Тайна Бабблинг Вэлл Род (Детективный роман) - Стронин Борис (книги онлайн полные версии бесплатно .txt) 📗
Она снова топнула ногой.
— Если вы не хотите слушать меня серьезно, то я уйду и вместо меня придет разговаривать другой человек, присутствие которого едва ли придется вам по вкусу, — зловеще пообещала она. — Но я продолжаю. Слушайте и не перебивайте.
Она задумчиво посмотрела на затухающий огонь в камине.
— Итак, дело обстоит следующим образом, — продолжала она. — По некоторым весьма веским причинам, мне и моим друзьям помешал синьор Толедос, который и скончался не совсем тихой христианской кончиной. Затем та же участь постигла и мадам Робинзон, которая, не будучи профессиональной агентшей, выказала признаки слабости и уже была готова рассказать вашему приятелю Прайсу кое-что, что не предназначается для ушей местных властей. Говорю вам откровенно, что эти две смерти неприятны нам в большей степени, чем даже вам — представителям властей. Мы привыкли проводить свои цели более тихим и деликатным образом. Но опять-таки, обстоятельства заставили прибегнуть к ненужным и довольно кровавым мелодрамам. После этого дело осложнилось тем, что ваш приятель Прайс и вы, господин Грог, пожелали всунуть ваши носы в те дела, которые вас абсолютно не касаются. Нам было бы легко разделаться с вами тем же сакраментальным путем, но… наши инструкции самым решительным образом запретили нам это. Поэтому, несмотря на то, что вы лично находитесь в данное время всецело в нашей власти, я пришла к вам для откровенных и чистосердечных переговоров, чтобы найти выход из создавшегося неприятного, как для нас, так и для вас, положения…
Она замолкла, выжидательно глядя на меня, как бы ожидая реплики. Я не замедлил воспользоваться этим молчаливым предложением:
— Вы все время повторяете местоимение «мы». Разрешите полюбопытствовать, кто это «мы»? Тогда мне будет легче разговаривать с вами, — сказал я.
Незнакомка усмехнулась.
— Вы слишком прытки, господин Грог, — заявила она. — Достаточно, если я вам скажу, что «мы» — это… группа лиц, которая ведет работу здесь, в Шанхае, для своих личных целей и по определенным заданиям, которые выходят всецело из компетенции шанхайских полицейских властей, — сухо пояснила она. — Но я перейду теперь прямо к цели моего разговора с вами. Мы знаем, что Прайс успел захватить среди вещей госпожи Робинзон кое-какие бумаги. Мы знаем, что они у него, несмотря на то, что в похищенном нами портфеле оказались одни газетные листы. Дело в том, что мы точно знаем, какие именно бумаги хранились у нее. Часть этих бумаг мы вернули в шкатулке, которую потерял по пути домой ваш Прайс. Но часть, и самая важная, исчезла и, очевидно, находится у Прайса. Таким образом, он знает слишком много. Вы тоже довольно глубоко завязли в этом деле. В общем, вы оба стоите на нашем пути. Повторяю, что мы могли избавиться от вас самым простым способом, но, снова повторяю, что мы решили пойти иным путем. Мы предлагаем вам и вашему приятелю Прайсу чрезвычайно выгодную сделку.
— А именно? — поинтересовался я.
— Вы должны забыть все это дело самым решительным образом, — сухо и твердо заявила роковая брюнетка. — Вы должны доложить вашему начальству, что у нас нет никаких улик и вы отказываетесь продолжать расследование этого дела. Прайс должен вернуть те бумаги, которые находятся в его распоряжении. Это все.
— Очень немного, — сухо усмехнулся я. — Но вы забываете, что после такого заявления нас не продержат в полиции больше двадцати четырех минут и наша карьера в Шанхае закончится самым блистательным образом.
— Мы предусмотрели эту возможность, — разделяя слова, сказала португалка. — И могу довести до вашего сведения, что, выполнив все наши требования, вы и Прайс получите от нас по двадцать тысяч американских долларов. Таких денет вы не получите, пожалуй, за двадцать пять лет пребывания на шанхайской почве. Кроме того, мы предлагаем вам проездной билет в любую страну, где бы вы могли начать новую жизнь и новую карьеру со своими долларами. Понятно? Что вы скажете на это?
Она замолчала и устремила на меня свой мрачный, выжидательный взгляд.
