Secretum - Мональди Рита (читать книги онлайн .TXT) 📗
И что же это за любовь между двумя людьми преклонного возраста, к тому же не видевших друг друга сорок лет? В ответ мне на ум пришла фраза, которую я прочитал в одном из писем Атто, адресованных Марии:
«Сильвио был высокомерен, да, но он уважает богов, а Вашим Купидоном он был однажды побежден, С тех пор он преклоняется перед Вами и называет Вас своей.
Хотя Вы никогда не принадлежали ему».
Любовь к воспоминаниям и упущенным возможностям, любовь короля к Манчини.
А я-то думал, что Атто ссылается здесь на свое несчастное положение кастрата! Нет, Атто намекал на сохраненную непорочность той любви. А также на то, насколько она до сих пор свежа в душе старого короля.
Затем я подумал о тех оборотах в письмах Марии, где она напрямую обращалась к Сильвио, и только сейчас понял весь смысл напоминаний и упреков: она просто заимствовала их из «Верного пастуха»:
«Эх, Сильвио, Сильвио! Как же тебя возвысило Небо, так рано улыбнулось счастье?
Но берегись! Тот, кто раньше времени хочет быть слишком умным, не получит в награду ничего, кроме полного неведения».
Эти слова показались мне тогда абсолютно несправедливыми, но в То время я считал их адресованными аббату Мелани, теперь же мне постепенно открывался их смысл. Его величество короля в очень юном возрасте «возвысило Небо», то есть он взошел на трон. Кто получает власть слишком рано, тот «не получит в награду ничего, кроме полного неведения», то есть будет всю свою жизнь пребывать в глупом зазнайстве. А значит, и в том, что касалось Испанского наследства Мария призывала Людовика XIV вести себя разумно. И получается, что Манчини обвиняла короля в самонадеянности, в том, что он ответствен за такой образ жизни и правление, за цепочку несчастий, которые произошли с друзьями Франции в Испании?
«Сильвио, Сильвио, ты, ничего не ведающий мальчик, думаешь, этот случай произошел с тобой сегодня просто так? О, ты не прав. Такие удивительные и неслыханные вещи происходят с человеком не без воли Божьей: разве ты не видишь, что само Небо испытывает отвращение к твоему высокомерному и невыносимому презрению к мирской любви и ко всем душевным волнениям и страстям? Высокие боги не желают, чтобы на земле были равные им, им не нравится когда человек не хочет правильно употребить дарованный ему талант – любить и испытывать страсти».
Очень скоро сложилась ясная картина. С известным нам мастерством мадам коннетабль писала об Атто, когда говорила о Лидио, через аббата она отправляла послания и ответы. Кроме того, она называла Атто именем Сильвио, на самом деле обращаясь к королю. Она использовала двух адресатов, чтобы запутать нежелательных читателей и таким образом защитить себя от возможного шпионажа. Со мной этот искусный прием вполне удался. Я никогда не обнаружил бы правды, не укажи мне сначала Альбикастро, а затем и сам «Корабль» дороги, ведущей к Лидио. «Летучий голландец со своим кораблем призраков», кажется, так их назвал Мелани.
«Как верно подмечено», – подумал я, задумчиво рассматривая книгу «Верный пастух». Все эти озарения подарил мне именно «Корабль». Вначале Альбикастро, эксцентричный гость виллы, в своей неподражаемой прозорливости сравнил Креза с королем Франции. Именно поэтому Атто вздрогнул и круто повернулся на каблуках, но ничего не стал отвечать голландскому музыканту – на аббата тоже произвело впечатление это загадочное предсказание. Вдобавок ко всему труд Геродота, а затем и книга кавальера Баттисты Гварини помогли мне уяснить: таинственная вилла Бенедетти в который раз выдержала испытание на проверку ее волшебных свойств.
Однако я должен был посмеяться над собой: ведь намного вероятнее, что ее владелец, покойный ныне Эльпидио Бенедетти, будучи римским агентом, просто-напросто собирал на вилле книги, картины, предметы искусства и тому подобное, стремясь придерживаться французской моды.
