Перст указующий - Пирс Йен (книги онлайн полные .txt) 📗
– Постойте.
И Локк, Локк, который никогда мне не нравился, отвел нож от тела и склонился над трупом. Потом с озадаченным видом он повторил свой поклон так, что его щека легла ей на уста.
– Она дышит.
При этих простых словах, говоривших так много, я едва смог сдержать слезы. Лоуэр впоследствии приводил собственные объяснения: наверное, из-за того, что он так стремился первым завладеть телом, веревку перерезали слишком рано, и поэтому угасла не сама жизнь, а лишь ее видимость. Повешение, по-видимому, лишь придушило несчастную и привело к временному забытью. Все это мне известно, он раз за разом повторял свои доводы, но я знал иное и никогда не трудился ему возражать. Он верил в одно, я зрил другое. Я знал, что стал свидетелем величайшего в истории чуда. Я присутствовал при воскрешении, ибо Святой Дух витал в той комнате, и нежные крылья голубки, что трепетали при зачатии Сары, возвратились, дабы забиться над ее душой. Не дано человеку, и врачу в том числе, возвращать жизнь, когда она угасла. Лоуэр доказывал, что Сара не умирала вовсе, но он сам объявил ее умершей, а смерть он изучил лучше других. Говорят, век чудес миновал, и я сам этому верил. Но это не так; чудеса являются нам и сегодня, просто мы научились находить им иное объяснение.
– Так что нам теперь делать? – услышал я снова удивленный, разочарованный голос Лоуэра. – Стоит нам убить ее, как по-вашему?
– Что?
– Она приговорена к смерти. Не убить ее сейчас означает только отдалить неизбежное и упрочить то, что я ее потеряю.
– Но…
Я не мог поверить своим ушам. Но ведь не мог же мой друг, став свидетелем подобного дива, говорить серьезно? Не мог же он пойти против очевидной воли Божьей и совершить убийство? Я хотел встать и увещевать его, но нашел, что не в силах сделать этого. Ноги отказывались мне повиноваться, я не мог открыть рта и способен был только слушать, потому что не вся еще воля Господня свершилась в тот день. Он пожелал, чтобы и Лоуэр искупил себя, если только врач на такое решится.
– Я бы ударил ее по голове, – говорил тем временем он, – вот только это повредит мозг. – Тут он постоял в задумчивости, нервически скребя подбородок. – Мне придется перерезать ей горло, – продолжал он. – Это единственный выход.
Он вновь занес нож и снова помедлил, прежде чем тихонько опустить его на стол.
– Я не в силах этого сделать, – произнес он. – Локк, посоветуйте, что мне делать?
– Кажется, я припоминаю, – ответил ему Локк, – что врачам положено сохранять жизнь, а не отнимать ее. Разве в нашем случае это не так?
– Но в глазах закона, – возразил Лоуэр, – она мертва. Я лишь завершаю то, что уже должно было быть сделано.
– Так вы палач?
– Она была приговорена к смерти.
– Да?
– Вы сами прекрасно знаете, что это так.
– Насколько я помню, – сказал Локк, – она была приговорена быть повешенной за шею. Это было проделано. О том, чтобы она была повешена за шею до смерти, ничего не говорилось. Признаю, такое обычно подразумевается, но ведь в нашем случае так сделано не было, и потому не может считаться неотъемлемой частью наказания.
– Она была приговорена также к сожжению, – возразил ему Лоуэр. – И повешением его заменили, чтобы избавить ее от боли. Вы хотите сказать, что мы теперь должны отдать ее на костер и позволить ей сгореть заживо?
Тут его внимание вернулось к самой Саре, которая издала тихий, слабый стон: она лежала совсем позабытая, пока поверх ее тела философы вели свой ученый диспут.
– Подайте мне повязку, – произнес Лоуэр, внезапно вновь обратившись во врача. – И помогите мне перевязать надрез, который я уже ей сделал.
В следующие пять минут он тщательно обрабатывал рану, по счастью, небольшую, после чего они с Локком вместе взялись приподнять и усадить ее так, что спиной она опиралась на их плечи, а ее ноги свисали со стола. Наконец, пока Локк наставлял ее, как дышать ровнее и глубже, чтобы голова ее прояснилась, Лоуэр принес плащ и мягко прикрыл ее.
Размышлять об убийстве живой женщины, которая сидит, опираясь на ваше плечо, много труднее, чем рассуждать о том, как бы расчленить труп, пластом лежащий на столе, и к тому времени, когда плащ лег на плечи Сары, настроение Лоуэра переменилось совершенно. Природная доброта, сдерживаемая зачастую честолюбием, смела все на своем пути, и, позабыв о том, что ему (как он полагал) следует делать, он, сам того не сознавая, стал обращаться с девушкой как со своей пациенткой. А он всегда был непримирим в защите тех, кого считал под своей опекой.
– Но что нам делать теперь? – повторил он свой вопрос, и все мы поняли, что в прошедшие несколько минут шум с улицы все возрастал и теперь превратился в рев многих глоток.
Локк высунул голову в окно.
– Внизу собралась толпа. Говорил я вам, им это придется не по нраву. Даже к лучшему, что дождь льет стеной, большинство зевак разошлись по домам. – Он прищурился на небо. – Вы когда-нибудь видели такую грозу?
Сара снова застонала, потом нагнула голову, и ее сильно вырвало. Ее рыгание и затрудненное дыхание вновь заставили врачей заняться ею. Лоуэр принес спирт и похлопал ее по затылку, заставляя ее выпить алкоголь, хотя от этого она только стала рыгать еще сильнее.
– Если вы скажете им это, они в ответ заявят, будто это знак Божьего гнева, какой обрушился на вас за ваши опыты. Ее заберут и отправят на костер и к тому же поставят охрану, дабы убедиться, что вы и близко к ней не подойдете.
– Так вы полагаете, что нам не следует выдавать ее?
И все это время я не произносил ни слова, только, стоя в углу, наблюдал за происходящим. Теперь же я нашел, что ко мне вернулся дар речи. Тут я мог склонить чашу весов, ибо было ясно, что все должны условиться о дальнейших шагах.
– Вы не должны, – сказал я. – Она не совершила ничего дурного. Она совершенно невинна. Я это знаю. Если вы выдадите ее сейчас, вы не только бросите пациентку в беде, вы отвернетесь от невинной души, к которой милостив был Господь.
– Вы в этом уверены? – спросил, поворачиваясь ко мне, Локк: по всей видимости, он только теперь заметил мое присутствие.
– Уверен. Я пытался заявить об этом на суде, но меня освистали.
– Не стану спрашивать, откуда вам это известно, – мягко сказал он, и его проницательный взгляд в первый и единственный раз дал мне постичь, как вышло так, что позже он занял столь высокое положение. Он видел больше других людей, а о еще большем догадывался. Я был благодарен ему за молчание тогда и благодарен ему по сей день.
– Прекрасно, – продолжал он – Единственное затруднение в том, что мы можем занять ее место на виселице. Мне хочется думать, что я человек великодушный, но есть пределы того, на что я готов пойти ради больного.
Лоуэр тем временем расхаживал взад-вперед в величайшем волнении, время от времени бросая взгляды за окно, потом поворачиваясь к Саре, затем к Локку, потом ко мне. Когда мы с Локком договорили, заговорил он.
– Сара? – мягко окликнул он и повторял ее имя до тех пор, пока она, подняв голову, не поглядела на него. Глаза ее были налиты кровью, так как малые сосуды в них лопнули, и от того вид у нее был как у самого дьявола, а бледность кожи делала эти глаза еще более ужасающими.
– Ты меня слышишь? Ты можешь говорить?
После долгого промедления она кивнула.
– Ты должна ответить мне на один вопрос, – сказал он и подошел к столу, чтобы опуститься перед ней на колено, дабы она могла его ясно видеть. – Что бы ты ни говорила раньше, теперь ты должна сказать правду. Потому что от этого зависят не только твои, но и наши жизнь и души. Ты убила доктора Грова?
Даже невзирая на то, что правда была мне известна, я не знал, какой она даст ответ. А она не давала его долгое время, но наконец качнула головой из стороны в сторону.
– Твое признание было ложным?
Едва заметный кивок.
– Ты поклянешься в этом всем, что есть у тебя дорогого?
Она кивнула.
Лоуэр встал и вздохнул тяжело.
