Голос ночной птицы - Маккаммон Роберт Рик (читать книги онлайн TXT) 📗
— Дочь своей матери, — буркнул про себя Стюарт, снова опуская губы к бокалу.
— Но каков был бы наш мир, если бы в нем не было перфекционистов? — обратилась Лукреция к Мэтью, решив игнорировать комментарий мужа. — Я вам так скажу: это был бы прах, тлен и неразбериха. Вы согласны, мистер Корбетт?
— Уверен, что это было бы катастрофой, — ответил Мэтью, и этого было достаточно, чтобы в глазах женщины засветился религиозный экстаз.
Широким жестом она показала в сторону стола.
— Поскольку Шериз с минуты на минуту выйдет, приступим к ужину, — объявила Лукреция Воган. — Мистер Корбетт, не сядете ли там, где оловянная тарелка?
Действительно, на столе имелась оловянная тарелка, одна из немногих, которые Мэтью видел в своей жизни. Остальные тарелки были обычные, деревянные, и это дало Мэтью понять, какое значение придают Воганы его визиту. И действительно, у него было чувство, будто с ним обращаются как с царственной особой. Он сел в указанное кресло, слева от него расположился Стюарт. Лукреция быстро надела передник и стала перекладывать кушанья в белые глиняные миски. Вскоре миски были расставлены по столу, а в них находились зеленая фасоль с салом, куриное жаркое с вареной картошкой и беконом, кукурузные лепешки, запеченные в сливках, и тушеные томаты. Если еще учесть свежий каравай хлеба с зернышками фенхеля, пир был воистину королевский. Бокал Мэтью был наполнен вином, а потом Лукреция сняла передник и села во главе стола лицом к гостю — на том месте, где по всем правилам домоводства и брака должен был бы сидеть ее муж.
— Я произнесу слово благодарности, — сказала Лукреция, что было еще одним афронтом по отношению к мужу.
Мэтью закрыл глаза и склонил голову. Женщина произнесла благодарственную молитву, в которой упоминалось имя Мэтью и выражалась надежда, что погибшая душа Рэйчел Ховарт встретится с гневным Богом, стоящим наготове, чтобы снести ее призрачную голову с плеч, когда завершится ее сожжение на костре. Произнесено было жаркое «Аминь!», и Мэтью, открыв глаза, увидел стоящую возле него Шериз Воган.
— А вот и наша красавица дочь! — воскликнула Лукреция Воган. — Шериз, займи свое место.
Девушка, одетая в белое полотняное платье с кружевными лифом и рукавами, так и осталась стоять, где стояла, и глядеть на Мэтью сверху вниз. Действительно привлекательная была девушка, лет шестнадцати-семнадцати, и волны белокурых волос держались в прическе с помощью ряда деревянных гребней. Мэтью подумал, что девушка должна быть очень похожа на свою мать в этом возрасте, хотя подбородок у нее был длиннее и квадратнее, а глаза почти такие же светло-синие, как у отца. Но в этих глазах водянистой конституции никак не просматривалось. В них читался высокомерный холод, от которого Мэтью тут же опустил взгляд, чтобы не задрожать, как от дуновения декабрьского ветра в этот майский вечер.
— Шериз? — повторила Лукреция ласково, но твердо. — Займи. Свое. Место. Будь. Добра.
Девушка села — медленно, по своей воле — справа от Мэтью. И, не теряя времени, положила себе на тарелку куриного жаркого.
— Ты даже не поздороваешься с мистером Корбеттом?
— Здравствуйте, — сказала девушка, отправляя первый кусок в прелестный ротик.
— Шериз помогала мне готовить жаркое, — сказала Лукреция. — Ей так хотелось, чтобы вам понравилось.
— Уверен, что оно превосходно, — ответил Мэтью. Положив себе на тарелку жаркого, он убедился, что оно на вкус так же хорошо, как на вид. Потом оторвал себе ломоть хлеба и обмакнул в густую вкусную подливку.
— Мистер Корбетт — потрясающе интересный молодой человек. — Это было обращено к Шериз, хотя смотрела Лукреция на него. — Он не только утонченный джентльмен и ученик судьи из Чарльз-Тауна, он еще и отбил банду воров и убийц, напавшую на магистрата. Вооруженный только рапирой, если я правильно помню?
