Плач - Сэнсом К. Дж. (читать книги полностью без сокращений txt, fb2) 📗
— Думаю, вы не в себе. Пожалуйста, миссис, отдайте мне нож.
Я сделал полшага вперед и протянул руку. Женщина медленно поднесла нож себе к горлу.
— Нет! — закричал Николас с такой силой и страстью, что Изабель замерла с приставленным к шее лезвием, где под белой сморщенной кожей пульсировала артерия.
— Это не стоит того! — со страстью воскликнул мой ученик. — Что бы вы ни сделали, мадам, что бы ни сделали другие — это того не стоит!
Миссис Слэннинг какое-то время смотрела на него, а потом опустила нож, но продолжала держать его острием ко мне. Я поднял руку, чтобы защитить себя, боясь, что она набросится на нас. Изабель была худой стареющей женщиной, но отчаяние придает силы даже самым слабым. Однако она набросилась не на нас, а снова повернулась к стене и вонзила нож в свою любимую картину, стала кромсать ее длинными мощными ударами, так что отвалился целый кусок штукатурки у маленькой трещинки. Слэннинг кромсала и кромсала стену, издавая отчаянные звуки, а краска и штукатурка осыпались. Потом ее рука промахнулась, лезвие полоснуло по другой ее руке, и сквозь ткань платья хлынула кровь. Изабель вздрогнула от неожиданной боли и выронила нож, а потом, схватившись за руку, кучей рухнула на пол и заплакала. Она лежала, отчаянно рыдая с чувством скорби и пожизненной вины.
Овертон быстро шагнул вперед, подобрал нож и передал его за дверь Воуэллу. Старый слуга в ужасе посмотрел на Изабель и снова отступил в прихожую. Картина уже покрылась бесчисленными царапинами и белыми пятнами, где отвалившаяся штукатурка обнажила обрешетку. На пол скользнула струйка гипсовой пыли. Я заметил, что образ, на который Изабель напала с такой злостью, был лицом ее матери.
Я посмотрел на Николаса; побледнев и тяжело дыша, тот опустился на колени рядом с женщиной.
— Миссис Слэннинг. — Я легонько коснулся ее плеча.
Она отшатнулась от меня и съежилась, словно пытаясь вдавить себя в пол, по-прежнему зажимая рану на руке.
— Миссис Слэннинг, — мягко повторил я, — вы порезались, вам нужно перевязать руку.
Рыдания прекратились, и женщина повернулась, чтобы посмотреть на рану. Ее лицо ничего не выражало, а волосы растрепались. Она выглядела совершенно жалкой. Подняв глаза, она встретила мой взгляд, но тут же содрогнулась и отвернулась.
— Не смотрите на меня, пожалуйста, — проговорила Изабель умоляющим шепотом. — Сейчас никто не должен на меня смотреть. — Она прерывисто вдохнула. — Он был ни в чем не виноват, наш отчим, добрый человек. Но мы не видели этого, Эдвард и я, пока не стало слишком поздно. Наша мать была жестока: она оставила нам завещание, чтобы мы поссорились, теперь я понимаю. Потому что мы оба, я и Эдвард, так любили эту картину. Мать не хотела, чтобы мы навещали ее, но я иногда приходила, чтобы посмотреть на картину. Чтобы снова увидеть нашего отца.
Я посмотрел на пустое кресло их матери, повернутое к тому, что осталось от фрески. На сиденье все еще лежало рукоделие.
— Он умер так внезапно, наш отец. Почему он покинул нас? Почему? — Миссис Слэннинг снова заплакала, как потерявшийся ребенок. — Ох, Эдвард! Это я толкнула его на тот отвратительный поступок. Все эти годы я могла признаться; старая вера говорит, что если раскаяться и признаться в грехах, то можно получить прощение. Его вера не позволяла даже этого. Однако я… — Ее голос упал до шепота: — Мое черствое сердце не позволяло мне признаться. Но мы оба сделали это, оба!
Я подскочил от громкого стука в дверь. Послышался голос Воуэлла и еще чей-то, а потом в комнату быстро вошел Винсент Дирик. За спиной у него театрально развевалась мантия, а на его худом ястребином лице застыло выражение ярости. Он взглянул на нас с Николасом и на рыдающую на полу Изабель, а увидев изуродованную картину, разинул рот.
— Шардлейк! — охнул он. — Что вы сделали? Почему моя клиентка в таком состоянии?
Я медленно поднялся — мои колени хрустнули, а спина запротестовала в муке. Изабель смотрела на Дирика таким же недоумевающим потусторонним взглядом, как смотрел Эдвард в Тауэре, как будто не понимала, кто перед ней.