Я быстро соображал, стремясь в эти несколько секунд обдумать положение и вырешить свой ответ. Затем я пожал плечами и произнес самым ленивым и равнодушным тоном:
— Ваше предложение довольно интересно и заслуживает самого внимательного размышления. Но прежде всего, разрешите сказать, что мне нужно обсудить ваше интересное предложение с моим другом Прайсом. Каким образом вы предполагаете сделать это?
— Мы обдумали и это положение, — твердо ответила она, — и мы решили освободить вас, если вы дадите честное слово, что вы не приведете полицию в этот дом. Впрочем, я думаю, что вы не сделаете этого и сами. Вы, конечно, понимаете, что, выпустив вас, мы в тот же момент покинем и этот дом. Нас или наших следов вы здесь не найдете. Тем не менее, если вы оставите этот дом в покое, мы будем знать, что вы согласились не вести смертельной борьбы. Но если с вашей стороны, после того, как мы так великодушно и смело отпустим вас на свободу, последуют какие-нибудь… не совсем этичные меры, то берегитесь. Наши руки длинны и вам не избежать смерти.
Я вопросительно поднял брови:
— Вы запугиваете?!
— Совсем нет, — хладнокровно ответила португалка. — Я говорю самым деловым тоном. Синьор Толедос и миссис Робинзон могли бы подтвердить вам, что мы всегда выполняем наши обещания.
Мы поговорили с ней еще минут пять-десять. Я согласился на предложение передать вам ее слова. После этого она встала и, любезно улыбнувшись, добавила:
— Я боюсь, все же, что эту ночь и часть завтрашнего дня вам придется еще воспользоваться нашим гостеприимством здесь. Дело в том, что окончательное слово для вашего освобождения принадлежит не мне, а… одному господину, который должен вернуться только завтра к вечеру. Надеюсь, бы не посетуете на нас за это.
Она мило улыбнулась и ушла, оставив меня в самом глубочайшем раздумье.
Выкурив две трубки, я прислушался. В доме царила полная тишина. Я встал с кресла, намереваясь сделать некоторый осмотр дома, в который меня забросила судьба. Я не собирался бежать. Нет. Я был уверен, что меня выпустят на свободу без всяких мелодраматических сцен. Португалка была права. Третье преступление за такой короткий срок могло бы поднять шума больше, чем этого хотелось бы «им», кто бы ни были эти таинственные «они». Я осмотрел комнату, но не нашел в ней ничего интересного. Самая простая, мещанская гостиная. Тогда я подошел к двери в коридор и нажал ручку.
К моему удивлению, ручка повернулась и дверь, тихо скрипнув, отворилась. Я сделал шаг вперед и остановился на пороге.
Коридор был смутно освещен фонариком, горевшим у лестницы. Пол коридора был устлан толстым ковром, скрадывавшим шаги. Поэтому я не слышал, как кто-то подошел ко мне с другой стороны, и только когда этот «кто-то» дотронулся до моего плеча, я быстро обернулся.
Передо мной стоял высокий, здоровый парень в синей фуфайке, четко обрисовывавшей могучие плечи. Низкий лоб гориллы, сильно выдвинутая вперед челюсть. Маленькие глазки, свирепо смотревшие на меня. Уверяю вас, что я почувствовал себя очень некомфортабельно.
— Идите назад в комнату, — хрипло произнес счастливый обладатель низкого звериного лба с самым ужасным акцентом. Я немедленно узнал в нем русского.
— Что я должен делать там? — иронически переспросил я.
— Спать, — лаконически ответил он. — Там есть диван.
— А если мне не хочется спать? — продолжал поддразнивать я.
Парень слегка усмехнулся и пожал плечами.
— Делайте, что хотите, но выхода из комнаты вам нет, решительно заметил он. — Таковы мои инструкции. Идите…
И он довольно сильно подтолкнул меня в спину.
Я решил не спорить и нехотя вернулся в комнату, причем дверь снова была тщательно захлопнута за моей спиной. Очевидно, этот страж был поставлен специально для меня. Делать было нечего, и я, растянувшись на диване, скоро уснул самым спокойным образом.
Полная приключений ночь заставила меня спать очень долго. Когда я проснулся, солнце стояло уже высоко на небе. Было не менее 8–9 часов утра. Проснулся я с каким-то странным, неприятным чувством. Мне чудилось, что кто-то смотрит на меня, не спуская пристального взора. Я поднял голову и убедился, что я был прав. Вчерашний парень из коридора сидел теперь в кресле и, действительно, внимательно смотрел на меня. Увидев, что я проснулся, он мрачно спросил:
