Неоновый мираж - Коллинз Макс Аллан (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗

у висков они уже были тронуты сединой. Отец не верил в Бога, не исповедовал иудаизма или чего-то в этом роде, хотя старался сохранять тесные связи со своими соплеменниками. Я унаследовал его вероотступничество. Что касается матери, то она прожила недолго, видимо, поэтому я и не стал убежденным католиком. Впрочем, для Рэйгена я был полноценным ирландцем.

– Хорошо, – сказал я, пожав плечами. – Я обеспечу тебе надежную охрану. Но если Синдикат захочет до тебя добраться, то, боюсь, он добьется своего. Ты сам знаешь, кому противостоишь.

– Если они убьют меня, – сказал он, прищурив глаза, – то другой Рэйген придет на мое место.

– Твой сын Джим? Он слегка кивнул.

Я не считал, что Рэйген-младший обладает такими же качествами, как и его отец, однако я лишь сказал:

– А что, если и с Джимом это случится?

– У меня двое сыновей.

– Стоит ли это таких жертв?

– Пока еще никто не одернул этих вонючих недоносков. Если я «покажу им зубы», им придется прижать хвост.

– Ты действительно так думаешь?

– Пусть они попытаются организовать свою информационную систему. Им никогда не удастся выдать продукт такого качества, какой выдаю я, а поэтому им ничего не останется, как отвязаться от меня. Я узнал, что они подслушивают наши телефоны, пытаются перехватить нашу информацию, и подал на них в суд!

«Господи, – подумал я. – Неужели этот парень действительно думает, что суд – это то место, где он сможет победить Синдикат?»

Но его словно прорвало:

– Среди букмекеров нашлось несколько выродков, которые готовы платить обеим информационным службам и позволять людям из шайки Аль Капоне обдирать себя. Если им хочется платить дважды, это их дело...

В представлении большинства решиться на противостояние Синдикату могли лишь самоубийцы или безумцы. Однако Рэйген достаточно мирно сосуществовал с Синдикатом многие годы; несмотря на ругань по адресу «недоносков», он был в хороших отношениях с Гузиком и дружил с Деном Серителлой, долгое время занимавшим кресло сенатора и связанным дружескими узами с шайкой Капоне. Серителла даже имел деловые контакты с Рэйгеном, который взял под свой контроль службу информации о бегах и скачках в 1939 году, незадолго до того, как его предшественник и наставник Мо Анненберг был привлечен к суду за уклонение от уплаты налогов. С того времени фирма Рэйгена на протяжении нескольких лет оставалась вне поля зрения Синдиката. Но затем Синдикат попытался выкупить ее. Рэйген сопротивлялся, несмотря на заверения Гузика, что маленький ирландец останется на правах партнера.

– Этих ублюдков интересуют в первую очередь мои профессиональные секреты, – сказал мне Рэйген, – а затем, в одно прекрасное утро, когда я стану им ненужным, меня найдут где-нибудь на пустыре с перерезанным горлом.

– И чем ты тогда ответишь? – спросил я.

– А этот парень – Сигел – тот еще фрукт, – сказал Рэйген, не ответив на мой вопрос. – Они зовут его «Багси» [1], и это имя подходит ему в самый раз.

Насколько мне было известно, Гузик в ответ на отказ Рэйгена начал создавать конкурирующую службу информации о бегах и скачках – «Транс-Америкэн» в кооперации с филиалом Синдиката на Восточном побережье – Комбинацией. Упомянутый Бен Сигел возглавлял службу «Транс-Америкэн» на Западном побережье.

Я кивнул.

– Я слышал об этом парне. Он из старой нью-йоркской банды «Багси и Мейер». Чем он занимается в Калифорнии?

Рэйген фыркнул:

– Крутится вокруг кинозвезд, морочит головы начинающим актрисам, заталкивает свою информационную службу в глотки букмекерам. Это головорез, напяливший на себя цивильный костюм за две сотни баксов.

– У тебя были с ним стычки?

– Его люди вытеснили оттуда моего зятя, и сделали это не очень вежливо, – сказал он, имея в виду Рассела Брофи, который возглавлял в Калифорнии офис информационной службы Рэйгена. – Парень после этого оказался в больнице.

– Ты не должен обижаться, Джим, – сказал я с легким сарказмом. – Было время, когда и ты прибегал к таким методам – когда работал начальником распространения в газете «Геральд и Экзэминер». И небезуспешно, насколько я знаю.

Рэйген отмахнулся поначалу, но затем, словно о чем-то вспомнив, ухмыльнулся:

– Да, этот кретин попытался перейти мне дорогу в ряде мест – в Калифорнии и еще кое-где на Западе. Он держит большую конюшню в Лас-Вегасе. Пришлось наглядно показать ему, кто есть кто... Впрочем, некоторые парни из Лас-Вегаса тоже пользуются услугами моей службы.

– Послушай, – сказал я. – Мне кажется, ты должен серьезно подумать о продаже своей фирмы. Тебе сколько лет? Шестьдесят пять? Ты можешь спокойно уйти на отдых, получить у Синдиката причитающиеся тебе деньжата и открыть для своих сыновей какой-нибудь легальный бизнес.

Лицо Рэйгена стало пунцовым, он сжал руками подлокотники своего кресла.

– Мой бизнес вполне законный. Геллер! Но он перестанет быть таковым, если эти подонки станут моими партнерами. Ты думаешь, Гувер спокойно будет взирать на это? Шайка уголовников управляет общенациональной службой информации о бегах и скачках! Об этом сразу же станет известно агентам ФБР...

– Но тебя-то это не будет касаться. Я же не предлагаю тебе заниматься бизнесом вместе с ними. Я сказал: продай им свою фирму, возьми их баксы и умывай руки. Ты свое дело уже сделал.

Его лицо вновь обрело прежний слегка розоватый цвет, но губы оставались плотно сжатыми; почти не разжимая их, он вполголоса спросил:

– По-твоему, я уже старик, Нат?

– Ты не становишься моложе – так же, как, впрочем, и я. Но ты достаточно богат. Черт возьми, если бы у меня была десятая часть того, чем владеешь ты, я бы не работал ни одной минуты.

На его лице появилось некое подобие улыбки.

– Чепуха, Геллер. Ты любишь свою работу.

– Я люблю обедать, Джим. Не работая, я бы не мог этого делать.

– Ты любишь свою работу, ты не можешь сидеть без дела. На что ты будешь тратить свое время, дружок, если останешься без своей работы? Куда отправишься, чем займешься?

– Я еще не думал об этом, – ответил я неуверенно.

– Ты умрешь за работой, точно так же, как и я. Клянусь всеми святыми, я не собираюсь отдавать свое дело в руки этой сицилийской шпаны. Так ты готов мне помочь или нет?

Честно говоря, я бы предпочел остаться в стороне. То, что Рэйген называл дружбой, было скорее дружеским знакомством и не более. Однако у него была племянница по имени Пегги. О ней я расскажу позже. Тогда-то вы поймете, почему я сказал:

– Хорошо, я буду твоим телохранителем. Или же выделю тебе двух своих сотрудников. Признаюсь, мне не очень хотелось бы, чтобы вокруг меня свистели пули. И умирать мне что-то еще не хочется, особенно за работой.

И тем не менее два месяца спустя в жаркий июньский день около шести часов пополудни я сидел в черном «форде», двигавшемся вслед за голубым «Линкольном Континенталем» Рэйгена по Стейт-стрит. Незадолго до этого мы вышли из офиса Рэйгена на 431-й Саут Деаборн; было жарко и душно, и одежда липла к нашим телам. Лишь несколько человек на улице были в костюмах, а потому мы выделялись из толпы. Рэйген, одетый как всегда в свой светло-коричневый костюм, при галстуке желто-зеленого цвета и в шляпе, выглядел невозмутимым; казалось, жара его не берет. Другим его я и не видел, за исключением того дня в моем офисе.

Когда мы дошли до автостоянки, миновав пару кварталов, Джим сел в свой автомобиль один (раз в неделю его личный охранник, водитель грузовика на ипподроме, получал день отдыха, и сегодня был как раз тот день). Мы же – я и Уолт Пелитер, бывший полицейский из отдела борьбы с карманными кражами, как и большинство моих сотрудников, – сели в машину сопровождения. Уолт – за руль, я с карабином в руках и со старым другом, девятимиллиметровым автоматическим пистолетом под мышкой, сел рядом.

Примерно минут пятнадцать мы двигались совершенно спокойно. Мы проехали когда-то шикарный район Леви, славившийся роскошными салонами и разноцветной рекламой, где сегодня осталось несколько захудалых баров да пустые автостоянки, заросшие сорняком, и направлялись по Стейт-стрит на юг. Наш путь лежал в Беверли, в респектабельный район, один из тех, где селились состоятельные американцы. Рэйген и его семья жили там на 107-й Сили, в просторном двухэтажном особняке, перед которым простиралась широкая лужайка. Последние два месяца в комнате, расположенной над гаражом, постоянно жил Уолт Пелитер.