— Спросите ее, — с тягостным чувством ответил я.
Винсент снова уставился на картину. Возможно, он увидел, как перспектива его бесконечных гонораров осыпается вместе с гипсовой пылью, все еще сыплющейся из щелей.
— Кто это сделал? — спросил он.
— Боюсь, что Изабель.
— Христовы раны! — Дирик посмотрел на свою клиентку. Миссис Слэннинг опять съежилась, не зная, куда девать глаза от стыда. — Посмотрите на ее состояние. — Он ткнул в меня пальцем. — Я не могу нести ответственности за то, что она сделала! Это она настояла, чтобы послать свою жалобу в Тайный совет. Я пытался отговорить ее!
— Я знаю. И поскольку Изабель — ваша клиентка и вы должны держать сведения о ней в тайне, могу сказать, что они с братом полвека назад сговорились, чтобы убить своего отчима. Эдвард покончил с собой, и Изабель могла совершить то же, если б мы не подоспели вовремя. — Я снова взглянул на картину. — Это трагедия, Дирик. И она усугубилась запутанной тяжбой, как и задумала их мать. Наши с братом Коулсвином усилия найти путь к соглашению привели лишь к открытию этого ужаса, — печально добавил я.
Затем я устало направился к двери, а Винсент уставился на миссис Слэннинг.
— Погодите! — сказал он, обернувшись. — Вы не можете оставить меня одного с ней в таком состоянии…
— Воуэлл поможет вам перевязать ее рану. И потом, если вы примете мой честный совет, вам следует послать за ее священником. Позаботьтесь, чтобы пришел именно он, так как она придерживается старой религии и это для нее важно. Не знаю, может быть, ему удастся помочь ей. — Я повернулся к Николасу. Он рассматривал лицо отца Изабель, который по-прежнему смотрел с остатков картины с благодушным, уверенным, аристократическим видом. — Пойдем, Ник.
Мы оставили Дирика и старого Патрика и вышли на улицу.
Там под августовским солнцем я сказал своему ученику:
— Ты спас ее.
— У нее был добрый, любящий отец, и все же она дошла до такого, — тихо ответил Овертон, и я с гнетущим чувством понял, что письмо от родителей вызвало мысли о самоубийстве и у него. Но он отверг эти мысли и поэтому с такой страстью отнесся к Изабель.
— Что с нею будет? — спросил юноша.
— Не знаю.
— Наверное, для этой бедной женщины уже поздно. — Николас глубоко вздохнул и пристально посмотрел на меня своими зелеными глазами — твердо и серьезно: — Но не для меня.
На следующий день я стоял перед площадью у церкви Святого Михаила, выходившей к открытому пространству у западного конца Чипсайда. Вдоль всего Чипсайда, по которому вскоре должен был проехать адмирал д’Аннебо, выстроились люди. Мэр Боуз, которого я видел в последний раз на сожжении Анны Эскью, стоял в одиночестве на небольшом возвышении. Я дожидался, стоя рядом с олдерменами и другими видными гражданами Лондона, у каждого из которых была золотая цепь. Как и во время казни, на временно сооруженной кафедре стоял одетый в белое священник, но на этот раз он был здесь, чтобы произнести по-французски приветствие адмиралу. Стоял гул голосов, а в акведуке рядом с церковью журчала вода.
Утром адмирал поднялся по реке от Гринвича до Тауэра в сопровождении своих галер. Накануне вечером я взял с собой Николаса, чтобы навестить Барака и Тамасин, и мы мирно провели вечер, играя в карты. Я не сказал им, что случилось с Изабель — Тамасин в ее состоянии лучше было не слышать этого, — а потом пошел домой и заснул поздно, поскольку мне мешали залпы из Тауэра в честь адмирала. Даже на Чансери-лейн от шума дребезжали окна. Из Тауэра адмирал д’Аннебо вместе с Уильямом Парром, графом Эссекским, братом королевы, в сопровождении прочих высоких лиц королевства должен будет проехать через город до церкви Святого Михаила.
Мартин помог мне нарядиться в мои лучшие одежды. Я надел золотую цепь, которую вечером велел ему начистить. Ни он, ни я не промолвили ни слова. Потом я отправился к церкви и, выйдя из дома, увидел Тимоти, с безутешным видом выглядывавшего из приоткрытой двери в конюшне. Мне следовало поговорить с ним о доносе Броккета, но пока что лорд Парр взял с меня клятву хранить это в тайне, и я только сурово взглянул на мальчика. Пожалуй, слишком сурово, но я все еще был сильно расстроен его поступком и событиями последних дней.