Одно неоспоримо: целью будущей встречи Атто и Марии были не конклав и Испанское наследство, а любовь. Хотя политические интриги и играли при этом некоторую роль, но они не были главными в их переписке. Они служили лишь прикрытием и могли вызвать интерес только у тех, кто привык к ним, – не более того.
Поэтому Атто не случайно основной темой наших разговор во время прогулок на «Корабле» сделал разбитую королевскую любовь, рассказывая мне о старых историях. Для него они всееще были живы, и можно было даже подумать, будто блуждавшие на «Корабле» призраки – не что иное, как душевное излучение давно возникшей страсти между мадам коннетабль и теперь уже пожилым королем. Несмотря на расстояние, чувство все еще горело сильным пламенем.
Это, вероятно, и было настоящей причиной присутствия аббата Мелани на вилле Спада в праздничные дни: он и мадам, получив приглашение на свадьбу, воспользовались им, чтобы встретиться. И совсем не из-за конклава или Испанского наследства!
Однако прибытие Марии откладывалось. Она пропустила также день венчальной церемонии. Что же ее задерживает? Может, действительно продолжительный жар, как она утверждала в своих письмах. «Или же, – решил я пофантазировать, – естественная чопорность в делах любви, которая побуждала ее заставлять «ждать с нетерпением», как будто Атто сам был ее старым любовником, а не просто посланником».
Я услышал шаги Мелани. Он проснулся и подошел к лестнице, чтобы посмотреть, куда же я запропастился.
Я снова посмотрел на книгу «Верный пастух». Она действительно очень маленькая. Так что взять ее с собой, положив в карман незаметно от аббата, не составляло труда. А потом я верну ее. Сейчас она была нужна мне: ведь я хотел еще раз прочитать теперь письма Марии.
– Наконец-то! Позволь узнать, что ты там делаешь? – закричал он, увидев меня сидящим наверху лестницы.
– Вы заснули, и я решил дать вам немного отдохнуть.
– Не надо было, ведь без твоей помощи мне почти ничего не удалось сделать, – ответил Атто, пытаясь скрыть смущение.
Это была, так сказать, изящная форма признания в том, что он задремал, как только я оставил его одного.
– Давай закончим с этими беспорядочными поисками, – снова начал аббат. – Я хочу исследовать «Корабль» по порядку, от чердака до подвала, чаша должна быть где-то здесь. Третий этаж мы прочесали очень тщательно. Давай начнем с первого этажа, а затем поднимемся на второй, а потом и на четвертый – этаж прислуги. Пока он спускался впереди меня по винтовой лестнице на первый этаж, я глядел на его сутулую спину, для которой все эти годы не прошли бесследно, хотя аббат все так же горел желанием действий. Я был тронут его видом и подумал о том, какая трудная миссия ему предстоит. В этот раз Мелани удивил меня, обнаружив более благородные чувства и намерения, чем я ему приписывал. В прошлом, наоборот, его цели часто оказывались более низменными, чем я предполагал.
Переполненный эмоциями, я следовал за Атто по другим комнатам виллы в поисках подарков Капитор, но в первую очередь, конечно, чаши.
Мы осмотрели большой зал на первом этаже, полки, серванты, все выдвижные ящики. Все предметы (столовые приборы, бокалы, мебель) были на тех же местах, что и во время нашего первого посещения. И ни одного намека на чашу. Это был зал, где, как я знал, висело несколько портретов красивых, очаровательных благородных дам Франции (среди них портрет Марии, которым я восхищался еще во время предыдущего визита).
Вдруг, проверяя, нет ли чего под одним из диванов и невольно подняв облако пыли, я оказался прямо перед картиной, на которую раньше не обратил внимания.
– Мадам де Монтеспан, – сообщил Атто и подошел ближе к портрету женщины необычной, волнующей красоты. – В прошлом фаворитка короля Франции. Женщина, связь с которой продлилась десять лет и от которой родилось семеро детей, – почти вторая королева.
