Imprimatur - Мональди Рита (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно txt) 📗

И наконец, в октябре 1665 года подставные лица Одескальки в Венеции направляют небольшую сумму компании Даниеля и Яна Батиста Ошпье. Первый – член городского совета и глава предприятия, торгующего с Левантом: коммерческие и финансовые легкие еретической и протестантской Голландии.

Значит, все верно, Дульчибени ничего не придумал: именно этих голландцев упомянул он в разговоре с поваренком. Совпадала и еще одна немаловажная деталь: чтобы не оставлять следов, подставные лица Чернецци и Реццонико пересылали деньги друзьям принца. Карло Одескальки порой отмечал в своих гроссбухах ту или иную операцию с деньгами, совершенную Чернецци и Реццонико, но деньги-то шли от него и принадлежали ему и его брату.

А после отыскались и следы финансирования работорговца Франческо Ферони: 24 000 экю за десятьлет, с 1661 по 1671 год. Интересно, что Одескальки получили взамен? Наверняка какие-то барыши, которыми и объясняется снисходительность братьев в отношении прихотей Ферони, в том числе его страсти к дочери Дульчибени.

Мало того, Одескальки одалживали деньги генуэзцам Грийо и Ломеллини, обладателям королевского подряда на торговлю рабами, полученного от испанской короны, друзей ферони. Эти документы также не были прочитаны никем из историков, потому как находятся не там, где следовало бы (Archivio di Stato di Roma, Fondo Odescalchi, XXIII A 1, с 216; см. также: XXXII E 3,8).

Я подвел итог, сколько посылалось в Голландию каждый год, и вышло следующее:

Эти деньги наверняка шли на ведение войн. И даты это подтверждают: в 1665 году, например, когда зарегистрирован пик поступлений, Голландия вступила в войну с Англией.

Мне было бы легче, если бы можно было сверить гроссбухи Карло Одескальки с коммерческой перепиской. Однако его письма с 1650 по 1680 год, в которых не могли не быть названы имена его голландских должников, канули в Лету: их нет ни в Государственном Архиве Рима, ни в архивах дворца Одескальки – двух местах, где только и могли они храниться.

Мне уже не раз приходилось сталкиваться с исчезновением тех или иных документов в своих изысканиях по этому делу. Людовик XIV содержал в Риме шпиона высокого ранга – кардинала Альдерано Чибо, близкого сотрудника Иннокентия XI. Чибо передал французам информацию чрезвычайной важности о том, что государственный секретарь Ватикана Лоренцо Казони находился в тайных сношениях с принцем Оранским.

Как бы то ни было, в конце XVIII века тома, содержащие переписку Казони и хранящиеся в Ватикане, стали заметно тоньше.

Выходит, рукопись, присланная мне моими давнишними друзьями, оказалась правдой вплоть до самых печальных и ставящих в тупик деталей. Вначале, помню, у меня еще была мысль: невозможно, чтобы Иннокентий XI и его родные относились к Клоридии как к вещи и отдали ее Ферони, таким образом упо-добясь самым что ни на есть грубым торговцам живым товаром!

Но ознакомившись с документами, я на многое стал смотреть иначе. В семье Одескальки, как и во многих других патрицианских родах, считалось вполне естественным держать рабов. Ливио Одескальки, племянник понтифика, имел, к примеру, Али, мальчика пятнадцати лет родом из Смирны. А сам блаженный пользовался услугами Селима, девятилетнего мальчика-мавра. Но и это еще не все.

В 1887 году выдающийся письмохранитель Джузеппе Бертолотти опубликовал в одном профессиональном журнале «Rivista di disciplina carceraria» («Журнал пенитенциарной дис-циплины») исследование о рабстве в папской области, из которого на читателей глянул совсем иной образ блаженного Иннокентия – непривычный, пугающий.

Все папы, вплоть до эпохи барокко и даже позже, держали рабов, либо приобретенных либо плененных во время военных кампаний, и использовали их на папских галерах либо в личных целях. Но письменные обязательства, под которыми стоит подпись Иннокентия, не в пример жестче. Особенное отвращение у автора исследования вызывают «договора работорговца, делающего деньги на человеческой плоти», также подписанные лично понтификом.

После долгих лет нечеловеческих усилий галерные невольники, более неспособные трудиться, просили вольную. Папа Одескальки даровал им свободу в обмен на те смехотворные сбережения, которые несчастные год за годом собирали по грошам. Салем Али из Александрии, пораженный болезнью глаз и признанный нетрудоспособным, заплатил 2000 экю папе за освобождение от цепей. Али Мустофа из Константинополя, купленный за 50 экю хозяевами мальтийских галер, страдающий «седалищной ломотой» и признанный негодным к гребле на галерах, уплатил в общественную казну Ватикана 300 экю. Махмут Абди де Токкадо, шестидесяти лет, из которых двадцать два проведены в рабстве, был вынужден заплатить 100 экю. Ибрагим Амюр из Константинополя купил свободу за 200 экю. Махмут Амюрат с Черного моря, шестидесяти пяти лет, хворый, смог заплатить лишь 80 экю.

Тем же, у кого не было сбережений, приходилось дожидаться, покуда за ними придет смерть и освободит их. А до тех пор их содержали в темницах, где их немощные тела с застарелыми ранами и страшными язвами поручали заботам лекарей.

Потрясенный этим открытием, я принялся искать документы, которые использовал Бертолотти для своего исследования и которые он назвал «легкодоступными». Ничего подобного.

Они хранились в Государственном Архиве Рима в папках с названием ActaDiversorum [208], вместе с бумагами камерлинга и апостольского казначея, за 1678 год. Причем в томах камерлинга не хватает только этого, 1678 года, все остальные, по 1677-й включительно и начиная с 1679 года, – на своих местах.

Что касается документов казначея, они собраны в едином томе, с 1676 по 1683 год. Но ни одного документа за 1678 год там тоже нет.

Belua insatiabilis – ненасытный зверь: кажется, так именуется Иннокентий XI в пророчестве Малахии?

Проведя месяцы в архивной и библиотечной пыли, я получил возможность изучить и одно печатное издание: EpistolarioInnocenziano [209], содержащее сто тридцать шесть писем Бенедетто Одескальки, написанных им за двадцать лет своему племяннику Антонио Мария Эрба, миланскому сенатору. Публикатор писем Пьетро Джини, уроженец области Комаско, исполненный воодушевления и преклонения перед блаженным, даже представить себе не мог, какую пищу для размышлений поставляет будущим поколениям.

Речь, конечно, идет о личных посланиях. И все же эта внутрисемейная переписка рисует авторитарную личность, пекущуюся прежде всего о деньгах. Кадастровые акты, наследственные дела, ссудные кассы, процессы протори и убытков, напоминание о суммах, которые следует стребовать с должников, конфискация их имущества – вот о чем эти письма. Что ни фраза, что ни строка, что ни мысль – все буквально пропитано неотступными мыслями о деньгах. Частные письма понтифика посвящены только этой теме, все остальное – какие-то семейные раздоры, новости о здоровье членов семьи – занимает мизерное место.

Зато здесь немало советов от папы, как уберечь накопления или добиться возврата долга. В одном из писем, за сентябрь 1680 год, папа, например, делится опытом: лучше не прибегать к судам, но если хочешь получить свои деньги обратно, следует первым обратиться в суд, чтобы было время для компромисса.

Доходит до того, что пыл папы вызывает в его близких озабоченность. Рукой Ливио сделана приписка к письму за 1676 год: стоит нанять «исполнителя, дабы он взял на себя ведение деловой переписки, ибо, ежели папа будет упорствовать и во все входить сам, здоровье его не выдержит».

Одержимость деньгами снедает его.

Дорогой Алессио,

день за днем воспоминания поваренка из «Оруженосца» превращались на моих собственных глазах в реальность, и то, что Помпео Дульчибени поведал ему, – правда, теперь мне это ясно.