и глянул исподлобья.
– Я в тебя играл... Ведь ты же брал наложниц, когда детиной был? Все помнят, на улицах хватал...
– Ну коль сыновней крови жаждешь – убей! – Лют пред отцом склонился. – Князьям, кому служил, ты головы срубал. Сруби и мне, пожертвуй сыном, как Исаак. Ты же теперь за веру служишь...
Переступая через мертвых, князь гридницу покинул и вывел свиту за собой. На княжий двор несмелым, робким шагом тянулись киевляне: напереди кто худородней, за ними родовитей, а в задних вереницах – вельможи и бояре. Но как один вдруг заломали шапки, увидя князя, и повалились на колена.
Едва лишь не отпрянул князь – невиданное дело, чтоб невиновны были и в ногах валялись!
Остановился, проговорил с тоскою:
– Вначале града не узнал, теперь и вас... Что с вами стало, люди?
Молчали киевляне, уткнувшись головами в землю. Лишь худородные косились недоверчиво и выпрямляли спины.
– Я князь вам, старший брат – не каган, а вы не рабы мои. Так отчего же пали ниц? Эй вы, спесивые бояре! Что же метете бородами землю? Не впереди стоите, третесь сзади? Эй, думные вельможи! Как же оставили палаты, где ваши деды заседали? Почто хазар впустили?.. Отчего ж молчите? Стыд гложет вас иль страх?
Двор безмолвствовал, передние вставали, мяли шапки...
Кручиною объялся Святослав.
– Как скоро рабский дух впитался в вашу плоть, как скоро научились вы гнуть спины... Мне след бы вас кнутом, коли утратили достоинство и волю, да поркою исправишь лишь холопа. Не бойтесь, сечь не стану. Не выбьешь плетью рабство, напротив, загонишь его вглубь. К сему же вы бояре, мужи бо ярые. А выпори, и вылетит как персть вся ваша ярость. Иначе поступлю. В сей час ступайте по домам и от скверны избавляйтесь сами.
– Как же избавиться? – спросили худородные с оглядкой. – Что посоветуешь нам, княже?
– Верните волю рабам своим – себе достоинство вернете. А состояние, добытое без трудных дел, ко мне во двор снесете.
Высокородные молчали: то ли на ус мотали, то ль смуту замышляли, но недосуг было учить сивобородых. Вскочив в седло, князь поскакал к Почайне, а там уж слышали, что Святослав вернулся, хотя купцы сведомые, суть рохданиты, твердили: мол, не вернется более, ему отмерен срок. Де-мол, не знает светоносный своей судьбы: как только падет Хазария и змея, хвост отпустив, прочь уползет, в тот час и сгинет князь, по воле Рода принесенный в жертву своей дружиной.
Так толковали мудрецы, что знали законы народов Ара как свои законы и злато собирали, дабы на холме, где терем великокняжеский, построить крепость с башней и увенчать ее звездой – заместо той, разрушенной в Саркеле. Купцы хазарские благодарили бога и давали, при этом повторяя:
– Великое да уместится в малом, а малое в великом!
И уже скупали рабов, кои владели ремеслом каменотесов и зодчих.
Но Святослав явился, презревши все законы и толкования.
В Почайне сразу закричали – се самозванец! Иные же, кто верил, дары богатые собрали: рабынь – суть красных дев, коней арапских, оружье многоценное, доспехи и вина заморские – все, кроме злата, поелику мир ведал, как князь попрал Тельца. Сложив сей дар в телеги, а к ним привязав живой товар, купцы намерились было отправиться на княжий двор, но Святослав вдруг с неба пал, как сокол.
Тут сотворилось то, что даже Рурик не чинил, когда пришел очистить от скверны Киев. Лишь гузы дикие искусны были так в сем ремесле. Работорговцев, а с ними прочих гостей, в Днепре топили по сто раз, повязав за выи, на мачты вешали вниз головою, а судна поджигали, заковывали в цепи и калили их, покуда не отгорали головы и руки. И многие молились, чтобы Господь послал смерть легкую, к примеру, быть порванными конями.
Иных же отпускали, чтоб наказали всему миру: в Руси рабами боле не торгуют...
А Святослав на все токмо взирал, удерживая сыновей подле себя; вершил расплату бывший раб Свенальд, невольников собрав со всей Почайни. Когда все было кончено, когда рабы расправились с последним гостем и, пьяные от воли и кровавых дел, уж рыскали безумными глазами по стенам Киева, князь подозвал Свенальда и указал перстом:
