Лабиринт Химеры - Чиж Антон (серии книг читать бесплатно .TXT) 📗
Более ничего не нарушило ночной покой.
3. О падении нравов вообще, «O tempora! O mores!», так сказать
1902 год, апрель.
Печальные происшествия, случившиеся ныне, дали повод газетным репортерам для зажигательных статеек, которыми они веселили публику. Так, они сообщали: «18 марта в Москве было совершено покушение на обер-полицмейстера города Трепова. В начале второго часа дня, во время приема просителей в обер-полицмейстерском доме из толпы просителей вдруг стала протискиваться неизвестная женщина, на вид около 30 лет, одетая в черную юбку и кофточку, и, растолкав, насколько было возможным, стоявших впереди нее, направила руку с револьвером на генерал-майора Трепова. Она два раза спустила курок, но, к счастью, выстрела не последовало. Оба раза револьвер давал осечку. Револьвер старый, малого калибра, оказался заряженным шестью зарядами. Преступница арестована».
Выяснилось, что покушение совершила слушательница женских курсов, домашняя учительница, некая барышня Алларт. Дурной водевиль состоял в том, что 9 февраля она была задержана в Университете при студенческих беспорядках, а за три дня до покушения на обер-полицмейстера освобождена по его личному распоряжению, которое он дал, будучи растроганным слезами ее матери и болезненным состоянием самой смутьянки. И как она отплатила за милость!
Мало того! 2 апреля случилось преступление чудовищное, на которое газетчики накинулись, как голодные волки. Они доносили: «Около часа дня при входе министра внутренних дел Сипягина в помещение комитета министров, в Мариинском дворце приехавший за несколько минут до этого в карете и ожидавший министра в швейцарской неизвестный человек в военной офицерской форме, подавая запечатанный конверт, произвел в министра четыре выстрела, убив Сипягина и тяжело ранив его егермейстера». Раненого доставили в Максимилиановскую лечебницу, но от полученных ран тот скончался.
Преступник не пытался скрыться, а отдал себя в руки полиции. Им оказался некий Степан Балмашёв, член боевой организации эсеров. Вместо раскаяния он потребовал над собой суда и расстрела. Никакие уговоры, не исключая слез его матери, на убийцу не подействовали.
Корень зла, как видимо, заключается в том, что газетам дали слишком много вольности. Одни пишут о чем ни попадя, другие читают до одури. Результатом является то, что у читающей молодежи окончательно свихнуты мозги. Все это творится при полном попустительстве полиции. Чего же мы еще хотим!
4. О пользе ночных прогулок
1902 год, 25 апреля. Павловск.
Вечер обещал быть чудесным. И никаким другим быть не мог. Василий Ильич Антонов ощутил это своим большим и, в общем, незлым сердцем. Причин для такой счастливой уверенности было множество. Начать с того, что в Павловск явилась окончательная весна. Белые ночи стали теплы, в воздухе густо пахло молодой зеленью, покрывшей ковром дворцовый парк, сады при дачах и улицы городка. Потерпеть меньше недельки – и начнется сезон, а вместе с ним бурление жизни, очаровательные дамы, приятные встречи, концерты в Павловском воксале и всякое такое прочее, чего Василий Ильич ожидал со сладким нетерпением. И вовсе не как провинциал, тосковавший по солнцу столичных развлечений.
Василий Ильич Антонов занимал счастливую должность Управляющего городом Павловском, да-да, именно так здесь именовался городской голова. Хоть в подчинении у него было наперечет чиновников и дворников, но статус обязывал показываться в сезон везде и быть в курсе всего. Каждой весной Василий Ильич превращался из зимнего ленивца в деятельного и энергичного джентльмена, который следит за чистотой своего костюма и свежестью бутоньерки в петлице. Все лето его можно найти в самых людных местах, каждой приятной даме, особенно молоденьким барышням, он изысканно отвешивает поклоны и желает самого доброго денька. Когда в Павловском воксале случался большой концерт, Василий Ильич, ни за что при организации концерта не отвечавший, всегда старался быть на виду, отдавая распоряжения и замечания не для того, чтобы их исполняли, а чтобы высокое начальство и придворные, непременно бывавшие на таких важных событиях, видели, как печется хозяин города о всяком деле. Пускать пыль в глаза и казаться нужным там, где это совсем не требовалось, Василий Ильич научился виртуозно. Да и как иначе удержаться на таком сладком месте, до которого найдется много охотников с влиятельными родственниками.
Павловск имел немного странную судьбу. Возникнув вместе с Большим дворцом, он так и не стал полноценным городом. Вся слава, забота дворцового ведомства и деньги достались его старшим родственникам – Царскому Селу и Гатчине. На долю же Павловска приходились сущие крохи. Несмотря на роскошный парк со статуями и памятниками, живописными пейзажами и чудесными постройками в средневековом стиле, Павловск никак не дотягивал в общественном мнении до планки престижного и модного места. Конечно, все помнили, что тут давал концерты великий Штраус, что половина дач принадлежит знаменитым и влиятельным фамилиям. Однако эти козыри никак не давали городку сыграть блестящую партию. А потому Василию Ильичу приходилось использовать всю верткость своей натуры, чтобы на финансовые крохи держать улицы в некотором порядке и себя не забыть.
Жители города и тем были довольны. Постоянное население составляли отставные военные невеликих чинов, бывшие чиновники, мелкие ремесленники и обыватели, которым доходы не позволяли проживать в столице. В основном люди тихие, спокойные, семейственные, с детьми и внуками, скромные в запросах и интересах. В городе не было ни книжного магазина, ни библиотеки, театр открывался только летом, аптека была одна, а торговля, не считая мелочных лавок, умещалась в Гостином дворе, похожем на петербургского родственника на Невском проспекте, как мушка на слона. Управляя скромными средствами скромного городка, Василий Ильич Антонов научился радоваться малому, особенно наступлению лета.
Нынешним вечером у Василия Ильича была еще одна веская причина чудесного настроения: очередное заседание «Комитета попечительства о народной трезвости» прошло чудесно. В состав Комитета, кроме самого Василия Ильича, входили исключительно приятные господа, а именно: полицмейстер города Павловска Сыровяткин, главный врач местной больницы Дубягский, брандмейстер казенной пожарной команды при Павловской полиции Булаковский и еще несколько не столь значительных господ. Комитет столь рьяно пекся о народной трезвости, что члены его после заседания неизменно расходились в прекрасном расположении духа, с румянцем на щеках, лобызаясь друг с другом на прощание. Какой безобидный напиток приводил членов Комитета в такое расположение духа, было покрыто тайной, впрочем, как и закуски, которыми господа заседающие подкрепляли борьбу за трезвость народа.
Ощущая в душе и желудке полную гармонию, а в голове особую легкость, которую Василий Ильич приписывал исключительно весне, он вздумал прогуляться по вверенному ему городку, чтобы запашок заседания выветрился и не пришлось выслушивать критические арии дорогой супруги. Василий Ильич неторопливо шел по Садовой улице, примыкавшей к дворцовому парку, с гордым удовольствием поглядывая по сторонам. В волшебном полумраке белой ночи, скрывавшей мусор и облупленные стены, городок казался особенно милым.
В этот час спутниками Василия Ильича были ночные тени. Обыватели городка давно смотрели сны среди перин и подушек. Даже легкого беспокойства ночная прогулка в Управляющем не будила. Происшествий тут не случалось днем, не то что ночью. Полиция буквально изнывала от безделья, разве что стращала извозчиков или ловила за руку мальчонку, польстившегося на яблочко среди базарных рядов. Василий Ильич знал, что где-то за домами обязательно стоит городовой, охранявший покой пустых улиц. От этого миропорядка, устроенного его заслугами, в душе Василия Ильича прежде времени расцветали кусты сирени.
