Подземелье призраков Аккермана - Лобусова Ирина (книга жизни txt) 📗
— Знакомься, — Японец подвинул ей стул, — Жорж Белый. Мой новый ротный командир.
Таня кивнула, но улыбаться не стала. Ее отталкивало, с какой цепкостью этот новый ротный командир Японца шарил по ее лицу своими бегающими глазами, словно не смотрел, а снимал фотографический портрет. Тане было неприятно такое внимание, тем более, что она чувствовала — он изучает ее совсем не с добрыми намерениями.
Таня села. Японец подвинул к ней коробку с конфетами, но она не двинулась, никак не отреагировала. Вот уже несколько недель Таня жила словно в выматывающем, выпивающем по капле ее кровь полусне.
— Ничего не узнала? — спросил Японец.
— Нет, — отрицательно качнула головой она.
— У меня для тебя плохие новости, — лицо Мишки было грустным, — в ЧК его нет.
Сразу после убийства Антона Краснопёрова и исчезновения Володи Таня обратилась к Японцу и попросила отыскать след ее пропавшего жениха. Она подозревала одно из двух, и оба варианта были просто ужасны: либо Володю арестовали за убийство Краснопёрова, и он находится сейчас в застенках ЧК или в тюрьме на Люстдорфской дороге, либо устранили как случайного свидетеля убийства редактора, а труп спрятали так, что его до сих пор не могут найти. Но то, что не могли официальные власти — ЧК или народная милиция, было под силу людям Японца. Именно поэтому Таня сразу о нем вспомнила, и он обещал помочь.
Третий вариант, что Володя попросту от нее сбежал, перепугавшись свадьбы, как уже сбегал не раз до того, Таня не рассматривала. Этот вариант был настолько ужасен, что, если бы он соответствовал правде, она бы попросту не смогла после него жить. Впрочем, доверяя интуиции, которая редко ее подводила, Таня чувствовала, что Володя не поступил бы так никогда, что любовь его была искренней, и он бы никогда в жизни не смог ее предать. Кроме того, интуиция так же подсказывала ей, что Володя находится в беде, что с ним произошло что-то очень плохое, иначе он бы нашел способ, обязательно нашел способ дать знать о себе, послать любую весточку, чтобы не причинять ей такую сильную боль.
У Японца были большие связи в ЧК, и он пообещал узнать, не арестовали ли Володю за убийство Краснопёрова. И Таня возлагала на него очень большие надежды.
За эти несколько недель она вся извелась, перестала есть и спать и похудела так страшно, что Циля была вынуждена временно переехать к Тане, чтобы элементарно заставлять ее есть.
Состояние ее было ужасно. Все представало в черном свете, все бросало в пропасть чудовищного отчаяния. Ее душу полностью надломил этот страшный переход от счастья к беде, к отчаянию — от светлой надежды. Сердце ее было разбито, а душа кровоточила так сильно, что она уже не могла справиться своими силами. Тане не хотелось жить.
В первые дни Циля не спускала с нее глаз и ухаживала, как за ребенком. Но постепенно состояние Тани стало улучшаться, и Циля смогла вернуться домой. В разбитой душе Тани появились те ростки мужества и борьбы, которые всегда помогали ей выстоять в самых страшных и сложных ситуациях. Они заставляли ее бороться и выживать, когда, казалось, все было потеряно бесповоротно. И вот эти самые ростки дали удивительные всходы, и Таня приняла четкое решение: узнать правду, любым способом понять, что произошло с Володей, найти его, даже если правда будет ужасна. А когда Таня принимала решение, она выполняла его с твердостью.
Увидев, что к подруге возвращаются силы, Циля вздохнула с огромным облегчением. Она прекрасно ее знала, и по огонькам, которые зажглись в глазах Тани, поняла: она будет жить, она станет бороться. И ничто не свернет ее с этого пути — даже собственная смерть.
И вот теперь Таня сидела перед Японцем и чувствовала, как в ее душе снова появляется боль. Но, подавив отчаяние невероятным усилием воли, она заставила себя слушать внимательно.
— Его нет нигде — ни в ЧК, ни в тюрьме, — повторил Мишка, — нигде не было ни за какого шухера по твоему фраеру. Как в воду запрыгнул. И за убийство Краснопёрова арестованный не был.
— Но кто-то же был арестован? — нахмурилась Таня. — Ведь идет расследование...
— Нихто, — Японец развел руками, — нет за подозреваемых. Подозрения усе выкишнулись, никто и знать не хочет, кто убил, зачем... Пытались версию ограбления редакцию присобачить, так их за смех подняли! Ну шо за гембель можно взять за редакцию, или как? Фасон не сложился, язык за уши не натянули. И висит дело в воздухе, как собачий хвост.
— Я не понимаю... — Тане казалось все это странным. — Убит редактор крупной газеты. Почему это никто не расследует? Почему никто не арестован?
— Спишут на контрреволюцию, — неожиданно подал голос собеседник Японца — так, что Таня вздрогнула, — никто и не станет расследовать это убийство. Им нужно списать все это на происки контрреволюционеров, белых, чтобы оправдать в городе «красный террор». Вот увидите. Может, его вообще за это и убили.
Таня снова вздрогнула. В словах этого человека был смысл, но какой же циничный и жестокий! И тот, кто так плохо отзывается о большевиках, записан в полк Японца? Может, Мишка просто прячет его, как многих других? Но от чего?
Таня нахмурилась и переменила тему:
— А что насчет безымянных трупов в городе? Находили?
— Все опознаны, — Японец смотрел на нее грустно, — трупов до выше крыши, но без имени — нет. Все опознаны, все шухерные. А вот таких, которые ничейные, — ни одного не нашли.
— Что ты собираешься делать дальше? — спросила Таня больше из вежливости, так как не сильно рассчитывала теперь на его помощь.
— Искать дальше буду. А то как же? — пожал плечами Японец.
— Я не понимаю... — голос ее дрогнул, — но не мог же человек как воздух исчезнуть. Провалиться сквозь землю?
— Мог, — снова вставил реплику собеседник Японца, — теперь люди исчезают именно так.
— Но их же находят? — Таня не пыталась скрыть звучащую в ее голосе злость.
— Нет, никогда, — странный тип испытующе смотрел на Таню. — А вы действительно хотите его найти?
— Ладно тебе шухерить! — прикрикнул на него Японец. — Тоже мне фраер, уши выше крыши! За какие такие дела ты там знаешь! Человек не иголка, курям не скормишь! В любом разе правда вылезет наружу!
Собеседник Японца встал и, сделав Тане ручкой, совсем по-дореволюционному щелкнув каблуками, вышел в общий зал.
— Кто это такой? — спросила Таня. — До каких дел ты его держишь?
— А контрреволюционер, — усмехнулся Японец, — надо. Он до меня шпионом работает, стучит и на белых, и на красных. Я его прикрыл кое в чем, так теперь он за меня. Не думай за это.
Таня поняла, что у Японца есть какие-то тайные, темные дела, о которых он совершенно не хочет говорить. Быстро распрощавшись, она пошла в Володину редакцию.
Друг Сосновского, журналист с Госпитальной, был на месте. Таня попросила его собрать информацию об этом Жорже Белом, и на следующий же вечер, явившись на назначенную ею встречу, он принес то, что узнал.
— Жорж Белый — анархист и контрреволюционер, — начал журналист, — в апреле 1919 года, как только в Одессу вошли красные, организовал террористический отряд для борьбы против большевиков. Боевики этого отряда совершили ряд покушений на местных большевистских руководителей — в частности, неудачное покушение на Соколовскую. Когда в мае некоторые части одесского гарнизона пытались поднять восстание против большевиков, Белый был там. Ты знаешь, что восстание полностью подавили люди Японца? Мишка возненавидел восставших за то, что они симпатизировали Григорьеву, пытались вернуть его в город и призывали к еврейским погромам. Есть мнение, что именно Белый настучал Мишке на восставших и помог их раздавить. Это шпион. Если ты связана с ним по каким-то делам — будь осторожна! Ему нельзя верить. Новости есть?
Журналист спрашивал о Володе. Таня ответила, что новостей никаких, и поспешила поскорей распрощаться. Она боялась, что он снова заговорит о Володе, а она не смогла бы перенести долгий разговор.
И только по дороге к дому в Каретном переулке Таня внезапно вспомнила, где видела Жоржа Белого: на балу у губернатора, когда она изображала для Японца баронессу фон Грир. Он тоже там был, Таня видела его. Только там, на балу, на нем была французская офицерская форма...