Мэтью с благодарностью принял порцию тушеных томатов, ощущая взгляд направленных на него трех пар глаз. Самый подходящий был момент объяснить, что «банда» состояла из хулигана, старой карги и сумасшедшего пьяницы… но произнеслись совсем другие слова:
— Нет… у меня… даже рапиры не было. Не передадите мне лепешек, если не трудно?
— Бог мой, вот это да! — На Стюарта слова Мэтью произвели глубокое впечатление. — У вас вообще не было оружия?
— Я… гм… я сумел пустить в дело сапог. Нет, жаркое просто восхитительно! Этот рецепт надо сообщить кухарке мистера Бидвелла!
— Ну, наша Шериз сама прекрасно готовит, — заверила его Лукреция. — Я ее сейчас учу секретам выпечки хороших пирогов. Что весьма непросто, должна сказать.
— Не сомневаюсь. — Мэтью улыбнулся девушке, но она даже глазом не моргнула. Продолжала себе есть и смотреть прямо перед собой вообще без всякого выражения — кроме, быть может, безбрежной скуки.
— А теперь… расскажите про тот сундук с кладом золотых монет, который вы нашли. — Лукреция благовоспитанным жестом положила на тарелку ложку и нож. — Вы его отослали в Чарльз-Таун?
Здесь он уже должен был провести черту.
— Боюсь, что никакого сундука не было. Была одна монета.
— Да-да… конечно. Только одна монета. Я вижу, вы искусный хранитель секретов. Тогда что вы могли бы нам рассказать о ведьме? Она как, воет и рыдает, чуя костер?
Кусок жаркого, который Мэтью собирался проглотить, вдруг превратился в горле в колючий ком.
— Миссис Воган, — произнес он как можно вежливее, — если вы не против… я бы предпочел не говорить о Рэйчел Ховарт.
И тут вдруг Шериз посмотрела на него и усмехнулась, сверкая светлыми глазами.
— А вот эта тема мне интересна! — Голос ее был приятно-мелодичен, но в нем слышалась острая нотка злости. — Вы уж нам расскажите о ведьме, сэр! Это правда, что она срет жабами?
— Шериз! — прошипела Лукреция, скрипя зубами и закатывая глаза. Тут же ее внешность изменилась быстрее, чем меняет цвет хамелеон. Улыбка вернулась, хотя несколько увечная, и Лукреция посмотрела на Мэтью через стол. — У нашей дочери… простецкое чувство юмора, мистер Корбетт. Знаете, говорят, что у самых утонченных и изящных дам бывает такой простецкий юмор. В наши странные времена не приходится быть слишком уж чопорным, то есть твердым и жестким, не правда ли?
— Твердым и жестким, — повторила девушка, отправляя в рот помидор, и булькнула двусмысленным смешком.
Лукреция продолжала есть, но по щекам ее расползались красные пятна. Стюарт допил бокал и потянулся за графином.
Какое-то время все молчали. В этот момент Мэтью услышал какой-то жужжащий звук, но не мог определить, откуда он.
— Могу сказать, просто для сведения, — начал он, чтобы разбить ледяное молчание, — что я еще не ученик юриста. Я пока что просто клерк магистрата, не больше.
— Но ведь вы скоро будете учеником юриста? — спросила Лукреция, снова начиная сиять. — Вы молоды, у вас острый ум и желание служить. Почему бы вам не выбрать профессию юриста?
— Я… быть может, когда-нибудь я так и сделаю. Но мне еще нужно набраться образования и опыта.
— О, скромная душа! — провозгласила Лукреция так, будто нашла сам Святой Грааль. — Ты слышишь, Шериз? Этот молодой человек стоит на краю такой власти и богатства, и он скромен!
— Когда стоишь на краю, — сказал он, — есть опасность упасть с очень большой высоты.
— И к тому же остроумен! — Лукреция готова была умереть от экстаза. — Ты же знаешь, Шериз, как чарует тебя остроумие!
Шериз снова взглянула в глаза Мэтью.
— Я желаю больше узнать о ведьме. Я слыхала рассказы, что она брала в рот хрен козла и сосала его.
— Кхм!
Струйка вина потекла изо рта Стюарта, измазав серый пиджак. Он побледнел, а его жена побагровела.
Лукреция была готова снова зашипеть или завизжать, но прежде того Мэтью посмотрел на девушку так же в упор и ответил спокойно:
— Вы слышали ложь, и тот, кто вам это сказал, не просто лжец, а клеветник, которому надо рот вымыть мылом.
— Это мне сказал Билли Рид. Мне найти его завтра и сказать, что вы собираетесь мыть ему рот мылом?
