Темный огонь - Сэнсом К. Дж. (читаем книги онлайн бесплатно полностью TXT) 📗
– От него вы ничего хорошего не дождетесь, – участливо заверил он меня. – Как человек, строго чтящий Библию, судья питает яростную ненависть к грешникам. И жаждет как можно быстрее придать их заслуженной каре. Навряд ли вашей подзащитной стоит надеяться на его милосердие. Он либо оправдывает человека, либо осуждает на смертную казнь.
Билкнэп прищурился, очевидно, размышляя о том, как можно использовать обстоятельства данного дела себе на пользу. Но, судя по всему, так и не нашел ничего, за что можно было бы зацепиться. Я же, в свою очередь, пожалел, что вообще завел с ним об этом разговор.
– Я так и думал, – произнес я по возможности непринужденным тоном. – Благодарю вас. Всего хорошего!
– Увидимся в субботу, брат, – ответил он мне. – Желаю удачи. Тем более что она вам очень пригодится.
Когда я вошел в одну из небольших комнат, расположенных на первом этаже здания Линкольнс-Инна, настроение у меня было не из лучших. Кабинет я делил со своим приятелем Годфри Уилрайтом. За стенкой по соседству с нами работал мой клерк, Джон Скелли. С траурным выражением лица он изучал только что подготовленные им документы. Это был высокий, сухопарый молодой человек с длинными, напоминающими крысиные хвосты, темными волосами. Несмотря на свои неполные двадцать лет, он уже был женат и имел ребенка. Я взял Скелли к себе на службу отчасти из жалости к его бедственному положению. Он был выходцем из школы кафедрального собора Святого Павла, неплохо знал латынь. Однако, несмотря на неплохие задатки, оказался совершенно беспомощен в работе. Мало того что он был никудышным переписчиком, но еще ко всему прочему беспрестанно терял какие-нибудь бумаги, о чем я уже упоминал в разговоре с Гаем.
Когда я вошел, мой служащий поднял на меня глаза и с виноватым видом произнес:
– Я только что закончил оформлять документы по делу Бекмена. Но боюсь, что несколько опоздал.
Я взял их у него из рук.
– Это следовало бы подготовить еще два дня назад. Есть какая-нибудь почта?
– Она у вас на столе, сэр.
– Хорошо.
Я вошел в свой кабинет. В нем было мрачно и душно, пылинки витали в луче света, сочившемся через смотрящее на внутренний двор окошко. Сняв мантию и головной убор, я сел за стол и с помощью ножа вскрыл скрепленные печатью письма. Каково же было мое удивление и разочарование, когда я обнаружил, что потерял еще одно дело. Поначалу меня привлекли к сделке, касающейся приобретения магазина на Солт-Уарф. Ныне же в вежливой форме сообщали, что в связи с тем, что продавец изменил свое решение, в моих услугах больше не нуждаются. Я перечитал письмо несколько раз. Должен заметить, дело это было непростое. Во всяком случае, его поручил мне вести член лондонской юридической корпорации «Темпл». На его имя предполагалось оформить купленный магазин, из чего явствовало, что покупатель желал сохранить свое имя в тайне. Но более всего меня насторожило иное обстоятельство. Уже в третий раз за последние два месяца внезапно, без всяких на то причин мне отказывали в ведении дела.
Нахмурившись, я отложил письмо в сторону и принялся изучать подготовленные помощником документы. Они были написаны коряво, внизу одной из страниц красовалось грязное пятно. Неужели Скелли думает, что такое безобразие может пройти? Нет, ему придется все переделать, и я молил Бога, чтобы на сей раз он справился с этой задачей гораздо быстрее. Откинув бумаги в сторону, я взялся за тетрадь, в которой на протяжении многих лет вел записи из учебных судебных процессов и лекций. Полистал те старые страницы, которые были посвящены уголовному праву, однако они оказались слишком скудны, и я не нашел в них ничего о peine forte et dure.
Раздался стук в дверь, и вошел Годфри, мой ровесник и однокашник. Двадцать лет назад мы с ним были рьяными реформаторами. Однако в отличие от меня он не утратил ревностной веры в то, что с падением Рима в Англии может начаться новая эра всеобщего христианского благоденствия. Его узкое, с благородными чертами лицо было явно чем-то обеспокоено.
– Слыхал, что говорят?
– Что еще на этот раз?
– Вчера вечером под одним балдахином с Кэтрин Говард король отправился вниз по Темзе на званый обед в дом вдовствующей герцогини Норфолкской. Они плыли в королевской барже. На виду у всего Лондона. Теперь в городе об этом только и говорят. Не иначе как это был предумышленный жест. Король хотел, чтобы его увидели в обществе новой избранницы. Стало быть, женитьбе с Анной Клевской пришел конец. А союз с Говард означает возвращение к Риму.
Я покачал головой.
– Как же так! Еще во время майского рыцарского турнира рядом с ним была королева Анна. Нет, не может быть, чтобы из-за юной Говард король отказался от королевы. Господь свидетель, за восемь лет он сменил три жены. Нет, вряд ли он пойдет на этот шаг в четвертый раз.
– Думаешь, не пойдет? А ты представь на месте лорда Кромвеля герцога Норфолкского.
– Кромвель тоже бывает достаточно жесток.
– Но только в самых исключительных случаях. Когда это необходимо. Герцогу же в этом вопросе он и в подметки не годится. – Мой приятель сел напротив меня.
– Знаю, – тихо ответил я. – Такой репутации, как у герцога, нет ни у одного тайного советника.
– Кажется, он будет званым гостем на обеде судебных старшин в это воскресенье?
– Да. – Я сделал недовольную гримасу. – Мне представится случай впервые воочию его увидеть. Не слишком радужная перспектива. Тем не менее хочу заметить тебе, Годфри, король никогда не поворачивает часы вспять. Мы получили английскую Библию, а лорд Кромвель – графство.
– Чует моя душа, беды нам не миновать, – покачал головой мой собеседник.
– За последние десять лет беда стала нашей постоянной спутницей. Что ж, коль Лондон занят обсуждением новой темы, возможно, это охладит его пыл по отношению к Элизабет Уэнтворт. – Накануне я рассказал моему давнему приятелю о том, что взялся вести ее дело. Я посетил ее в Ньюгейте. Она не проронила ни слова.
– Тогда ей не миновать пытки, – уверенно заявил он.
– Послушай, Годфри, мне нужно сослаться на какой-нибудь показательный случай в судебной практике. Я хочу заявить, что ее молчание вызвано сумасшествием. И убедить судей, что помешанных подвергать пытке нельзя.
